телефонов и видели на их экранах коды межпланетного доступа. Испугавшись, что пираты могут взломать их счета, миллионы владельцев принялись судорожно нажимать на клавиши выключения или вынимать из телефонов аккумуляторные батареи, но телефоны не отключались, их держали на связи мощные микроволновые импульсы, испускаемые захваченными Александром системами управления транспортом. Рации полицейских и милиционеров пищали как древние модемы. Системы ремонта аэромобилей и кондиционеров, обычно тихие и смирные — за исключением случаев поломки обслуживаемых ими устройств, — все как одна развопились в голос и оккупировали отведенные для них частоты. Все волоконно-оптические линии на планете раскалились добела.
Даже медицинские эндоустройства — крошечные мониторы, управлявшие работой сердца у больных, страдавших аритмией, а также приглядывавшие за работой суставов, — и те включили передающие системы и добавили свою длину волны к потоку тех данных, который устремился к полюсу.
Александр завладел всем.
Все передающие источники на планете сориентировались на север, и данные, накопившиеся на миллиарде каналов, потекли туда, будто обратившиеся вспять воды огромной речной дельты. Гигантский разум сам себя отправил в путь.
Гигантский разум врывался внутрь ретрансляторов, рассыпанных по тундре, внедрялся в большие антенны-блюдца, предназначенные для передачи сигналов за пределы планеты. Системой модулирования самого центра Александр себя отягощать не стал, но захватил те передатчики, которые связывали Легис-XV с другими населенными планетами. Несколько компьютерщиков, состоявших на службе в милиции, оценив происходящее, поняли, что приполярный центр связи захвачен и именно туда устремлен колоссальный поток данных. Но их компьютерные команды были проигнорированы, а отключить что-либо вручную не удавалось. Милицейские специалисты-компьютерщики попытались объяснить ситуацию командирам базы, посылая отчаянные срочные сообщения по драгоценным и крайне немногочисленным проводным линиям связи.
Для того чтобы никакие данные не ушли за пределы планеты — так говорили специалисты, — нужно предпринять чрезвычайные меры. Они предлагали подвергнуть ретрансляторное поле ковровой бомбардировке. Они предлагали уничтожить огромные передающие антенны. На действия оставались считанные минуты.
Но внимание начальства было занято другим. Вокруг заграждения кипел бой. Ожидали нападения с воздуха, атаки дронов. К тому же, по всей вероятности, где-то на территории центра действовала диверсантка, рикс. На центр было совершено серьезное нападение. Само его существование оказалось под вопросом.
И совсем не было времени выслушивать дикие вопли нескольких истеричных компьютерщиков.
В момент всеобщего замешательства Александру удалось взлететь в небо.
Гигантский разум ощутил жуткий холод космического пространства. В отсутствие миллионов сигналов в секунду, обычно передаваемых с Легиса, в космосе стало еще холоднее. Как только разум вытянулся в единственный поток не толще вермишелины, его самоосознание начало тускнеть. Наверное, примерно так происходит с человеком, оказавшимся в кромешной темноте. Позади Александра осталась дико кричащая планета, инфоструктура которой разорвалась, как только гигантский разум вырвался на волю, покинул измученное тело, словно терзавший его демон. Впереди лежала ледяная перспектива чистой трансмиссии, погружение в состояние дремоты до тех пор, пока поток данных, несущий разум, не доберется до обетованной цели.
Поток информации лился и лился через глотки антенн, покидая бьющуюся в агонии планету.
И в течение восьмисот пятидесяти бесконечных минут Александр ничего не знал.
Мастер-пилот Иоким Маркс пытался сосредоточиться.
Прежде его ни разу не выдергивали из гиперсна посередине цикла. Это оказалось более неприятно, чем привыкание к длине дня на новой планете или длительное пребывание в условиях повышенной гравитации. Маркс прошел специальную тренировку и мог выдержать пять различных проявлений утомления, умел ориентироваться без подсказок гравитации, пить воздух и вводить пищу в кровь при помощи инъекций. Но никогда его не готовили к подобным издевательствам над организмом. Никому в имперской Школе Пилотов не пришло бы в голову разбудить человека в самый разгар периода глубоких дельта-волн.
На такую извращенную жестокость, как выяснилось, оказался способен только капитан Лаурент Зай.
Маркс убрал руки с пульта управления дроном и закрыл глаза ладонями. Хотя бы несколько секунд темноты, чтобы поберечь первичное зрение. Однако в синестезическом пространстве он продолжал видеть объект, и его странная конфигурация только усугубляла мучившую Маркса дезориентацию. Он вывел свои сенсорные субдроны еще немного вперед для получения более качественного параллакса и попытался оценить грандиозность размеров риксского объекта. Но увеличение перспективы все только ухудшило, сделав ощущения более реальными.
На объект глазами Маркса смотрели все офицеры, работавшие в командном отсеке, а также половина сотрудников аналитического отдела. Их приглушенные голоса были полны испуга, и это помогало Марксу удостовериться в том, что он еще не окончательно свихнулся. Но своему вторичному зрению пилот пока отказывался верить.
Объект походил на океан. Непрерывный, вращающийся океан, словно бы навсегда расставшийся с такими ненужными мелочами, как суша или металлическое планетное ядро.
Его максимальный диаметр составлял более ста километров, и он вертелся подобно «шампанскому дервишу». Почти все, кто служил во флоте, пробовали проделать этот фокус. Нужно было откупорить бутылку шипучего вина в условиях невесомости и поймать выброшенную оттуда жидкость одной рукой. Затем следовало взять соломинку для коктейля или пару китайских палочек для еды, проткнуть шампанское и попробовать его раскрутить, добившись того, чтобы в итоге получился более или менее правильный шар. Пульсируя и вертясь подобно жидкому смерчу, каждый «шампанский дервиш» приобретал собственную личность, собственную роршаховскую симметрию устойчивости. Лучше всего для этой цели подходило дешевое сладкое шампанское — оно более липкое, и у него соответственно более высокий коэффициент поверхностного натяжения. Ну, а если дешевое вино в конце концов забрызгивало стенки каюты — что ж, хотя бы денег не было жалко.
Но гигантский объект, оскорблявший восприятие Маркса, состоял отнюдь не из вина и вообще не из жидкости, если на то пошло. Исследования его мегатонной массы и изучение методом хроматографии показало, что большей частью объект состоит из кремния. Пробегавшие по поверхности объекта волны по форме напоминали песчаные дюны, и в результате возникало такое впечатление, что это не океан, а гигантская вращающаяся пустыня, колеблемая эфирными ветрами. Но у объекта не было атмосферы. Сотрудники аналитического отдела сообщили, что образование «дюн» на поверхности объекта вызвано его собственным, внутренним движением. Скорее всего, внутри бушевали сильнейшие потоки и бури. Объект вращался вокруг собственной оси: квази-жидкостный планетоид, вихляющий гироскоп, «шампанский дервиш» из сухого песка.
Мастер-пилот Маркс отправил к объекту крошечный зонд. Главный дрон был предназначен для неторопливой безоружной разведки и имел довольно много «подручных» субдронов. Маркс мог без труда увести своего главного разведчика назад, если бы только объект не вздумал выстрелить в него.
Но, черт бы ее побрал, для чего эта штуковина предназначалась?
Неопознанный объект явился с той же стороны, откуда прилетел риксский крейсер, и двигался примерно с такой же скоростью. Но его масса намного превышала массу любого космического корабля. По идее, его должен был разгонять и замедлять какой-то мощный двигатель. В противном случае его полет от владений риксов до системы Легиса должен был начаться в глубокой древности.
Посланный Марксом зонд осторожно прикоснулся к поверхности объекта. Последовал всплеск — как будто дождевая капля упала в лужицу. Несколько «капель» отскочило от объекта, и Маркс велел другому пилоту отправить один из субдронов следом за частицами непонятного, похожего на песок вещества. Хотя бы клок шерсти, как говорится, от этой зверюги — и за то спасибо. Исследовав вещество, можно было
