заметил группу то ли наемников, то ли военных сталкеров, выглядевших довольно необычно – вооружение последних натовских разработок, непривычное снаряжение. Из-за рубежа гости пожаловали, не иначе – такие выводы напрашивались сами собой. Что они в Зоне могут делать, непонятно, некоторое время размышлял Медведчук, наблюдая за таинственной группой. Но следовать за ними не стал, вошел в тоннель, направился к барьеру. И снова, как в предыдущих ходках, барьер было не пройти, упругая невидимая стена не поддавалась, не пропускала ни самого Медведчука, ни лезвие ножа, ничего. Тупик, снова тупик. Пришлось возвращаться на Базу. Однако, напарника или его снаряжения в тоннеле и по пути к нему замечено не было, следов борьбы или боя не обнаружилось. Значит, Перо, везунчик такой, прошел барьер? Это был результат, но непонятно, положительный или отрицательный. Вернувшись на Базу, Медведчук продолжал играть роль наемника, и ломал голову, как одолеть загадочный барьер. Решение головоломки принес солдат, которого, оставив пост (за что тут же были оштрафованы Сильвестром), притащили на Базу взбудораженные охранники. С первых же слов солдата стало понятно, что он принес долгожданные сведения.
Дорогу по описанию солдата Медведчук нашел легко. Попасть к лагерю можно было не только через тоннель, но и обычным образом, по петляющей между холмов старой дороге, а затем по наезженной через лес колее. Весь путь Медведчук проделал параллельно дороге, ожидая встретить патрули охраны, часовых в секретах и наблюдательные пункты. Но охрана лагеря была поставлена из рук вон плохо, периметр объекта не патрулировался, часовые на постах дремали, курили, а когда вокруг охраняемой зоны прогуливались, то делали это крайне беззаботно. Ну проститутки на панели, а не часовые, - всплыла в памяти расхожая фраза инструкторов учебки. Но сейчас такая небрежность охраны была на руку, давала возможность подобраться к лагерю вплотную, в пределах прямой видимости. Он фотографировал, сколько было нужно - и, прохаживающихся по лагерю офицеров, и зарубежных ученых. Прослушанных и записанных разговоров, результатов наблюдения и фотосъемки с головой хватит, что бы надолго посадить в тюрьму всех участников этих незаконных исследований. А хотелось не шумного процесса, не долгих судебных разбирательств. Руки чесались применить отличную немецкую снайперку, в оптический прицел которой он вел сейчас наблюдение, по ее прямому назначению. Рядовых солдат было жалковато. Полуголодные, плохо обмундированные и получающие мизерное жалование, они были людьми подневольными и делали, что прикажут. Вот с офицеров спросить бы по полной. А уж иностранцев вообще хотелось оставить гнить в поганой земле Зоны без суда и следствия. Но решать было не ему, для этого есть Командование. Настоящее Командование, а не зажравшийся барыга Сильвестр, которому давно пора о своей деятельности следователям чистосердечно рассказывать. Но еще было не время, под прикрытием сталкера-наемника по Зоне можно было передвигаться, не вступая в конфликты с многочисленными группировками, и при этом выполнять приказы родного Ведомства, которое к Зоне испытывало неподдельный интерес. За долгие годы службы Медведчук привык выполнять приказы, не обсуждая их. Приказано осуществить наблюдение - значит, наблюдаем, собираем всю возможную информацию, а планы устроить местный Армагеддон придется пока забыть.
Но его недавний напарник, можно сказать крестник, находился в загоне для пленных. Неплохой видимо парень, даже отслуживший некоторое время в рядах непобедимой и легендарной, по глупости попал в дурную историю, не без участия Медведчука оказался в крайне опасной ситуации. И Медведчук был твердо намерен своего напарника вытаскивать, тут, как говориться, без вариантов.
Действовать нужно было именно сейчас, когда ночь на исходе, а предрассветный сон так сладок. Большая часть охраны наверняка крепко спит. Снять часового с вышки, по возможности не убивая, затем без лишнего шума освободить бывшего журналиста, и также тихо отходить к месту наблюдения, где предварительно оставить большую часть снаряжения, которое подобрать на пути отхода - диспозиция была ясна. Но вывести из загона напарника, не подняв шума, представлялось достаточно сложным. В загоне находилось больше десяти пленных, как они себя поведут, непонятно.
И тут обстановка изменилась кардинально – к загону подошел офицер с двумя солдатами, подозвал к воротам Перо и Дрему, и их стали конвоировать в глубь лагеря, в сторону помещений, где размещались ученые. Выход людей из загона происходил особым образом – пока офицер открывал замок, солдаты держали под прицелами автоматов подход к воротам. Внимание часового на вышке тоже было привлечено происходящим. Для задуманного момент подходящий. Самым опасным был момент подъема по деревянной лестнице вышки, но часовой наблюдал за выходом пленных, перегнувшись через перила, и ничего не почувствовал до последнего момента. Его падающее тело и оружие удалось подхватить вовремя. Проследовать за конвоем в тени стены здания до неосвещенного участка было совсем просто. Дальше – ударом в висок оглушить одного конвойного. Второго, обернувшегося на шум и начавшего разворачивать ствол автомата, оглушил мгновенно сориентировавшийся Дрема. Офицер испуганно таращил глаза, был так напуган, что даже не пытался закричать, и наконец, медленно, неуверенно потянулся к кобуре. Но опоздал безнадежно, сравниться с отточенными рефлексами спецназа его судорожные действия не могли никак. Ладонь одной руки зажала его рот, вторая рука заученным движением воткнула в грудь боевой нож, и Медведь аккуратно уложил тело на землю.
*****
Когда к воротам подошел офицер в сопровождении двух солдат, многие в загоне проснулись, забеспокоились, – по чью они душу? К этому времени я успел уговорить одного солдата передать информацию на Базу. Обратно он не вернулся, и я терзался догадками, что бы это значило. Иногда успокаивал себя, что получив обещанные деньги, возвращаться ему смысла не было. С другой стороны, солдат мог не добраться до Базы, попасть в аномалию, наткнуться на мародеров, да мало ли еще что. Неизвестность мучила сильнее бытовых неудобств – в загоне я провел около 3-х суток и условия содержания были ужасными. Кормили кое-как, заснуть было трудно из-за холода. Совместными усилиями из подстилок и обрывков веревки удалось устроить что-то вроде навеса в углу загона, от холода это не спасало, но хотя бы давало защиту от ветра.
Офицер вызвал на выход именно меня и Дрему, и я решил, что это лучше бесцельного ожидания. Сидеть в загоне, когда совсем ничего не происходит, мерзнуть и голодать было утомительно и страшно. Вызов означал какие-то перемены. А перемены оказались чудесными.
Медведь, которого я узнал даже в непривычном камуфляже, на пару с Дремой быстро обыскали тела конвоя. Один автомат подхватил Дрема, второй Медведь сунул мне в руки. Мы быстро, но не бегом, двинулись в сторону леса.
- А другие сталкеры, их освобождать будем ? – шепотом осведомился я, шагая следом за Медведем.
- Нет. Всему свой черед. Ближайшее время охране лагеря будет не до них. Мы – это сбежавшая информация, приоритет номер один, значит, погоня за нами поважней исследований будет.
- Погоня ?
- Ну да, до безопасных мест отсюда далеко, и такси вокруг не наблюдается.
Когда мы отошли от лагеря и вошли в лес, молчавший до этого Дрема на ходу обратился к нам :
– Я у охранника ПДА прихватил, и успел глянуть, где мы находимся. У меня недалеко тайник имеется, готов снарягой поделиться.
– Нет, – отказался Медведь, – со снаряжением порядок, нам с напарником хватит.
– Ну, значит расходимся ? – то ли спросил, то ли предложил Дремf, возражений не последовало, и он свернул на едва видную в темноте тропу, бросив на ходу – до скорого, братцы, за мной не заржавеет.
Спустя несколько часов, когда мы прилично удалились от лагеря, стало ясно, что за нами идет погоня. Избежал ли ее Дрема, было неясно, сообщения о его смерти не было. Я теперь стал обладателем личного ПДА, и имел доступ к сталкерской сети. К тому же, я был неплохо вооружен, и вполне готов дать бой преследователям. Но Медведь от столкновения уклонялся, меня поторапливал, хотя часто останавливался и осматривался на местности, выискивая нужное место, я считал, что для засады.
Когда рассвело, мы вышли на край болота. Подступающие к черной стоячей воде невысокие холмы окутывал туман, в котором гасли все звуки. Погоня приблизилась чуть ли не вплотную, крошечные фигуры преследующих нас бойцов уже можно было увидеть без бинокля. А вот Медведь часто и как мне казалось, ужасно долго, разглядывал погоню в бинокль. Выбрав холм с плоской вершиной, откуда отлично просматривалась тропинка, Медведь улегся на землю, нацелил ствол снайперской винтовки в сторону болота, ожидая появление погони, и не отрываясь от прицела, сообщил мне :
