Марина собралась с силами, пытаясь оценить состояние мозгов Томмасо. Он улыбнулся. Ему нужна была ее помощь с этой китайской посылкой.
— Перестань так на меня смотреть, — сказал он.
— Они говорят, это из-за твоей мамы.
— Спроси себя лучше, кому ты больше веришь? Мне или комиссару?
Она замолчала, размышляя. Марина вообще разумная женщина, он сам выбрал ее в секретарши. Мать троих детей, с бочкообразной фигурой, золотым сердцем и, что важнее всего, со знанием английского. Английский — это языковой шафран официальной Венеции: мало кто умеет на нем говорить, а те, кто умеет, берут за свое умение недешево. У Марины потекла тушь. Он протянул ей салфетку, окончательно потеряв надежду дождаться от нее ответа.
— Найди мне, пожалуйста, пустую картонную коробку, я возьму все материалы дела домой. И у меня к тебе есть последняя просьба.
Она сразу, не дослушав, отрицательно замотала головой:
— Нет.
— Да, Марина. Это очень важно, важнее, чем наши с тобой хочу или не хочу. Когда комиссар даст тебе китайскую посылку и попросит отправить ее обратно, просто не делай этого.
Она снова смотрела на него послушно, и это ему нравилось.
— Вместо этого отправь ее человеку с вот этим номером телефона.
Он протянул ей салфетку с записанным номером.
— Кто это?
— Полицейский из Копенгагена, который тоже в деле. Теперь, когда меня уволили, он, похоже, единственный, кто в деле.
— Как я узнаю, кто он такой?
— Позвони по этому номеру и спроси у него. Или пошли смс и попроси, чтобы он написал тебе свое имя. И потом отправь ему посылку. Дипломатической почтой, так будет быстрее всего.
16
— Хорошие люди, говорите? — Нильс не понимал, польщен Торвальдсен или напуган. — Убитые были хорошими людьми?
— Ну да, знаете: педиатры, правозащитники, волонтеры. То есть люди, занятые в вашей отрасли.
— Индустрия доброты. Вы вполне можете употребить здесь это выражение.
Нильс осмотрелся вокруг. Кабинет производил впечатление. Датская дизайнерская мебель — Вегенер. Бёрге Могенсен. Настоящие ковры. Панорамные окна. Большая фотография в рамке, на которой Торвальдсен стоит между Нельсоном Манделой и Боно; снято, кажется, на острове Роббен.
— Кто еще в списке?
— В смысле?
— В вашем списке. Кого еще вы должны предостеречь?
— Это конфиденциальная информация, — ответил Нильс.
Торвальдсен откинулся на спинку кресла и еле заметно покачал головой.
— Попадание в составленный полицией список хороших людей королевства. Похоже, это стоит рассматривать как честь?
Нильс не нашелся с ответом. Торвальдсен продолжал:
— Откуда известно, что эти убийства как-то связаны? Это не может быть простое совпадение?
— Да, возможно. Но мы не имеем никакого отношения к расследованию.
— К чему же вы тогда имеете отношение? — Он сопроводил эти слова подобием улыбки, чтобы не показаться слишком скептическим, но было уже поздно.
— Воспринимайте это просто как знак сигнальной лампы — и даже не самый яркий. Просто если вдруг случится что-то необычное — ну там, взлом, хулиганство, что-то в этом роде, — сразу же звоните мне. Я так понимаю, что последнюю пару лет вы не получали никаких угроз?
— Получали. — Торвальдсен кивнул. — Адвокат моей бывшей жены угрожает мне денно и нощно.
В дверь постучали, и вошла секретарша, балансируя кофейником и чашками.
— Это вряд ли понадобится, — резко сказал Торвальдсен, поднимая на нее глаза. — Мы уже почти закончили.
Нильс сразу заметил ее реакцию — ну вот, снова ошиблась, начальник снова ею недоволен. Ему захотелось прийти ей на выручку:
— Налейте мне все-таки чашечку, пожалуйста. Получу сдачу с тех денег, которые я всю жизнь бросал в ваши коробки для пожертвований.
Секретарша слегка дрожащей рукой налила ему кофе.
— Спасибо, — сказал Нильс, глядя на нее. Торвальдсен не сдавался:
— Мне нужна охрана? — Теперь он выглядел не столько польщенным, сколько напуганным.
— Вам не стоит так беспокоиться, — ответил Нильс. — Мы сейчас совсем не на том уровне шкалы тревоги, мы гораздо ниже.
И Нильс подбадривающе улыбнулся Торвальдсену, отлично зная, что подобные фразы действуют не успокаивающим, а прямо противоположным образом. Подсознание реагировало не на слова «гораздо ниже», а исключительно на «шкалу тревоги». Если человек боится болезней, ему бесполезно читать о них, какими бы редкими они ни были, наоборот, это только подпитывает страх. Нильс вдруг почувствовал необъяснимое желание наказать Торвальдсена. Подбросить его подсознанию побольше лакомых кусочков для предстоящих бессонных ночей.
— Несмотря на то что убийства носят особо изощренный характер, на данный момент у нас нет никаких оснований считать, что Дания должна стать следующей мишенью. — Нильс улыбнулся выходящей секретарше.
— Зачем тогда вы здесь сидите?
— Чистая перестраховка.
— Если вы считаете, что мне что-то угрожает, вы должны позаботиться о моей безопасности.
— Не на том уровне угрозы, на котором мы сейчас находимся. Если что-то изменится, мы, конечно, примем необходимые меры. Но пока ничего не изменилось, вы должны просто…
— … относиться к этому спокойно.
— Именно. — Нильс выглянул в окно. В Фелледпарке мороз укрыл тонким слоем инея траву и деревья, сделав парк похожим на старую, выцветшую от времени картину.
Пауза затянулась. Недовольство Торвальдсена ощущалось просто физически, так что Нильс нисколько не удивился, когда хозяин кабинета, вздохнув, разразился целой тирадой:
— Послушайте! Каждый час своей жизни, когда я не сплю, я занимаюсь тем, что спасаю людей, попавших в беду. Считается, что один только прошлогодний проект, связанный с питьевой водой в Восточной Африке, спас десятки тысяч жизней, не говоря уже о том внимании, которое Красный Крест привлек к катастрофе с… — Он запнулся, очевидно заметив, что Нильс слушает его невнимательно. — Так что меньшее, на что можно рассчитывать в такой ситуации, — это хотя бы небольшая помощь со стороны властей.
— Я могу дать вам свой номер телефона. Как я уже сказал, вы всегда можете связаться со мной.
— Спасибо. Я знаю номер телефона полиции!
Снова воцарилось молчание. Нильс поднялся со своего места.
— Повторяю еще раз: звоните, если что. И будьте повнимательнее к своему окружению.
— Хорошо. Передавайте привет Амундсену из Амнистии, я подозреваю, что он следующий в вашем списке. Спросите его, не хочет ли он составить мне компанию в том, чтобы спрятаться на моей или его даче.
