III Прогонит и вернёт, прогонит и снова выйдет и вернёт, промокнувшая в темноте, закутается плоть живая. Он спал, и, погружённый в воду, трап самолёта в горле сна не отплывал, не удалялся, был вроде вобранных шасси: держал как рыб над океаном. Она опаздывала, ждал и вспоминал не наказанье, начало: перекрёсток взглядов, в них дом пылал — не был спасён, неосторожный пыл замечен. Сняв туфлю, женщина спешит по острой гальке. Кровь сочится из зацелованной ноги. IV Ты видел: было убежав, исчезнув в поисках спасенья, обкрадывая наспех, помня, что боль другого только льстит, я спохватилась — и всё тише, всё медленнее, как пластинка, которой выключили ток, стирая звук и замолкая, вертелась — и остановилась. Так сердце тихо, словно голос, и так темно, темно, темно, ни притяжения родства, ни пения, ни покаянья ты не увидишь, не возьмёшь, как слепоту его, не тронешь. Спасенья нет. Но ты бормочешь. Должно помочь. Должно помочь. V Я не нашла другого дня, чтоб о предательстве оставить не память, но прикосновенье своё в предательстве открыть, своё молчание, а слуху доверить пониманье сна. Ты не нашёл другого горя, чтоб опрокинуть и сказать: я помню, я не изменился, любви не вылечить огнём. И я лечу на самолёте и вижу города огни, неисчислимые, как зёрна, ненаходимые, как ложь, в которой вязнет, угасает, размазывается, намокнув, окурок, брошенный тобой. VI Придёт весна, и золотой, как спаниель под солнцем зимним, заскачет, затанцует свет вприпрыжку в анфиладе комнат. Квартира в верхнем этаже, куда он пригласил девчонку, пришедшую тайком, бочком, взглянуть на дом его и окна, в студенческих штанах и куртке, им узнанную у парадной, была полна такого света. И ей так радостно, тепло, она как будто оказалась в лучах сорвавшейся весны, забытой, полноводной, новой, и компас, найденный в кармане, она спешит вернуть ему. VII Любовью — бабочкой во рту — полузакрытыми глазами пью неба утреннего свет, как из реки в ладонях воду: сосредоточенный на бликах, живущих под лесным мостом над безымянным истеченьем, взгляд то и дело отвлекался, невольно следовал, скользил за продолжающимся бегом, как бы желая проследить пути искристой вереницы. Так пробуждается, лежит, садясь, нащупывает тапки, встаёт, несёт себя до ванной. Вкус холода щекочет нёбо.
