тут не считаются. И можно ли полностью обуздать эти силы?.. Или после какой-то грани возможны другие отношения между ним и человеком?
И кем станет тот, кто будет носить Талисман — и выживет?..
Серьезное и скверное дело, разумеется, нашлось — без подобных вещей Галактика, похоже, существовать не могла.
Вэл неподвижно сидел за реставрированным пультом. Эта привычка превращаться во время работы в статую — была новой, возникшей уже на базе организма киборга.
«Агрессия против другой цивилизации. Только этого не хватало. И что это за Особый Легион там болтается?»
Он уже пытался связаться с командованием Легиона через нормальные каналы, но это было бесполезно. Тогда Вэл начал очень осторожно прислушиваться к Талисману — и оттуда пришло знание: Император командовал своей спецчастью через собственный мозг. Но для такого фокуса необходимо очень глубокое, смертельное для человека сближение с Силой…
Вэл напомнил себе о контроле за эмоциями, подавил раздражение. Быстро, но без торопливости встал со стула, прошел в рубку связи.
Естественно, в этой пресловутой звездной системе, именуемой МЗР-105437, был подходящий экран- приемник. Можно переходить.
Отмодулированный энергетический луч способен пролетать в гиперпространстве огромные, разрушительные для вещества и полей расстояния. Явление, известное имперцам, широко используемое ими для связи. Практика подтверждает, что на такой волновой пакет можно переписать только самые простые информационные структуры — сложные упрощаются (то есть уничтожаются) в процессе перехода.
Но любой Император мог перемещаться с лучом. Вэл уже успел решить, что эта возможность — самое лучшее из того, что он получил от своего превращения.
Не тратя времени на новые попытки связаться с Легионом, Вэл сосредоточился на Талисмане — не забывая, что не надо переходить границу. Возникло ощущение онемения и жара. Пора шагать в экран, вливаться в энергопоток, — точнее, плыть в нем, как в реке.
Неосознаваемый квант превращения, после которого Вэл уже двигался по гипермиру. Ощущения от окружающего стали свалкой отрывочных, ничего не говорящих кусочков. Ясно, что все эти запахи, сполохи, звуки и т. д. не имеют отношения к реальности и являются более чем вольными интерпретациями поступающих снаружи сигналов. Похоже, мозг подбирает эти свои картинки или по каким-то отдаленнейшим аналогиям, или (скорее всего) вообще случайно. Короче говоря, все ощущаемое — что-то вроде пятнышка грязи на коже невидимки; оно не показывает какие-либо очертания или особенности не существующей для глаз фигуры, а просто сигнализирует, что тут что-то есть.
По субъективному психологическому времени Вэла, срок полета был достаточен для перенапряжения мозга и изрядной потери ориентации. Поэтому финиш был внезапен и от этого почти оглушителен.
Только сейчас, при взгляде на плывущую по экранам планету, до него полностью дошла реальность событий. Там, рядом со звездолетом, — война. Оккупация. Не теоретическая, отдаленная, от тебя не зависящая. Близкая, настоящая. Ведущаяся именем Императора — то есть теперь его, Вэла, именем.
После этого прозрения стало понятно, почему нежелание отправляться сюда было таким сильным. Во время трепа по гиперсвязи можно было обмануть себя, вообразить происходящее чем-то вроде очень далекой, хотя и некрасивой игры. Остаться внутренне в стороне от идущей бойни.
Вэл мчался в ангар. К счастью, звездолет Легиона был построен по типовому проекту, и плутать в коридорах не пришлось. Кресло несется между яркими, сверкающими стенами, а внутри нарастает ощущение катастрофы и того, что надо сделать предельно много. А за что и как браться — неизвестно, вдобавок ты не в форме, тебе еще трудно контролировать Талисман, и…
Перед ангаром он переключил мозг на ускоренное восприятие. Нестерпимо медленно исчезает дверь- поле. На стенных экранах горят две голубые, ослепляющие дыни — это местные солнца, они так близки друг к другу, что взаимная гравитация исказила их естественные, шарообразные формы. «Как хоть выглядят эти мои Особые Легионеры?» Брильянт стен слишком праздничен, слишком декоративен. «При чем тут мои ощущения, все имперские звездолеты — огромные углеродные монолиты с заранее спроектированными полостями-помещениями. Для галактической цивилизации нескрытый алмаз — это признак аскетической обстановки». Но этот аскетизм все-таки невероятно походил на дикую роскошь…
Через исчезающую дверь уже были видны разгорающийся в ангаре фиолетово-серый свет и катера — маленькие, тоже источающие сияние кристаллики. Он, не дожидаясь полного исчезновения поля, бросился к одному из них.
По мнению Вэла, автоматика вела машину слишком медленно и осторожно. Вывод? Надо сломать пломбу и отключить автопилот. После этого катер протестующе вздрогнул, но послушался и начал разгоняться по-настоящему. Тускло освещенную кабину переполнил истошный вой антигравитора. Из пустоты выскочил и набросился на Вэла ядовито-желтый шар планеты. Он казался исполинским, нападающим хищником.
От скорости торможения вопли антиграва перешли в ультразвук. Катер лег на горизонталь буквально в нескольких сантиметрах от поверхности равнины лихачество, излишнее даже для киборга. Но сейчас Вэл действительно заботился о скорости, а не об эффектах.
Машина неслась в коконе полупрозрачного белого огня — это полыхала разреженная атмосфера. Под самым. днищем, чуть не задевая его, мчались, плоские желтые пространства. Именно их Вэл в первые доли секунды принял за почву. На самом деле они являлись поверхностью гибрида планетарного океана и нижнего, тяжелого слоя газов. Подобные образования, обычные для газовых гигантов, были нехарактерны для таких вот небольших миров со слабым тяготением. Катер чиркнул по желтому, воткнулся в него.
Кипение. За бортом — шлейф из бешеных, тусклых пузырей. Вэл, ругаясь, сбрасывал скорость все больше и больше. «Желе» вокруг уплотнялось. Электромагнитные локаторы и прожектор увязали в его ближайших метрах, гравитационный сканер давал картину твердой поверхности, но не реагировал на атмосферу. Что было очень плохо — в ней могло твориться много интересного.
Кипение прекратилось. Замедлившийся катер стал обрастать мохнатыми нитями-кусками — взвеси, дрейфующие в газе, почему-то решили концентрироваться на его корпусе. И тот очень скоро стал чем-то лохматым, словно, выскользнувшим из детских нестрашных мультиков…
Взвеси не были живыми. Биодатчики не зарегистрировали ни одной бактерии. Естественно, никаких признаков растений или животных. Нигде нет ничего похожего на искусственные сооружения.
Пару раз — в сомнительных случаях — Вэл зависал над очередным плато и неизменно находил лишь гряды камней, похожих на куски некрупной, замороженной пены.
Так против кого здесь идет агрессия?!
Связаться с Легионом по-прежнему не удавалось. Вэлу надоело производить однообразные, безрезультатные маневры — но автопилот заработать не пожелал. Видимо, его отключение было произведено уж слишком по-варварски…
Наконец, когда терпения уже давно не было, а розыски продолжались только на одном раздражении от всего происшедшего, внизу мелькнуло что-то по-настоящему странное. Вэл немедленно развернулся — так резко, что «воздух» опять вскипел.
Машина зависла над плато, поверхность которого напоминала покоробившуюся пластмассу. До нее был ровно земной метр, и по ней двигались предметы, похожие на небольшие абстрактные скульптуры. Как ни странно, гравилокатор на любом расстоянии отлично брал все мельчайшие детали их структуры. Вэл только головой покачивал, пытаясь разобраться в закономерностях этих запутанных, нелепых переплетений тончайших нитей.
Пока он прикидывал, чем же может быть увиденное, одна из «скульптур» внезапно изменила форму — все так же продолжая походить неизвестно на что. А потом ударила, и так стремительно, что Вэл еле-еле успел отлететь от острия на конце ее распрямившейся части.
Поднявшаяся с земли тончайшая «пика» покачивалась совсем рядом с машиной и очень походила на стебель диковинной красно-коричневой травы. Но травы неживой — пластиковой, наверное.
Существу сразу же надоело поддерживать свою… (ногу? руку? язык?), в вертикальном положении. «Пика» легла на землю и стала неспешно втягиваться на место. В это время два объекта повторили атаку —
