хихиканье.
Пертти не было в стайке первоклассников. Но там был маленький Си?мппа. Он тряс за грудки мальчика в куртке с пуговицами — колышками и хрипло говорил по — фински:
— Ты дрянной швед, и больше ничего!
Янне было неохота смотреть, как буянит Симппа; это можно было видеть почти на каждой перемене. Он пошел прямо к мусорному ящику. Но Пертти не было и там. Не было его и в углублении на месте стыка дымовой трубы и стены. Возможно, он прятался в школе.
Янне заглянул и под другой навес для велосипедов, но там были только два шведа, они возились с синим туристским велосипедом.
Что, если Пертти избегает его, как он, Янне, избегает Бертела? Что, если Пертти дуется на него за то, что он насмехается над ним? Ведь Пертти наверняка не знает, что он, Янне, тогда же раскаялся в этом и готов загладить вину. Он не станет просить прощения, нет, он просто покажет, что он такой же, как Пертти, — что он финн. И тогда они смогут стоять во дворе друг против друга, болтать и смеяться, и человеку, смотрящему издали, может показаться, что они такие же, как и все прочие.
Ведь этот человек не услышит, что разговаривают — то они по — фински.
Янне поднялся в верхний угол двора и оперся о сеточную изгородь. Если надавливать плечами назад, одновременно пружиня ногами, изгородь превращалась в качели. И весь двор начинал качаться вместе с изгородью; синие, красные — всевозможных цветов пятна поднимались и опускались. Это было немного похоже на карусель в парке.
— Слушай…
Цветные пятна застыли, превратились в куртки девочек и мальчиков, изгородь — качели остановилась. Янне огляделся. Рядом с ним стоял Томас, никого из других вблизи не было.
— Ты что, не слышишь?
— Ва?[9] — спросил Янне.
— Говори по — фински, — сказал Томас.
С минуту Янне ничего не мог сказать. Он лишь смотрел, как беспрерывно движущиеся фигуры составили посередине двора квадрат. Затем квадрат превратился в овал, потом в треугольник. Прежде чем треугольник сомкнулся, через него пробежал мальчик в желтой шапочке с кисточкой и выскользнул из его вершины.
— Ты что, немой? — спросил Томас и стал перед Янне.
Янне отступил немного в сторону, но Томас последовал за ним, пристально глядя ему в глаза. Янне выдержал его взгляд. Томас отвернулся первый.
— А ты разве умеешь? Ты ведь, наверное, не умеешь говорить по — фински? — сказал Янне.
— Конечно, умею.
Томас, по — видимому, не шутил. Но у него — шведа — наверняка что — то было на уме. Быть может, кто — то научил его нескольким финским словам, и он повторял их, как попугай.
— Откуда ты знаешь финский?
— Я родился в Финляндии.
— Где?
— В Мя?нтсяле.
Янне внимательно поглядел на Томаса. Если бы Томас был настоящий финн, он говорил бы с ним с первого дня занятий в школе. «Привет», — сказал бы он и хлопнул его по плечу. Ну, а Томас? Он издали обходил Янне.
— Почему ты раньше не пришел?
Томас концом ботинка прочертил длинную линию на песке.
— Я хотел, но…
Его последние слова перешли в невнятное бормотание, и Янне их не разобрал: обычно Томас говорил звонким и громким голосом. Томас… И имя — то у него какое — то странное.
— В Финляндии нет людей с таким именем, как у тебя. Вот Туо?мы — такие есть.
— В Финляндии теперь много чего нет…
Янне не мог отделаться от запавших в его душу подозрений. В Томасе было что — то чуждое, он что — то утаивал и обманывал, от него нельзя было добиться ничего определенного. А его принадлежность к финнам тоже не могла быть настоящей. Янне размышлял, думал о том, каким образом можно заставить Томаса разоблачить себя. Ему вспомнилось одно слово, значения которого он и сам толком не знал. Он решил проверить Томаса на этом слове.
— Ты знаешь, что такое ту?ес?
Томас провел рукою по волосам.
— Туес? Никогда не слышал такого слова.
— Я отгадал, — ликующе сказал Янне. — Я сразу подумал, что ты не знаешь по — настоящему финский.
— Знаю. Я каждый день разговариваю по — фински с матерью и дедушкой. У меня и книги финские есть.
— Тогда ты должен знать, что такое «туес».
— Нет такого слова.
— Ручаюсь, что есть.
— Ну, так что же оно означает?
— Это такой пароль у финнов. Кто его знает, тот настоящий финн.
— Но я ведь шведский гражданин.
— Ну так прощай.
Не успел Янне сделать и трех шагов, как Томас догнал его.
— Правда — правда, — сказал он. — Меня переименовали в метрических книгах в шведа. И моего отца и мать тоже переименовали.
Теперь Томас нес явную чушь. Если верить ему, то он, Янне, мог бы когда угодно пойти к человеку, ведающему метрической книгой, и сказать: «Будьте добры, запишите меня в вашей книге эскимосом». Нет, такого не может быть. Томас морочит ему голову, вот и все.
— Я прожил в Швеции семь лет, — высокомерно сказал Томас.
— Если б ты был финном, ты всегда бы оставался финном.
Томас так и разинул рот. Очевидно, он ничего не мог больше придумать в свое оправдание. Потом он все — таки кашлянул и сказал:
— Мой отец работает начальником на заводе.
Янне взглянул на Томаса. Что, если он все же говорит правду? Было ведь раз, один начальник заставил его отца залезть в тесную бочку отчищать ржавчину, хотя в бочке было жарко и пыль набивалась в нос и в рот. Быть может, начальники могут таким же образом приказывать людям, ведущим метрические книги?
— И у нас есть собственный дом.
— Мой отец тоже купит. У него уже есть автомобиль «саб».
— А у нас «мерседес».
— А у нас…
Однако сколько Янне ни думал, он больше ничего не мог придумать. Но он ни за что не хотел признать себя побежденным.
— А у нас в Финляндии большое имение. Тридцать коров и…
Томас презрительно скривил рот.
— У всех у вас есть невесть что.
— В самом деле есть.
— Каждый финский дьяволенок так говорит.
— Слушай, ты, задавака…
Но Томас вдруг повернулся и быстро, чуть ли не бегом, направился к тому месту, где недавно был составленный фигурами школьников квадрат. Янне вприпрыжку последовал за ним. Он не хотел, чтобы Томас окончательно рассердился на него; с ним все — таки интересно было бы иногда поговорить.
