«Отнюдь не самое выигрышное соотношение: аррум против гнорра и учителя гнорра», – отметил Эгин. Его сердце отбивало сумасшедшую дробь.
Эгину очень не хотелось драться с Лагхой. Он чувствовал, что не сможет отсечь голову человеку, находящемуся фактически без сознания. Поэтому аррум, собрав всю свою волю в кулак, ринулся в сторону от приближающегося Лагхи – против Ибалара.
Увы, болотная тварь была быстра, как самая отъявленная гадюка. Да и меч Ибалара был не самым заурядным клинком под Солнцем Предвечным.
Ибалара и Эгина разделяло не менее семи шагов. И все же эвероноту было достаточно плашмя рубануть своим мечом по воздуху, чтобы на щеку аррума обрушилась тяжелая звонкая оплеуха. В глазах у Эгина потемнело, и он, не удержав равновесия, упал.
– Дерись со своим гнорром, а не со мной! – раскатился издевательский смех эверонота.
Ирония Ибалара, как ни странно, придала Эгину сил. Его обдало волной ненависти, и он вскочил на ноги. Но тотчас же был вынужден присесть – описывая широкое полукружие, над его головой прогудел меч Лагхи. О Шилол!
Гнорр был совсем близко. Так близко, что Эгин, которому собственная жизнь была дороже незапятнанных одежд гнорра, не удержался от соблазна. Острие его «облачного» клинка, кипящего багровыми зарницами, погрузилось в бедро гнорра на пол-ладони.
Лагха отреагировал на это довольно необычным образом. Он возмущенно вскрикнул, на его лицо снизошло осмысленное выражение. Лагха спросил:
– Эгин, это вы?
– Не верь иллюзиям, Властвующий и Покоряющийся, – медвяным голосом прожурчал Ибалар. – Умертви видение.
В глазах Лагхи мгновенно погасли искры осознания. Гнорр был вновь умело возвращен Ибаларом на путь Покоряющегося.
– Какая же ты тварь, Лагха! – взвыл Эгин, с трудом уходя от следующего удара гнорра.
«Похоже, с гнорром придется драться в полную силу…» – решил Эгин, и это решение далось ему нелегко. Ведь еще пять минут назад они были союзниками, друзьями, коллегами…
Кроме этого, Эгин понимал, что против Лагхи ему долго не продержаться. И не ошибся. Следующий, косой удар Лагхи ему пришлось принять на «облачный» клинок.
Но меч Лозоходца был настолько тяжел и бил Лагха настолько сильно, что деревянные плашки на рукояти «облачного» клинка Эгина в мгновение обратились буковой трухой. Меч нестерпимо накалился.
«Не вовремя пришел ему срок!» – пронеслось в сознании Эгина. Он отбросил свой меч и отскочил назад с самой черной хулой на устах.
«А еще… А еще можно убежать!»
Эгин совершенно бесславно показал Лагхе спину и бросился прочь.
Теперь его единственной надеждой было добежать до горцев-изваяний, вырвать у окаменевшего вне Раздавленного Времени Снаха из ножен метательный меч и… и убить гнорра, мужа своей возлюбленной, своего ненавистника и покровителя.
За спиной Эгина Ибалар вновь ударил плашмя по воздуху своим, казалось, бесконечно длинным клинком. Удар был направлен по ногам Эгина. Взвыв от боли, аррум покатился по земле, ожидая своей участи…
«Вот так. Перепуганный загнанный заяц, бессильная игрушка в руках самых умелых и изощренных охотников Сармонтазары…» – с горечью подумал Эгин.
Ему захотелось плакать. Он уткнулся лицом в мягкую дорожную пыль, не в силах больше смотреть в глаза своей смерти, и приготовился принять страшный, распластывающий человека надвое удар меча Кальта Лозоходца.
Прошло мгновение. Два. Десять. И вместо собственного, рвущегося из самых недр глотки, захлебывающегося горячей кровью крика боли, Эгин услышал чужие. Их было два – тоскливых, нечеловеческих крика.
Эгин быстро вскочил на ноги. Лагха стоял в полутора шагах от него, продолжая держать в замахе над головой меч, который так и не повстречался с его, Эгина, хребтом.
А рядом с Лагхой…
А рядом с Лагхой стоял на коленях Ибалар, выронивший меч, завывающий от боли, трясущий правой рукой. Чуть дальше лежал Авелир, под которым расползалось пятно крови. В обеих ногах эверонота зияли раны, а правую ладонь проткнул насквозь обломок его собственного меча. А над Авелиром, медленно- медленно поворачивая голову в сторону Лагхи, пялился на эверонота и в то же время словно бы сквозь него Лога, животное-девять.
Не успел Эгин понять, что же происходит, как Лагха внезапно обмяк, словно бы оттаял, и меч Лозоходца с внушительным стуком упал на землю. А вслед за мечом грянул на дорогу и его хозяин.
– Убей Ибалара, Эгин! – крикнул Эгину Авелир. – Заклинаю тебя!
Эгин знал, что смерть Ибалара повлечет за собой смерть Авелира. Но он знал также, что сейчас не имеет права на малодушие.
Молнией вскочив на ноги, Эгин подхватил с земли двуручный меч Кальта Лозоходца и, быстрее чем одуревший Ибалар догадался перехватить свой меч в левую руку, раскроил эвероноту череп.
Ответом на это был новый страшный крик Авелира.
– Ко мне… быстро… – прохрипел Авелир.
Но Эгин и так уже сидел на корточках над своим раненым другом и учителем. Теперь он знал, что произошло.
Логе каким-то чудом – «Он ведь все-таки не человек, а животное-девять» – удалось вернуть в сознание Авелира.
Лога, впрочем, пребывал вне Раздавленного Времени, но по предположению Эгина, Авелир благодаря своей полнейшей обездвиженности не размазывался для пса неопределенным серым мороком и был, видимо, вполне заметен.
И еще Эгин понял, что самое главное в этой заведомо проигранной схватке сделал Авелир. Он самоубийственно изранил себя и, поскольку их с Ибаларом сковывала «цепь теней», его ранения на несколько спасительных мгновений стали ранениями Ибалара… Одного не мог понять Эгин: почему Авелир не вонзил свой меч прямо в свое доброе сердце, чтобы покончить с Ибаларом наверняка? И отчего он, Авелир, еще жив сейчас, после гибели своего брата-близнеца. Ведь он же сам говорил, что у них одна жизнь на двоих?..
Авелир нашел в себе силы ответить:
– Я не мог убить брата своей рукой. Элиен Звезднорожденный не смог. Не смог и я. Убить себя мне не хватило духу, ведь жизнь на этой земле была прекрасна… И то и другое должна была сделать судьба. Я хотел, чтобы ты стал моей судьбой, Эгин. Я еще здесь, ведь я слабее и вместе с тем чище своего брата. Его тело было враждебно его собственной искаженной душе и теперь, обрадованное представившейся возможностью, молниеносно отторгло ее. Но и я умру совсем скоро. Ты помнишь свое обещание?
– Да, Авелир. Я помню все.
– Хорошо. – Авелир едва заметно кивнул слабеющей головой. – Я верю, ты исполнишь его.
Эгин прикоснулся губами ко лбу своего умирающего друга. Он не мог понять – отчего эта фантастическая белая медведица так важна для Авелира, но спросить не решился. Зато ему вспомнился Кух – суетливый, хозяйственный, преданный «раб гиазиры». И он неожиданно для самого себя прошептал:
– Ты был прекрасен в роле Куха, Авелир.
– Теперь совсем хорошо, – превозмогая боль, растянул губы в улыбке Авелир. Это были его последние слова под Солнцем Предвечным.
Глава 23
Заговор фиников
Бурая змея Ан-Эгера между убранными соломенно-желтыми полями ячменя. Теплое сапфирово-синее море Савват – и бурая клякса размерами в добрых четыре лиги, пятнающая его священные волны вокруг Багряного Порта. Здесь живородные, жирные илом воды Ан-Эгера встречаются с
