– Первый, – вызвал Трошин штаб. – Первый!
– Что? – спросил Тарасов.
– Проникновение в систему. Прошу отключить нас из общего поля.
– Мало тебе прямого неповиновения? Еще не понял, что отмазываться тебе за твои фокусы придется долго и безуспешно?
– У меня осталось три пояса зашиты…
– Два, – сказал оператор.
– Два, – крикнул Трошин. – Через минуту у меня перехватят управление системой.
– Чушь, – пробормотал Тарасов. – Ерунда. У нас все в норме.
– Я потом пойду хоть под трибунал. – Трошин оглянулся на остальных людей в комнате – на лицах напряженное ожидание. – Могу под расстрел без суда и следствия. Только отрубите нас от общего поля. Немедленно.
Оператор поднял указательный палец над головой.
– Последний пояс, – ровным голосом сказал Трошин.
В голове стало пусто и звонко.
Они не успеют. Сейчас Тарасов, даже если поверит, отдаст приказ техникам, у тех вначале уйдет несколько секунд на то, чтобы понять, и еще немного – на то, чтобы выполнить.
Панель, висевшая в воздухе перед оператором-один, засветилась ровным оранжевым светом.
– Все, – тихо сказал оператор. – Теперь мы – только зрители.
Трошин сел на стул. Похлопал себя по карманам в поисках сигарет.
Прицел огнеблока поплыл по экрану, от человека к человеку.
Женщина. Парень лет восемнадцати, со значком «космополетов» на отсвечивающей металлом рубахе.
Изображение увеличилось, словно тот, кто перехватил управление системой, выискивал одного конкретного человека.
Прицел пошел вверх по стене торгового центра. Нащупал пирамидку кадропроектора на крыше, возле системы вентиляции.
Кадропроектор, похоже, даже не пытались замаскировать.
Микроплан сорвался с карниза технического этажа, вспорхнул вверх, завис над кадропроектором.
Сейчас будут таранить, подумал Трошин. И еще подумал, что это штабные влезли в систему. Свои, родные, решили больше не рисковать, не терять времени на Лешку Трошина и его моральные принципы.
Сейчас ка-ак врежут микропланом по проектору…
Микроплан стал опускаться медленно, очень медленно.
Прицел дал максимальное увеличение, было видно, как вибрирует несущая мембрана, как солнечный свет, проходя сквозь нее, превращается в радугу.
Микроплан коснулся пирамиды.
Осторожно. Мягко. Даже не коснулся – между ним и проектором еще было около миллиметра.
Трошин увидел, как на проекторе засветился крохотный красный огонек.
Возможно, все на площади могло закончиться мирно. Еще был шанс. Еще не все люди поддались панике, большая часть просто не успела отреагировать.
Шанс был. А потом исчез.
На крыше торгового центра рвануло, разбрасывая в стороны куски бетона.
Обломки обрушились на толпу, сминая и калеча тела.
Но по телевизору это не показывали. По команде с самого верха вырубили вещание по всей территории России.
Когда-то Сетевые партизаны сбросили в Сеть информацию, что продавшееся инопланетянам правительство имеет разработки, позволяющие парализовать всю Сеть. Буквально за секунды.
Партизанам тогда, естественно, не поверили. Выступали серьезные люди, все разъясняли консультанты и раскладывали по полочкам специалисты.
Оказалось, что партизаны были правы.
Вся Сеть, естественно, не пострадала, но российская ее часть была вырублена мгновенно. И если даже кто-то пытался с мобильного блока сбрасывать кадры в Сеть, ничего у него не получалось.
Так что Гриф не мог видеть того, что происходило вне стен Клиники. Да он, собственно, к этому и не стремился.
Он дрался.
Непривычно долго и вязко.
Если вдуматься… если бы было на это время, то драка получалась нечестная.
