Житейский вопрос. Житейский ответ. Что может быть проще? И что плохого может быть от кружки церковного вина, выпитого на дороге? Ничего, думал священник. И ошибался.
С другой стороны, в такие времена ошибаться мог кто угодно.
И ошибался.
VI
Душа – источник забот. Человек утратил рай в ту минуту, когда обрел душу.
На берегу океана хохотал бог.
Бог хохотал не останавливаясь, вытирая время от времени слезы краем белого хитона. То что эта странная белая одежда называется хитон, местным охотникам было, разумеется, неизвестно. А спрашивать у бога, во что это он вырядился вместо нормальной человеческой одежды из выделанной оленьей шкуры, охотники не стали. С чего бы это им приставать с расспросами к богу, да еще чужому, да еще, похоже, чокнутому?
А как иначе его называть? Охотники из племени Медведей вечером шли мимо бухты. Сидит бог и хохочет. Утром возвращались – опять сидит и снова хохочет. Пялится на океанские волны и хохочет.
Охотники даже остановились в раздумье – что бы это могло означать. Решили – их это не касается. Если бы бог хохотал над Маленькой речкой – тогда конечно. Тогда и рыба могла бы пропасть, и бобры уйти... От такого-то смеха. А возле океана...
И пусть себе смеется, решили после небольшого совещания охотники – и ушли. Ушли, оставив на всякий случай на пеньке печень одного из добытых оленей.
А вдруг ненормальный бог в дурацкой одежде опомнится, оглянется не вовремя, и заметит, что Медведи его видели. И вдруг обидится? Пойдет вслед за охотниками, а тут бац – печенка. Свежая и вкусная.
В общем, охотники из племени Медведя не зря славились среди других племен умом и предусмотрительностью. Хотя, в этом случае, и предусмотрительность, и ум были ими проявлены совершенно напрасно.
Богу было наплевать на то, что его могли увидеть. Как ему было наплевать и на то, что ему могли сказать другие боги.
А не пошли бы они на фиг, все эти боги, время от времени сквозь смех бормотал хохочущий бог, И даже когда остальные боги пошли не на фиг, а к бухте, на берегу которой хохотал бог в белом хитоне, смех не прекратился. С чего бы ему прекращаться?
Не прекратился он и тогда, когда Громовержец опустил руку на плечо хохочущему и сказал:
– Ничего не хочешь объяснить, Певец? Певец, не переставая смеяться, оглянулся.
– Видели бы вы свои рожи сейчас, бессмертные боги, – сквозь смех выдавил Певец. – Компания дебилов на пикнике.
У Певца были свои причины так хохотать.
А у богов были свои причины быть этим недовольными.
У всего обычно есть свои причины.
Была у Певца причина хохотать, размазывая слезы по лицу. А у Громовержца была причина вместе с Мастером, Девой, Охотницей и еще десятком богов и богинь метаться половину ночи над океаном, а потом явиться на берег за объяснениями. В отвратительном настроении.
Многое в тот день имело причины мелкие. Можно сказать, мельчайшие. Если бы Стук и Левша, например, узнали, что причиной всей этой суеты станет их закадычный приятель Ворюга, в жизни бы не поверили.
И, тем более, приезжий священник даже представить себе не мог, как от нескольких глотков церковного вина... ладно, не простого вина. Но чтобы от двух-трех глотков...
Нет, священник честно попытался предложить Ворюге отпить из простого бочонка, но Охотник, принюхавшись, ткнул пальцем именно в особый, епископский. И добро бы, только этим жестом ограничился. А то пальцем в бочонок, а здоровенный нож – священнику к горлу. И готовое полновесное проклятие само собой в этом дрожащем горле застряло.
А потом священник перепугался, но не смог придумать ничего лучшего, чем отправиться все-таки к замку. Не мог знать священник, что может произойти дальше.
– Ну как я мог знать... – бормотал священник, пытаясь уклониться от болезненных ударов Левши и Стука. – Господом клянусь!
Левша и Стук к объяснениям не прислушивались, на причитания внимания не обращали, а лупили кроткого служителя божьего старательно и все больше ногами. Избиение проходило на площадке перед замковым мостом.
Остальные охотники, вышедшие на визг и крик, стояли в стороне, не вмешиваясь. Чего там вмешиваться, там и Двоим особо не развернуться. А Ворюга, главная причина всего происходящего, лежал себе тихо на передке повозки, откинувшись навзничь и свесив правую ногу.
Глаза у Ворюги были открыты и смотрели удивленно. По глазам лупили дождевые капли, ресницы не дрожали, веки не моргали... Да и сам Ворюга вроде как не Дышал.
– Что ж ты с ним, сука, сделал?! – в один голос взвыли Левша и Стук, встретив священникову повозку у моста.
Поначалу они только собирались проводить приезжего к Хозяину. Культурно проводить, между прочим.
Хотели только проводить.
А вместо этого, увидев неживого Ворюгу, стащили толстяка на мокрые камни, встряхнули за шкирку, а
