– Вы знаете, много лет назад у меня состоялся именно такой разговор с моим тогдашним начальством.
– И?
– И моя карьера не пострадала.
– Чему я несказанно рад.
– А я-то как рад!
– Послушали бы нас сейчас наши подчиненные, посмеялись бы от души.
– Не думаю. Наши с вами подчиненные несколько отучены от смеха по поводу своего начальства.
–И это правильно. Но хватит об этом. Ваши прогнозы на ближайшее будущее?
– Палач попытается выполнить приказ, и группа его останется в Центре досуга. Под похождениями Солдата и его людей будет подведена жирная черта. Перед началом операции сам Палач обрубит концы, ведущие к нам, так что ни одно расследование не даст ни каких результатов.
– И мы сможем спокойно приступить к следующему этапу операции.
– И мы сможем спокойно преступить к следующему этапу операции.
– У вас есть кандидатура на его проведение?
– Есть. Целых два.
– Кто же?
– Александр Гаврилин и Артем Олегович.
– Тогда считайте, что только один.
– Артем Олегович?
– Я этого не говорил.
– Это подразумевается.
– Это вы сказали.
– Гаврилину может помочь только чудо.
– Вот видите – у него есть шансы.
– И вы бы поставили на него?
– Какие ставки? Мы с вами трезвые люди. Просто, если бы Гаврилин все-таки нашел бы выход – лучшей кандидатуры мы просто не нашли бы.
– Иронизируете.
– Отнюдь. Поскольку спасти Гаврилина может только чудо, то если оно произойдет, грех будет им не воспользоваться. Логично?
– Логично. Только вот Гаврилину от этого не легче.
– Не легче. Только нас Гаврилин будет интересовать лишь тогда, когда он выживет. А до тех пор нас интересует только успех операции. Согласны?
– Кстати, об операции, у нас еще есть время пополнить список объектов для Палача. Чистить так чистить.
Кровь
– Нету его дома, – сообщил Бес Жуку, – я минут пять ждал чтобы он трубку взял.
– Значит, будем ждать, – спокойно сказал Жук.
Ждать. Бес поежился. Погода хреновая. Хоть бы скорее снег выпал. Эта сырость совсем душу вымотала. Палец, собака, чуть не загнил совсем из-за этой погоды. Бес осторожно почесал шрам.
Темно во дворе, не освещают, экономят электричество. Или лампочки побила сявота. Бес сунул руки в карманы, покосился на Жука. Спокойно курит, скотина. Пальцы сами нащупали рукоять пистолета в кармане. Замочить урода, да ладно, все равно уже скоро конец.
Бес глянул на часы. Два часа ночи. Где этого идиота черти носят? Пришел бы уже, и дело с концом. Сам процесс убийства уже перестал вызывать у Беса сильные эмоции. Пришили и пришили. И хрен с ними. Нефиг было щелкать клювом. Вот если бы замочить Жука, вот это бы, наверное, доставило бы удовольствие.
В темноте двора что-то загремело. Бес насторожился. Даже Жук обернулся на грохот, отложив в сторону трубу гранатомета и сунув руку в карман за пистолетом.
Загремело так, будто опрокинулся бак с мусором. Точно, бак и загремел. Несколько голосов одновременно заржали. Бес сплюнул, местные козлы развлекаются.
С какой-нибудь тусовки гребут, настроение игривое, есть сильное желание продолжить веселье. Бес очень хорошо помнил, как сам вот так возвращался вот так с дискотек, как в крови закипало желание оторваться на кого-нибудь.
Обычно он и начинал разборку со случайным прохожим. Закурить не найдется? Нету? А не врешь? Может, просто зажал? Дай гляну в карманах? Ты мне что – не доверяешь? Чтобы я взял у тебя что-то? Пацаны, он меня вором считает! И пацаны обязательно обижались за своего приятеля и не вовремя подвернувшегося прохожего били. И это тоже очень хорошо помнил Бес, как заходилось сердце, когда он бил ногами уже опрокинутого человека, как всхлипывал у него под ногами лежащий, и как чувствовал себя Бес почти равным среди своих ребят, которые обычно его равным не считали.
