дымину. В свинское состояние. В сиську.
Гриф выглянул на лестницу. Прислушался.
Капитан побежал вниз, в подвал. И это неплохо.
На мониторе в кафе он видел – парни, захватившие Клинику, подвал игнорировали. Они держали периметр.
И добраться до кафе они могли минуты через три-четыре. И здесь им придется задержаться: Гриф бросил в коридор две оставшиеся у него чернильницы.
Гриф побежал по лестнице вниз, перепрыгивая через несколько ступенек. В Клинике, если верить схеме, три подвальных уровня. Один со спецпалатами, второй – лабораторный и самый нижний – технический.
И куда же бежал капитан?
Или тут есть подземный ход на такой вот крайний случай?
Дверь на лечебный этаж была распахнута, но коридор за ней – пуст. Значит, ниже.
Сверху послышались шаги. Похоже, это ребята с первого этажа поднимаются на второй, к кафе. Все правильно, им нужно заняться своими ранеными. Раненым, поправил себя Гриф. Они сейчас блокируют лестницу, а сами в темноте будут искать своих раненых.
Раненого, снова поправил себя Гриф. Не раненых, а раненого, потому что еще двух он добил. Не смог свалить с первой пули и не смог ранить достаточно тяжело. Потому пришлось стрелять под шлемы. Под бронированное забрало.
Сколько здесь светильников на стенах. Они скользят мимо Грифа, медленно полосуя его мозг болью.
Как тогда, десять лет назад. И как тогда – нужно терпеть. Нужно просто терпеть. Он сможет. Ради… Ради чего?
Десять лет назад ему казалось, что есть ради чего брести сквозь боль, сквозь полупрозрачный мир, сквозь колеблющиеся тени… сквозь колеблющийся мир и полупрозрачные тени… сквозь мир, ставший тенью… сквозь тень…
Лабораторный уровень был опечатан. Дверь была не просто блокирована несколькими замками и защищена двумя сканерами, но и украшена полоской бумаги с двумя печатями и чьим-то автографом.
Значит, Горенко пошел ниже. Что-то он спрятал в самом низу. Тоннель. Или большую-большую бомбу. И теперь решил лично ее подорвать, чтобы не досталось врагу ничего из сокровищ Адаптационной клиники.
Гриф остановился, вцепившись в перила. Лампы на стенах светили все ярче и ярче.
Все злее и злее.
Грифа стошнило.
Внизу, на техническом этаже, что-то лязгнуло, словно открылся громадный подвесной замок. На тонну весом.
Держись, приказал себе Гриф. Не приказал – попросил. Жалобно, словно милостыню. Держись.
Держись.
Всего несколько ступенек.
…Боль не усиливается. Тебе так только кажется. Не усиливается. Она просто уже не может быть сильнее. Не может. Не может…
Гриф медленно спускался по ступенькам. Спускался и врал себе. Врал шаг за шагом, врал и прекрасно знал, что врет.
Боль может быть сильнее. Она будет сильнее. Однажды она уже была сильнее.
Держись.
Дверь на технический этаж была открыта. Гриф вошел. Остановился. В коридоре почти не было светильников. Один, тускло-красный, над дверью, над самой головой. Второй – в глубине, над другой дверью.
Сумрак. Это почти счастье. Почти наслаждение. Боль не исчезла, но она перестала усиливаться. И это здорово!
Гриф достал из кармана магазин, выбросил из пистолета стреляный, на ощупь зарядил оружие.
Фонарь горит над второй дверью, потому что она открыта. Капитан там.
Гриф закрыл дверь на лестницу, нажал кнопку на электронном замке. Может быть, это как-то задержит тех, сверху…
Они, наверное, сейчас медленно спускаются по лестнице.
Темный коридор был наполнен тенями и призраками. Что-то мерцало в углах, но Гриф не обращал на это внимания. У него не было времени. И сил.
Только вперед.
Вперед.
До двери двадцать семь шагов. Двадцать семь с половиной. В помещении светло. Мучительно светло.
Обжигающие блики скользят по ригелям распахнутой бронированной двери. Сантиметров двадцать стали – нормальная такая дверь.
