за Алену – не за их отношения, не за свое дальнейшее положение, а именно за Алену. Нужно было срочно что-то предпринимать, как-то выводить ее из этого состояния. Прежде всего он сходил в магазин, закупил продуктов, приготовил обед и попытался ее накормить. Алена не ела, он уговаривал, даже стал всерьез кормить ее с ложечки, а она улыбнулась – отстраненно-отстраненно! – и сказала:
– Ты прямо как какая-то деревенская бабушка, которая обеспокоена состоянием своей заболевшей внучки. Еще начни причитать: похудела-то как! Кожа да кости! Не надо, Валера, спасибо за заботу, но… Все это не то! Мне ничего не нужно, не приходи ко мне больше.
Не то, он и сам понимал. Нужны кардинальные меры. Валерий позвонил Юлиану, отцу Алены, стал объяснять ему, что нужно Алену спасать, но тот, не дослушав, бросил трубку. Тогда он позвонил Александре, близкой подруге матери Алены, но ее не оказалось в городе, уехала в Швейцарию, ее дочери требовалась срочная операция. Значит, помощи ждать было неоткуда, надо было что-то делать самому.
Что делать, он не знал, и пока просто приезжал к Алене, почти каждый вечер. А ночь проводил с Галиной. С ней было хорошо и удобно, ей ничего не нужно было доказывать, а главное, не нужно было церемониться: он – ее босс, она – его секретарша. И потом… Ну хорошо, Алена состарилась и умерла, но он-то, Валерий, нисколько не состарился и полон жизни со всеми вытекающими последствиями. Галина знала об их разладе с Аленой, он ничего от нее не скрывал. Но разговоров о разводе не заводила и, казалось, даже сочувствовала Алене. Во всяком случае, именно она подсказала Валерию обратиться к известному в их городе психоаналитику. Про этого ученого мужа ходили легенды, что он творит настоящие чудеса.
Валерий привез его к Алене однажды вечером, без всякого предупреждения. Думал, рассердится, – ничего: отнеслась вполне равнодушно, сама предложила сварить кофе, разговаривала и с ним, и с психоаналитиком совершенно без принуждения, но и без особого энтузиазма. Только все оказалось бесполезным: может, этот психоаналитик и творил чудеса, но в их случае никакого чуда не произошло. Не воскресил он Алену и к Валерию не приворожил.
Постепенно начал привыкать к своему положению. Время amo et odi[1] прошло. Валерий даже как-то успокоился и вошел в колею полусемейной-полухолостой жизни. Заезжал к Алене (теперь уже не чаще раза в неделю), натыкался на ее равнодушно-отстраненный взгляд. Это его удручало. Пробовал ее взбодрить – ничего не получалось. Тогда он с чувством исполненного долга возвращался к себе домой, по пути вызванивая Галину. Здесь было все в порядке: никакого тебе равнодушного тона, никаких сложностей.
Две недели назад он привез Алене путевку в дом отдыха – еще один терапевтический шаг и новая попытка примирения. Валерий боялся, что жена откажется ехать, ссылаясь на свою пресловутую старость, и втайне очень надеялся, что предложит поехать вместе. Но не произошло ни того ни другого: Алена согласилась и уехала одна. А ему стало так грустно, так обидно! В чем-то даже обиднее, чем в тот день, когда они разошлись и он напился в баре в обществе проститутки.
На этот раз Валерий напиваться не стал. И Галину не вызвонил, остался дома один и принялся перебирать все накопленные за полгода обиды. А когда та позвонила сама, напрашиваясь в гости, грубо оборвал ее сюсюкающее лепетание и объявил, что он занят, занят, занят! И дня три был сам не свой, а с Галиной даже на работе, насколько это возможно, не разговаривал.
Через неделю после Алениного отъезда он вдруг понял, что страшно по ней соскучился, и, когда возвращался с работы, представил, что Алена написала ему из дома отдыха. Валерий полез в свой почтовый ящик, нашел это чертово письмо, из-за которого теперь вся жизнь пошла кувырком и из-за которого он сидит в этой съемной квартире и умирает от страха, из-за которого их с Аленой теперь наверняка убьют.
И все-таки до конца он тогда не понял всю важность этого письма. Вернее, понял, но только одну сторону: он знает теперь Аленину тайну, да такую, о которой она сама даже не догадывается. А та, вторая сторона, главная, ускользала от него. Валерий перечитывал и перечитывал письмо, и какие-то смутные догадки на уровне подсознания не давали ему покоя, истины же он не ухватывал. Снова принимался читать, напряженно вдумываясь чуть ли не в каждое слово. Что-то такое тут было – что? С чем-то таким он уже встречался, совсем недавно – с чем? Тайна рождения Алены – важная тайна, полезная для него тайна, он это использует, обязательно использует, но потом, потом, не это сейчас главное. Но где оно, это главное? Информацию о ее рождении-происхождении надо пока выбросить из головы, это мешает сосредоточиться, мешает вспомнить… «Здравствуйте, Алена! Мне очень тяжело было решиться на это письмо…» Нет, не то, все не то!
Анонимное письмо, напечатанное на машинке, содержащее важную тайну, расшифровав которую он сможет… Что сможет, что? И как это расшифровать? Анонимное письмо… Аноним… Нет, аноним тут совершенно ни при чем, аноним только частность, аноним – личность, которая снабдила его этой информацией, – лицо совершенно нейтральное, суть ту, основную суть не понимающее. Тайна рождения, тайна роддома с двойным дном – вот и все, о чем знает этот аноним, вот и все, что считает он (вероятнее всего, она) важным. И в этом смысле он не опасен и не полезен. Значит, на анонима тоже не стоит отвлекаться. Истина не здесь, не здесь… Но где же она, черт возьми?
Неразрешимая задача. Но он ее разрешит, обязательно в конце концов разрешит. Потому что от этого будет зависеть вся его дальнейшая жизнь (почему он так решил, Валерий и сам не смог бы объяснить), и потому что не просто же так он что-то такое почувствовал, усмотрел в письме: вторую сторону, главную сторону.
Он снова и снова перечитывал письмо: «Здравствуйте, Алена!» Голова пухла от титанических усилий докопаться до истины, глаза начали слезиться от напряжения, и тут… Сквозь слезную муть проступила яркая обложка… Да, именно там. Этот полупроспект-полукаталог остался от той поездки. Он поехал туда случайно, и вот надо же!.. Два месяца назад он совершил трехдневную поездку. Он думал просто развеяться, отдохнуть, а оказалось, поездка была судьбоносной.
Валерий наконец все понял. Но информация эта требовала проверки, сложной и многоступенчатой. На это ушло два дня. Все подтвердилось. Теперь оставалось решить, как действовать дальше. Разумеется, действовать нужно было осторожно, но решительно и быстро, не расходуя силы на сомнения. Да и в чем сомневаться? Он все делает правильно. Да разве можно упускать такой шанс? Ни в коем случае нельзя! Ему судьба никогда не простит, и фортуна навсегда отвернется. А Алена? На нее у него теперь есть мощный рычаг давления. Не захочет добровольно – заставит силой. И потом, она ведь тоже внакладе не останется, прежде всего она и не останется. И еще… В голове застряла фраза: «Ну теперь-то они у меня попляшут!» Они – это Алена и этот сноб, ее папочка Юлиан. За эти полгода унижений и отчаяния они расплатятся, да он просто обязан заставить их плясать под свою дудку. Он, значит, подлец, а Алена – благородная, ну вот и посмотрим, посмотрим. Стерва она, а никакая не благородная, бросила его, топтала все эти полгода, а от денежек не отказывалась, брала, спокойно брала, он приносил, а она брала. Какое право после этого она имела так над ним издеваться? Но ничего, ничего, теперь все переменится.
Но это были злые мысли, очень быстро они улетучились бесследно. Теперь он думал только о том, как хорошо, как счастливо заживут они с Аленой. А Галину побоку, завтра же… нет, послезавтра… в самом ближайшем будущем он откажется от ее услуг. Ведь все это время, сколько Валерий себя ни убеждал, что Алену пора бросить, пора развестись с ней и начать новую жизнь, любить он ее не переставал ни на минуту. Да что там, не переставал любить! С каждым днем он любил ее все больше и больше. Он так ее любит, как никого и никогда не смог бы полюбить.
В конце концов Валерий убедил себя, что вступает в эту игру только и исключительно ради Алены, ради их – главным образом, ее – счастливого будущего. Разве мог он предположить, что игра эта в самом скором времени загонит его в эту чужую квартиру и подвергнет смертельной опасности его и Аленину жизни?
После того как Валерий окончательно для себя все прояснил, он решил встретиться с истинной дочкой Валерии, чтобы посмотреть на нее и понять, сможет ли она как-то помешать его планам.
«Случайно» познакомиться с Любой Икониной и пригласить в кафе на чашечку кофе оказалось проще простого. Если бы и все остальное прошло так же гладко!
Люба поразила его какой-то вызывающей убогостью. И что самое неприятное, она очень походила на свою родную мать, Валерию, только была она как бы умышленно изуродованным ее портретом, словно кто- то решил посмеяться и, используя компьютерную графику, исказил черты Валерии. Тот же овал лица,
