целыми днями. Так бывает, когда ты ушел на прогулку и не можешь вспомнить, запер ли квартиру на ключ. Гастингс вынул из пакета револьвер и откинул барабан.
Пуаро чуть не задремал в уютном кресле. Сегодня он встал рано и, уже имея на руках постановление об освобождении Гастингса, к восьми утра поехал в тюрьму.
– Хотелось бы получить вещи мистера Гастингса, его выпускают сегодня после полудня.
– Вещи? А вы кто будете?
– Взгляните, любезнейший, там, в разрешении, все написано. Седоусый тюремщик, кряхтя, повертел документ, поставил штампик и, ворча, отправился внутрь хранилища. Вернулся вскоре с целлофановым пакетом.
– Распишитесь.
– Пожалуйста.
Получив вещи, Пуаро отправился домой. Аккуратно вскрыл пакет и достал револьвер. Шестизарядная «Барракуда». Он отогнул барабан – пять целых патронов 0,357 MAGNUM и одна гильза. Все точно: шесть минус один равняется пяти. Но лень – главный враг серых клеточек мозга Шварцвальда. Всего-то нужно было вытряхнуть патроны на стол. Пуаро так и сделал. Он отлично знал, что увидит. Один из пяти оставшихся зарядов был холостым. «Ошибочка вышла», – промяукал бельгиец. Затем проворно заменил холостой на боевой, сложил вещи в новый, заранее подготовленный пакет, запечатал его и отправил шофера встречать Гастингса.
«Бьюик» подъехал к дому. Гастингс был в отличном расположении духа. Осмотрев револьвер, он расслабился, никакой оплошности с его стороны не было. Проклятые нервы, надо съездить куда-нибудь, отдохнуть. Он вышел из машины и бодро поднялся в дом. За неделю успел соскучиться по старому другу. Гастингс любил Пуаро и со свойственной молодости самоуверенностью был убежден, что тот отвечает ему взаимностью, что всегда выручит молодого компаньона, поддержит, а в случае чего и простит безобидные шалости.
Майкл Фрейн
Лондон. На третий день после покушения
Ночь прошла. Очередная бессонная ночь в раздумьях о Зое. Фрейн не мог простить себе, что по его, только по его недосмотру она погибла. Теперь, когда точно известно, что к ней наведывался Макс, – сомнений не было. Как же так, он ведь контролировал всех и всё, а здесь упустил, не дотянул, не обеспечил.
Майклу хотелось удариться головой о стену, но ведь это не поможет. Он вытер глаза – не до слюней. Надо спасать Адама. Макс – Фрейн не сомневался – пойдет на всё, чтобы довести дело до конца; исправить глупую ошибку киллера, перепутавшего близнецов.
Надо торопиться, второй удар может состояться в любую минуту и ошибок больше не будет.
Он поднял эбонитовую трубку.
– Пожалуйста, свяжитесь с нашими людьми из администрации Герхардта. Макс – крепкий орешек, нам понадобится их помощь.
Целендорф. На четвертый день после покушения
Три дня и три ночи гремели торжества. Макс совсем выбился из сил, и последние сутки держался только на стимуляторах. Трудно не ударить в грязь лицом перед молодыми, когда тебе исполняется 93. Где старые товарищи, с которыми они посидели бы чинно, вспоминая былое… Увы, почти все на том свете. Кругом одна молодежь. С другой стороны, в этом есть прелесть, можно сбросить годков эдак сорок, надеть новенькие на электронных чипах костыли, подаренные главой РоботПрома, молодым Кальтенбруннером, пуститься в пляс, сходить в баньку, полюбезничать с девчонками…
Так совпало, что гулянка началась за день до покушения. Макс настолько был уверен в успехе, что сказал себе: «Не буду ни о чем думать, все дела после, гулять так гулять».
Он встречал гостей как настоящий барин. Только сейчас Макс вдруг понял, что может перестать скрывать привычки. С каждым выпивал рюмку русской водки, троекратно целовался, а иной раз заводил какую-нибудь длинную тягучую песню своей молодости. Приехали все: от министров до бандитов. Был Умберто, с которым они общались целый час. Всклокоченный и беспокойный, приезжал Боббер.
– Могу ли я по-прежнему совершать сделки с Германией? Наши договоренности в силе? – не скрывая озабоченности, спрашивал он.
– Да не дергайся ты, все нормально будет. Пока я жив, тебя никто не тронет. Щас Герхардт подъедет, перетрем…
Герхардт не приехал. Макс понял это лишь на третий день праздника. Понял и протрезвел. Вернувшись в Целендорф и узнав, что покушение провалилось, Макс о-о-чень расстроился. «Надо же, не в того стрельнул. С ума сойти можно. Хорошо бы поговорить по душам с этим „специалистом“. Не своим делом парень занят». Первым желанием было позвонить в «Бюро заказов» – сказать пару ласковых, но повременим.
Уняв пульсирующие приступы злобы, Макс набрал прямой телефон Герхардта.
– Здорово, дружище.
Настороженное «здравствуйте» в ответ.
– Не выбрался ко мне, я так понял.
– К сожалению, много международных дел, группенфюрер, не получилось.
– Расстроил старика, ну да ладно, молодо-зелено. Вот что хотел попросить. Ты это, Боббера особо не жми, хороший человек, не надо, понял?
На другом конце трубки молчали.
– Ну, я вижу, понял. И еще одно. Там у тебя в темнице невиновный томится, некто Гастингс, выпусти его, пожалуйста, до конца недели, мне с ним поговорить охота.
Герхардт положил трубку. Желваки ходили ходуном. Какого дьявола?! Сколько еще он будет это терпеть? Он – законно избранный канцлер Великой Германии.
Вошел фон Шлоссер.
– Послушайте, любезный, что вы думаете о сложившейся ситуации?
– Я думаю, что Гастингса можно и отпустить, а Боббера надо мочить, невзирая на лица. Тем более, – фон Шлоссер сделал эффектную паузу, – из международных кругов поступают, так сказать, заявки на всеми нами глубокоуважаемого Макса, – фон Шлоссер чуть наклонил красивую породистую голову и достал из папки шифровку из Лондона.
– Ну что же, – глухо сказал Герхардт, – так тому и быть.
Абрам шел на поправку. Однажды, уже после похорон Макса, в палату заглянули люди в красивых костюмах с накинутыми на плечи медицинскими халатами. Они попросили Адама удалиться. Выходя из палаты, он узнал одного из гостей. Это был фон Шлоссер, влиятельный руководитель аппарата Герхардта.
Фон Шлоссер подвинул стул к кровати Абрама, присел.
– Как самочувствие, Абрам Вильгельмович?
– Спасибо, поправляюсь.
Чиновник задумчиво смотрел на пациента.
– Вы в курсе, что организовал покушение ваш партнер Боббер?
Абрам молчал.
– Теперь, Абрам, мы ваши партнеры, и мы предлагаем отомстить Бобберу. Необходимо разорить подлеца и изъять его имущество.
– Вы имеете в виду национализацию? Фон Шлоссер звонко рассмеялся. – Ну что вы, Абрам Вильгельмович, какая же на пороге XXI века может быть национализация! Только частная собственность способна решать проблемы современной экономики. Вы получите справедливую долю в нашем общем проекте. Вы хорошо разбираетесь в структуре собственности «Херопласта». Это поможет выстроить эффективный бизнес. В перспективе не исключена приватизация РоботПрома, подумайте…
– А что такое «справедливая доля»?
– Думаю, трех процентов будет достаточно.
Абрам посмотрел на фон Шлоссера большими щенячьими глазами и спросил:
– Может быть, пять?
