выкорчует, вспашет, засеет... А рыцарю нужен замок. Младший и был рыцарем. И еще младшим сыном, у которого было семь старших братьев и папа, не собирающийся помирать в ближайшие сто лет.
– В замке спальня одна, папашина и мамашина, – продолжил свой привычный печальный рассказ Младший. – А вы все спите, где хотите. Вон, на чердаке. И сколько я так буду терпеть? Или мне в монастырь идти?
Младший обвел печальным пьяным взглядом собутыльников.
– Я вас спрашиваю – в монастырь?
В сотый раз собутыльники стали качать головами и бормотать что-то вроде – нет, ты чего, такого парня, никогда...
Но на этот раз печаль Младшего была глубже, чем обычно, и не довольствовалась простым сочувствием.
Младший потянулся через стол, схватил за грудки первого, до кого достал, рванул на себя.
– Ты чего лыбишься, падаль? Думаешь, в монастырь меня нужно было, Столб?
– Да ты чего... – Столб попытался аккуратно высвободить одежду из рыцарского кулака. – Я ж с тобой с прошлой весны. Когда мы первый раз обоз остановили...
– Ага... – рука Младшего разжалась, Столб плюхнулся задом на бочонок, служивший ему сиденьем. – Как мы тогда погуляли... У них же охраны почти не было.
– А девки, девки! – подхватил сидевший в углу Лучник. – Вот я тогда...
Все разом замолчали и посмотрели на предводителя. Младший молча встал, перевернул стол и вышел. Кто-то из сидевших рядом с Лучником врезал, не примериваясь, в рожу. И все молча с ним согласились – не стоит сейчас при Младшем о бабах.
Младший решил жениться. С одной стороны – давно пора. С другой – попробуй нынче найди нормальную жену, с приданым и замком. Да и в пещеру, в которой последний год проживал Младший с ватагой, молодую жену везти было совсем не с руки. И тут подвернулся удачный повод.
Речной барон отправился резать перевозчиков. Барон этим занимался регулярно, словно огородник, пропалывающий свой огород. Чтоб не прорастали.
Речному барону принадлежал Замок на мосту, сам мост и все, что было под мостом. То есть – кусок реки в три сажени. Но поперек. То есть всякий, кто норовил проплыть под мостом, пересекал владения барона и должен был платить. И платил, ибо Речной барон был строг и на расправу скор.
Движение по реке было частое, платили регулярно. А кто пытался не заплатить, получал на судно с моста бочку с горящей смолой.
Потом Речной барон решил, что слишком уж много народу стало ездить посуху и переправляться через его реку либо на паромах, либо при помощи перевозчиков. Такое своеволие наносило убыток баронской казне. И Речной барон решил с ним бороться.
Он тщательно выжег все деревни вдоль реки на два дня нуги в обе стороны и потом ежегодно резал все время появляющихся идиотов, норовящих заняться перевозом.
С одной стороны, это поддерживало монополию. С другой – очень многие теперь хотели с Речным бароном поквитаться. Или занять его доходное место. Так что жизнь барона состояла из походов и осад.
Не было года, чтобы кто-то не пытался взять штурмом Замок на мосту. И не было года, чтобы кто-то не пытался посвататься к одной из трех дочерей барона.
То и другое проходило с одинаковым результатом.
Обитатели замка стали большими специалистами в обороне, а дочери накрепко уяснили, что замужество им в ближайшем будущем не светит. Радовало хотя бы то, что и попасть в монастырь в ближайшее время им тоже не грозило. Бережливый отец вряд ли согласится внести в монастырь за дочек вступительный взнос. Точно – не согласится.
Вот и жили дочки с папой-вдовцом, замещая его в отлучках и неплохо справляясь с делом, если кто из врагов появлялся внезапно под стенами. Было у Речного барона и секретное оружие, но о нем люди предпочитали вслух не распространяться.
А в этом феврале вышло как? Получил барон известие о новом готовящемся перевозе и отправился, само собой, со своей дружиной в поход. Кто ж знал, что не повезет на этот раз Речному барону?
Хотя, Младший вот, например, знал, ибо перевоз строили не просто так. А специально для барона строили. По приказу Младшего. Младший как рассудил? Кто-то сватался к дочерям барона и получал отказ. Кто-то штурмовал замок и получал по зубам. И никто не додумался объединить оба этих благих начинания.
Баронскую дружину встретили аккуратно. Особо даже сражаться не пришлось. Остановили баронских люден засекой в овраге и забросали камнями и бревнами. Мигом добили выживших, собрали с покойников все мало-мальски ценное и...
И только потом Младший, после такой вот демонстрации своей ловкости и хозяйственности, повел переговоры с Речным бароном, предложив ему обменять руку и сердце какой-нибудь из дочерей – и замок в придачу – на жизнь.
Но вместо того чтобы благословить и облобызать зятя, барон попытался перерезать ему горло припрятанным ножом. Раздосадованный таким вероломством, Младший несостоявшегося тестя прирезал, а сам отправился с ватагой и прихваченным для венчания священником к Замку на мосту.
И все его ближайшие соратники решили, что старшая баронская дочка, сиротинушка, прямо со стены бросится на шею доблестному рыцарю.
А потом оказалось, что не только за рекой для Младшего земли нет.
Старшая дочка быстро, еще в ходе первого разговора с претендентом, сообразила, что теперь ей нет никакого смысла выходить за первого встречного. Теперь она – одна из самых завидных невест, и остается
