так же стремительно и с тем же нулевым для них результатом. Вэл, экспериментируя, поднялся вверх — и еще одна острейшая «нить» бешено кинулась за ним. Катер чуть-чуть изменил направление и на этот раз преследователь изогнулся вслед, продолжая вытягиваться в струну. «По крайней мере теперь понятно, почему они такие перепутанные — при их длине жить в растянутом виде сильно неудобно».
Это была странная игра — Вэл, пользуясь небольшим преимуществом в скорости реакции, все время чуть-чуть опережал существо. Наконец катер поднялся настолько высоко, что «скульптура» полностью вытянулась в «стебель», оторвалась от земли и полетела по воздуху, не желая отставать от своей «добычи». В воздухе она опять изменила форму, скрутилась, снова став неописуемой, но уже другой, чем на поверхности планеты.
Вэл развернулся к плато.
Как ни странно, и на это, и на посадку странные аборигены отреагировали благосклонно — то есть не мешали.
Он открыл люк, спрыгнул вниз. Под ногами жалобно захрустело — будто бы там ломалась тонкая, стеклянная корка. «Нить» уже успела обвиться вокруг катера как нелепая, вычурно намотанная тесьма вокруг заплесневелой, пушистой бандероли. От существ к Вэлу медленно начали протягиваться «травинки»… нет, сейчас, на земле, стало абсолютно ясно, что для них гораздо больше подходит слово «пики». На их концах тускло мерцали красноватые бесформенные огоньки. Они абсолютно явно что-то напоминали… Что?
Он с удовольствием обнаружил, что все лучше и лучше видит в окружающем «желе» (уж не помог ли тут Талисман?). Теперь все «скульптуры» — и ближние, и дальние — были как на ладони. То есть исчезла опасность удара из тумана.
Игра продолжилась в наземном варианте — Вэл увертывался от объятий существ, в свою очередь пытаясь схватить одно из них. Но, попав в его руки, «нити» неожиданно, совершенно сверхъестественно исчезали — чтобы сразу появиться немного в другом месте. От множества быстрых движений «партнеров» «желе» над плато начало кипеть, вокруг Вэла и аборигенов поднимались изогнутые столбики ворочающихся, крутящихся пузырей. Скафандр, не рассчитанный на такие температуры, перегрелся — впрочем, пока совсем не опасно для киборга.
Наконец Вэлу это надоело. Он запрыгнул в люк — благо «скульптуры» в пылу гонки совсем по- человечески забыли о катере. Загерметизировался. Включил аннигиляционный обдув корпуса — но плети, успевшие спеленать корпус машины, исчезать не пожелали. Явление предельно ненормальное и, пожалуй, очень плохое.
Оставалось два варианта действий: или улететь, или допустить более близкий контакт с этими существами.
Но перед окончательным решением неплохо бы получить новую информацию. А она может прийти только через Талисман. Вэл, чуть поколебавшись, осторожно пустил в мозг еще частицу своего симбиота; чуть-чуть больше сросся с Чужим. Потом мысленно протянулся к одному из аборигенов. В висках запульсировала сильная, монотонная боль, на этом все и кончилось.
Вэл прикидывал, стоит ли рисковать более тесным ментальным контактом. Не попытается ли существо, в свою очередь, залезть в голову пришельца, и как в этом случае отреагирует Талисман…
Все прикидки прекратил неожиданно зашуршавший в голове беззвучный голос: «Ты, напяливший Святыню, выходи!»
Он, так же мысленно, насмешливо возразил: «Слушаться робота?»
Удар попал в цель. Показалось, что в мозге разом проснулось несколько сотен взбесившихся кошек. Накатила волна боли. Вэл легко отбросил всю эту мешанину — он ведь был «на своей территории» — и оставил только слабую связь. Надо же послушать тех, кто вдруг разговорился…
«Господа, мы — машины?!», «Это оскорбление!», «Ах ты, проклятый…», «Кощунственное использование Талисмана…», «Господа, недостойно чести офицера Особого Легиона убивать нахала так, как это делают распсиховавшиеся наркоманы!», «Драка с этим?!», «Он ничего не может, это будет глупая формальность!», «Господа, зато эта формальность не запятнает офицерской чести…»
Ситуация стремительно прояснялась. Вэл, слушая этот выспренний базар, даже не попытался удержаться от ухмылки — поскольку чувствовал себя в полной безопасности. И абстрактные офицеры, не располагающие глазами, великолепно отловили эту ухмылку. Поток ругани полился в удесятеренном варианте. Один из Легионеров, свернувшись в спираль, покачивался на своем хвосте перед носом катера. Он возвышался над машиной как полуторакилометровая, поднятая ветром паутинка. И вещал: «Выходи, трус! Ты прилетел на военном катере — значит, не шпак. Дерись с нами!»
Вэл сделал достаточно большую глупость — смеясь, выскочил на черную, словно пережженную землю. В голову почему-то не пришло самой элементарной мысли: конечно, с помощью Талисмана можно легко победить Легионеров, но КАКОЙ глубины контакта это потребует?..
Раздавливаемая поверхность планеты жалобно хрустела под каблуками. Скафандр еще не остыл, но по телу разливался неестественный, будоражащий холод, бивший по нервам, как хорошая доза водки. Офицер-спираль, соизволивший наклониться своей верхушкой, нависал сверху, словно исполинский крюк. Остальные Легионеры свернулись во что-то вроде растрепанных куч из ниток — явно приготовились к роли зрителей.
Перчатки скафандра стали полупрозрачными. Сквозь них просвечивали не человеческие руки, а два куска мрака.
Но Вэл сейчас не испытывал ни малейших эмоций. Единственное, что он хотел, — заставить Легионеров подчиняться себе. С одной стороны, это желание оправдывалось пониманием того, что взбунтовавшаяся часть спецназа — явление прескверное. Но было и мальчишеское, дурацкое желание доказать, что он сильнее этих… людей, существ?
Офицер начал атаку — от его спирали к человеку двинулась вроде бы неплотная, несерьезная серая волна. Не аннигиляция, а что-то другое, смутно и подсознательно (память Талисмана?) знакомое Вэлу. Очень опасное.
Протянуть руки вперед. Сосредоточиться на Талисмане — пусть действует он. Перепоручить ему управление организмом, не выпускать из-под контроля лишь сознание и рычаг возвращения своих нормальных позиций в этом симбиозе.
Получилось что-то вроде всплеска рефлексов, которые не требовали ни контроля, ни понимания — как этого не требует, например, процесс пищеварения.
Вэл пошел к противнику. Волна, выпущенная Легионером, коснулась перчаток скафандра — и те расплылись, растворились в сером Ничто. Но руки — вернее, тот мрак, в который они превратились, — ничего не почувствовали. Доля секунды, очень смутное ощущение, что произошло какое-то событие. Пространство перед Вэлом оказалось совершенно чистым, а его пальцы коснулись Легионера.
Звук, похожий на фырканье объевшегося великана. Тончайшая спираль расплылась багровыми, тусклыми лоскутьями — очень нехорошо похожими на лоскутья от Тени Талисмана. («И на огоньки на концах Легионеров», — совершенно бесстрастно отметил мозг киборга.) Из облачка останков, из какого-то другого измерения, «вывалился» сам офицер — неприметный, чуть растрепанный парень. Такой, каких полно на улице. Он упал на камни в метре от места, где только что была его проекция в трехмерный мир. Дернулся, поднес к горлу худые руки, но не удержался и вдохнул «желе». Посерел, вытянулся, последний раз дернул головой, взъерошив об землю короткие волосы.
Остальные Легионеры, не став досматривать агонию коллеги, кинулись на Вэла. Их проекции все время менялись, принимали образы амеб, тумана, машин… один стал даже исполинской скалой — габаритами с земной Эверест.
Впереди этого скопища взбесившихся форм шла огромная серая волна, стирающая из Вселенной все попавшееся — «желе», землю… Ветер, рванувшийся в эту создаваемую пустоту, перевернул катер, швырнул его в воздух. На миг возникло чувство страха, беспомощности. И тут же Вэла резанул резко усилившийся холод Талисмана. Собственно, это был уже не холод, а оцепенение, чуть ли не каталепсия его человеческого «я», несоизмеримого с пробужденной им Силой, уходящего от нее в шок, в невосприятие всего подряд… На секунду Вэл словно уснул. Потом очнулся.
Перед его глазами кружил грандиозный, торжественный танец темно-красных лоскутьев, смешанных с чем-то изогнутым, неподвижным, похожим на части человеческих тел.
