Глупое это было зрелище. Они стояли посреди разбитой дороги, между невысоких холмов, покрытых колючим кустарником, никак не далее чем в пятистах шагах от вайской окраины.
Где-то совсем недалеко от них – самое большее в полутора лигах – на берег сходили сотни панцирных пехотинцев Северо-Восточной провинции.
И, словно бы не было никакой спешки, посреди дороги застыл в неестественной позе, поджав одну ногу, Авелир. В его глазах читалась решимость и… страх перед неотвратимым.
Горцы недоуменно крутили носами, принюхиваясь. Дескать, что это остановило Куха-перевертыша?
Лагха напряженно всматривался в изгиб дороги. Лорма в изнеможении села прямо в дорожную пыль. Сорго тоже подсел к ней и стал целовать ее в шею, нашептывая девушке слова утешения.
«Нашел время и место, лирик шилолов», – фыркнул Эгин.
Отведя взгляд от милующейся парочки, он механически извлек из ножен «облачный» клинок и обомлел. Сталь багровела алчным неукротимым огнем. Такого ему видеть еще не доводилось.
Эгин не знал и не понимал, зачем остановился Авелир и что значат его слова. Спросить же он не успел – над дорогой встала спиралевидной воронкой пыль, совсем близко промелькнула едва заметная сероватая молния и совершенно неподвижная фигура Авелира вдруг растаяла в воздухе!
Первым смысл происходящего стал ясен Лагхе. Гнорр Свода Равновесия молниеносно извлек из заспинных ножен двуручный меч Кальта Лозоходца.
– Вот что, Эгин. Вы ведь знаете Раздавленное Время?
– Благодаря Авелиру…
– Если так – входите в него немедленно!
Наконец Эгин смог разглядеть несколько едва заметных, чудовищно быстрых промельков стали в клубящейся посреди дороги пыли. И он наконец-то понял, что происходит.
«Там – Авелир и еще кто-то, способный входить в Раздавленное Время. И они, похоже, сейчас убивают друг друга!»
Лагха уже успел исчезнуть. Эгин посмотрел на вконец обалдевшего Снаха и зачастил, наспех подбирая известные ему горские и несложные варанские слова:
– Сейчас я… исчезнуть. Если… потом… вы смотреть наше тело мертвым, то…
Эгин не знал, что имеет смысл предписывать горцам. Если неведомому врагу, владеющему Раздавленным Временем, удастся одолеть в схватке Авелира, Лагху и Эгина, ему не составит никакого труда убить и горцев, и Лорму с Сорго. И притом сделать это столь быстро, что те даже не поймут, что они уже не жильцы на этом свете.
К огромному удивлению Эгина, Снах понял не только его смешанный горско-варанский диалект, но и то, что тот оставил невысказанным. Снах кивнул и закончил за Эгина:
– …то увидеть себя мертвыми тоже.
Эгин прекрасно понимал, что к моменту его входа в Раздавленное Время для Авелира за несколько последних мгновений успело пройти не менее десяти минут. А для Лагхи – около пяти. Значит, думал Эгин, поединок в самом разгаре? То, что он увидел, превзошло самые худшие его ожидания.
Авелир лежал, неестественно скрючившись, вминая в дорожную пыль своим маленьким, обездвиженным телом обломки меча. Взором Аррума Эгин видел, что Авелир еще жив, но, похоже, совершенно обессилен и пребывает без сознания. Двух мнений быть не могло – для эверонота этот бой окончился поражением.
А второй эверонот, Ибалар, стоял в нескольких шагах от лежащего брата-близнеца. На нем был мокрый плащ Правого Крыла Желтого Дракона. В его руках блистал великолепный клинок неизвестной Эгину ковки.
«Вот ты какой, Ибалар, корыстный наставник Лагхи, недобрый брат Авелира», – прошептал Эгин, чувствуя, как тает его решимость…
Эверонот был страшен. Его глаза казались двумя скважинами в преисподнюю, они были налиты черной, злой кровью. Седые редкие волосы стелились по костистым плечам. Пупырчатое, жабье лицо Ибалара было обезображено шрамами, рот кривила сердитая гримаса – как непохоже и в то же время пугающе похоже было оно на умиротворенное лицо умирающего Авелира!
Ибалар вел с Лагхой весьма странную беседу.
– Твой выбор по-прежнему невелик, Властвующий и Покоряющийся, – сказал Ибалар спокойно.
С гнорром явно что-то было не так. Несмотря на то что его устрашающих размеров меч был вознесен над головой в «стойке скорпиона», несмотря на то что он еще явно не был ранен, Лагха производил впечатление неудачно оживленного мертвеца. Его щеки пылали странным голубоватым пламенем, растрескавшиеся губы бессвязно шевелились. На лбу у гнорра выступили крупные мутные капли пота, а в глазах стояла непроницаемая стена сомнения.
– Я могу убить тебя здесь и сейчас. Немедленно. Но могу и не убивать. Ты можешь добровольно предаться моей власти, пройти Черное Посвящение. И тогда, возможно, я прощу тебя. И если я прощу тебя, не пройдет и нескольких недель…
Лагха, похоже, устал слушать. Он с видимым усилием сделал шаг вперед и его меч в каком-то деревянном, любительском ударе попытался настигнуть Ибалара. Но тот лишь лениво махнул своим коротким мечом и…
Эгин, плохо понимая происходящее, увидел, как двуручный меч Лагхи, совершив в точности такое, как предыдущее, но при этом обратное движение, вновь застыл над головой гнорра. А сам Лагха сделал шаг назад. Такой же точно, как до этого – вперед.
Казалось, что гнорр прожил сперва три удара сердца как бы «из прошлого в будущее», а потом еще три – «из будущего в прошлое».
– Стоять, мой непослушный мальчик! – потребовал Ибалар и вновь продолжал спокойным, ровным голосом: – Не пройдет и нескольких недель, как мы завершим начатое. Сейчас моя власть над Ихшей велика, как никогда. Стоит мне, ничтожному лекарю Афаху, хлопнуть в ладоши – и Ихша перережет себе горло фруктовым ножом. С такими слугами, как Ихша, мы в два счета сокрушим Тернаун изнутри. Ты, гнорр Свода Равновесия, и я, верный сын древнего народа эверонотов. Но это будет потом. После того как мы возведем вокруг Черного Цветка, что распустился здесь, на Медовом Берегу, шесть башен. И Хеофор вновь явится миру во всем своем древнем великолепии. Как мне не хватало тебя, Властвующий и Покоряющийся! Южанин Руам, ничтожное существо, которым я думал заменить тебя, на поверку оказался слабым, мягкотелым человечишкой. Но ты – ты по-прежнему силен и несгибаем. Руам больше не нужен мне. Мне нужен ты. Итак, скорее разожми свои одеревеневшие пальцы, Властвующий и Покоряющийся. Отдай земле меч Лозоходца. Я не держу зла на тебя.
Ибалар, похоже, чувствовал себя в полнейшей безопасности. Воля Лагхи, догадался Эгин, была полностью подавлена могущественным эверонотом.
– Я тоже не держу на тебя зла. Я готов, учитель.
Эгин почему-то был полностью уверен в том, что Лагха сейчас не в состоянии связать и двух слогов. А оттого был вдвойне удивлен слышать из уст гнорра такие содержательные речи. Удивлен и испуган.
– Очень хорошо, мой послушный красавец. Ты оступился тогда, в Мертвых Болотах. Скоро я снова выведу тебя на правильный путь. А теперь, прежде чем вверить мне свой меч, в подтверждение своих слов убей этого невежественного офицера, который осмелился помешать беседе двух просвещенных мужей!
С этими словами Ибалар, который, казалось, совершенно не замечал присутствия Эгина все это время, повернулся прямо к нему. И в его холодных глазах саламандры аррум увидел свою смерть.
Солнца не было. Справа застыли недвижными изваяниями Лога, Сорго, Лорма и горцы. Единственное, что изменилось в этой картине, – Лога вроде бы немного приблизился.
С точки зрения наблюдателей не успело пройти и десяти ударов сердца. А с точки зрения Эгина время текло быстро, очень быстро. И с каждой его каплей, истекающей в бездну вечности, к арруму неумолимо приближался заколдованный гнорр. «В нем сейчас не больше жизни, чем в костеруком!» – догадался Эгин.
Эгин с горечью вспомнил о том, как был наивен, когда думал, что их будет трое против одного. Оказалось – он один против двух, а вокруг – Измененная ткань Раздавленного Времени.
