шардевкатранов в конце концов восторжествовало над племенем костеруких.
Шардевкатран поспел вовремя.
Из-под обломков рухнувшего дома градоправителя, словно блохи из повешенного над огнем тулупа псаря, начали вылезать костерукие. К сожалению, исчезновение солнца было им столь же радостно, сколь и шардевкатрану.
Как ни странно, уцелел и модник-южанин! Его шлем, который ни с чем не спутаешь, показался из-за единственного устоявшего угла дома.
Правда, движения его уже не были такими выверенными, как всего полчаса назад. Но он был жив и по- прежнему повелевал костерукими!
– Ты смотри-ка, даже смерть этим гадом брезгует! – всплеснул руками Сорго.
– Смерть брезгует любым, на ком надеты хорошо заговоренные доспехи, – пояснил Лагха, пристально следивший за высадкой южан.
Солдаты Ихши в своих барках перестали грести. Они с изумлением смотрели на разгулявшегося шардевкатрана, не решаясь приближаться к берегу.
– Небось кишка тонка! – злорадствовал Снах. – Небось плыть назад!
Авелир с сомнением покачал головой.
– Ну тогда и хрен им в рыло, – заключил угрюмый Снах, несколько вульгарно, но в целом верно выразив общее настроение.
Но южане, застывшие в нерешительности, получили однозначный приказ. Либо высадка с последующей очисткой Медового Берега от всего, что движется, либо веревка, мыло и самая крепкая из имеющихся корабельная рея. В случае чего – выдержит всех.
Часть нежити, направляемой на редкость живучим южанином, терзала бока свирепствующего шардевкатрана. Остальные – что-то около полутора дюжин, – не тратя времени на выползка, направились прямиком к холму, где располагалась варанская ставка.
– Всем приготовиться к бою, – приказал Лагха. Его ладонь легла на рукоять меча Кальта Лозоходца.
Горцы обнажили метательные мечи. Объяснять, с кем им придется драться, нужды не было. Лога угрожающе заурчал.
– Костяная рука плохой воин, – бахвалился самый коренастый из горцев по имени Уб. – Мечом разить не уметь!
Его товарищи одобрительно зарокотали. Уж они-то «уметь», да еще как! И дрова рубить, и мясо разделывать, и нежить усмирять. Для того они три штуки с собой и носят, чтобы никто в их умениях не усомнился.
Схватка шардевкатрана с костерукими проходила с переменным успехом. Может быть оттого, что, готовясь к высадке начальства, южанин придержал в подвалах самых отъявленных и умелых Переделанных Человеков. А может, варанцам слишком уж хотелось, чтобы шардевкатран поскорее одолел своих противников, и потому каждая его неудача казалась им серьезной.
В какой-то момент Эгину, с тревогой наблюдавшему то за приближением костеруких, то за шардевкатраном, даже начало казаться, что подземный любитель ярмарочных песен скоро будет разодран на куски.
Костерукие облепили его шею, словно саранча. Шардевкатран сопротивлялся отчаянно, однако сбросить с себя зараз больше двух-трех костеруких ему не удавалось. Жвалы-захваты выползка работали без устали, но костеруких вроде бы меньше не становилось.
Однако вскоре шардевкатран изменил тактику. Он принялся сворачиваться кольцами и вслед за тем стремительно распрямлять свое грузное тулово. Так быстро, как умеют только шардевкатраны, и те, кого впускает в себя Раздавленное Время.
Затем шардевкатран, ритмично взмахивая передней частью тела, начал подминать костеруких и впечатывать их намертво в сырую глину. Странно все это выглядело! Словно бы извивающийся на крючке червяк решил вдруг заняться акробатикой.
И тут южане все-таки решились начать высадку.
Наверное, они намеревались помочь костеруким расправиться с шардевкатраном. А точнее, под прикрытием костеруких, которых все равно не жаль, попробовать расстрелять шардевкатрана из луков.
Но эта идея оказалась никуда не годной. Когда две сотни южан появились близ места побоища с луками, изготовленными к стрельбе, шардевкатран уже расправлялся с последними костерукими.
Не успели южане выпустить в чудище первую сотню стрел, как шардевкатран, круто развернув к ним свою жуткую морду, помедлил секунду, собрал все тело в гармошку и… прыгнул.
– Он прыгнул, милостивые гиазиры! – заорал Сорго.
Но торжеством шардевкатрана над пехотой южан не смогли толком насладиться ни Эгин, ни остальные.
Ибо как раз в тот самый момент, когда южане натягивали свои луки, у подножия холма показался первый Переделанный Человек. Причем его прародителем или, точнее, прообразом оказался не кто иной, как землевладелец Багид Вакк.
При жизни его звали Черноногом. И ходил он, как помнилось Эгину, опираясь на двух мордатых телохранителей. Ходил, шкандыбая и сквернословя. Но «переделка» явно пошла ногам Багида на пользу – теперь он скакал, словно молодая лань. Правда, обе его ноги были теперь, как и рука, костяными.
– А я-то думал, ты свое уже отвоевал, аррум хренов, – прошипел Эгин и в мощном заплечном замахе рассек тело Багида Вакка пополам. А потом каждую половину еще на две.
В этот раз горцы не оплошали. Эгин с удовлетворением отметил, что, не успел он оприходовать то, что раньше звалось Багидом Вакком, а Снах и Уб уже торжествовали победу каждый над своим костеруким.
Они были увлечены своей удачей и не заметили, что в это время творил Лагха мечом Кальта Лозоходца. Да и Эгину было недосуг, ибо вторым его противником оказался сокольничий из Кедровой Усадьбы. Тоже, разумеется, переделанный.
«Хвала Шилолу, что Лорма этого не видит! А впрочем, еще навидается…» – вздохнул Эгин.
Лорму и Сорго взяли под свою защиту трое горцев, а также бесстрашный Лога, который за время их совместного пребывания в «убежище» Авелира сильно, по-собачьи привязался к девушке.
В деле истребления костеруких Лога работал за двоих – причем жестокая практика в Сером Холме пошла его свирепости только на пользу. Уложив двоих костеруких, сам он был едва поцарапан.
Сорго, разумеется, можно было бы тоже дать в руки меч, который тот, падкий, по его собственным словам, до «доброй сечи», так настойчиво требовал. Но Эгин отлично помнил поединок, свидетелем которого он стал некогда возле милого домика госпожи Люспены. Уже тогда было очевидно, что давать учителю меч хоть против нежити, хоть против комаров – безнадежная затея…
«Ты должен быть возле каниойфаммы. На тебе – шардевкатран!» – сурово рявкнул Эгин. Сорго послушно закивал. В конце концов, это было правдой.
Судя по ободряющим выкрикам Сорго (вроде «бей ублюдка!» и «покажи ему, где Шилол нужду справляет!»), отсиживаться в кустах под благовидным предлогом учителю очень даже понравилось.
«Когда-нибудь опишет, что видел, в очередной героической поэме», – подумал Эгин со смертной тоской. На него наседали сразу двое костеруких.
К счастью, эти были ему незнакомы.
Лишь Авелир в том бою не убил никого. Впрочем, он остался цел и невредим, что само по себе значило куда больше.
Когда Эгин расправился со своими и опустил меч, чтобы отдышаться, обнаружилось, что Лагха уже упокоил за спиной свой клинок, лишив Эгина удовольствия насладиться работой и ходом истинного меча Кальта Лозоходца. И что Лога неторопливо обнюхивает всех освежеванных костеруких, дабы определить, не теплится ли в ком-нибудь из них то, что заменяет нежити жизнь.
Горцы тоже были в целом довольны, хотя и удручены потерей двух своих товарищей, одним из которых по злой иронии судьбы оказался Уб. Тот самый, кто сомневался в боеспособности костеруких.
– Южан на берегу больше нет, – заключил Авелир, возвращая дальноглядную трубу Лагхе. – Остались только раненые.
– А шардевкатран? – спросил Эгин.
