инструктором по парашюту, слов нет. Потому что можно сколько угодно уговаривать себя, что не твое это — с верхотуры вниз сигать, даже убедить, что ничего постыдного в подобном поведении нет — вся убежденность накроется медным тазом после первой же насмешки. И тогда уже либо доказывай себе и окружающим, насколько ты храбр и ужасен в гневе — доказывай кулаками и подручными средствами, например табуретом по голове насмешника, — либо засмеют. Драки между сослуживцами — это нехорошо и награждаются гауптвахтой. А прослыть трусишкой Генка никак не хотел. Он сжал зубы так, что чуть их не раскрошил, зажмурившись, оторвал от краев люка судорожно сведенные пальцы и сделал шаг в пустоту.
А троих парней из их группы инструктору пришлось из самолета силой выбрасывать.
Гена и потом боялся прыгать. Боялся, несмотря ни на что, и почти всегда дико орал, мешая все известные ему ругательства на двух языках. Но страх уже не был таким сильным, как в первый раз.
— Зато я радист хороший, — ответил Кудрин. — В отличие от некоторых тут, возомнивших о себе невесть что.
Рудольф хмыкнул, но промолчал. Что правда, то правда, в работе ключом он против Генки не тянул, да и вовсе был в этом самым слабым в группе. Но при этом отлично умел снимать часовых, разбирался в минном деле и гораздо лучше Кудрина стрелял — Генка в этих «премудростях» (насколько им их, конечно, успели за время экспресс-курса преподать) был обычным середнячком.
— Отставить разговоры, молодежь! — подал команду отвечавший за высадку лейтенант. — Подходим к первой точке выброски. Гудериан, фон Карлов, приготовьтесь. Ваш выход, мальчики.
Кудрин вздохнул — не громко, а про себя, украдкой. Прыгать в ночное небо чертовски не хотелось.
Берлин, Вильгельмштрассе, 77.
20 сентября 1940 года, 09 часов 50 минут.
— Я понял вас, Канарис. Ну, а вы что скажете, Браухич? — обратился Гитлер к шефу ОКХ.
— Роммель приступил к штурму Тобрука, однако из-за поражения итальянского флота снабжение и доставка подкреплений затруднены. Впрочем, я уверен что он справится. Развертывание же войск в западной Турции полностью завершено. Армия ожидает только вашего приказа, мой Фюрер.
— Очень хорошо, — улыбнулся Гитлер. — Отдайте приказ Готу начинать операцию «Тайфун».
Часть III
КАКОЕ ДЕЛО ТОНКОЕ — ВОСТОК
Если все предпринимаемые меры направлены наконец на главную цель (экономическое покорение завоеванного восточного пространства), которая и является их сутью, то они должны проводиться с беспощадной строгостью на возможно более широком пространстве… Необходимо добиться, чтобы армия не просто терпела присутствие оперативных групп в своем тылу, но и вменила в обязанность своим ответственным службам оказывать полную поддержку всем мероприятиям этих групп, политической полиции и службе безопасности.
I'd hate to drop in a parachute and land an enemy in your land. If your Soviet people make it so hard on invadin' men.
Анкара, ул. Салман.
02 ноября 1940 года, 12 часов 05 минут.
Кого только не видели улицы древнего хеттского Анкуваша: фригийцев, персов, кельтов, византийцев, арабов, крестоносцев, османов — кто только не владел городом за почти четыре тысячи лет его существования. Но века шли, менялись окружающие и населяющие город народы, а сам он оставался стоять, с истинно восточной невозмутимостью вглядываясь в вечность.
«Придет день, и мы тоже отсюда уйдем», — подумал Генка, неторопливо идя по «медной аллее». Сегодня начался первый день его отпуска, и парень определенно не знал, на что его потратить. Он шлялся по улицам Анкары, глазел на достопримечательности и никак не мог решить, каким образом ему следует потратить две недели совершенно свободного времени.
Турецкая столица от войны практически не пострадала. Франко-британцы взяли ее весной без единого выстрела и оставили без боя же, когда танки Гота и Рокоссовского начали свое неудержимое движение на Конью, и, хотя соединиться там им так и не удалось, север Турции до самого озера Туз перешел под контроль союзников. Вейгану, правда, удалось при этом выбить русско-турецкие войска за хребет Битлис, но существенной роли это уже не играло. Всем было понятно, что англо-британская агония на Ближнем Востоке и в Северной Африке плавно переходит в неуправляемый коллапс. Особенно отчетливо это стало ясно после убедительной победы, которую одержал на днях Амадей Савойский в Керенском сражении. Если уж зажатые в Эфиопии итальяшки смогли порвать британского льва на тряпочки, то о чем вообще может идти речь?
Генка поправил на плече пистолет-пулемет[50] и огляделся в поисках какого-нибудь кафе. Завтрак, съеденный еще в казарме, переварился без остатка. Увы, улица Саламан, по которой он уныло плелся, была славна медниками и их изделиями, но никак не ресторациями, трактирами или кабаками. Да что там — Кудрин согласился бы и на обычную «рыгаловку», шинок, только бы закинуть внутрь пару бутербродов. Однако и таких заведений поблизости не наблюдалось.
— Печально это все, — пробормотал он. — Занесло же в город, где можно с голодухи протянуть ноги.
С продуктами, конечно, в Турции было не ахти: война давал о себе знать. Но голода не было, следовательно, и всевозможные комбинаты общественного питания должны были иметься. Пусть недешевые — ну так жалованье же дали.
«Рейхсмарки я жрать не стану, — с мрачной усмешкой подумал молодой человек. — Начну с обуви».
Проблуждав по улицам Анкары еще с полчаса и придя к выводу, что он, похоже, заблудился, Генка повстречал патруль фельджандармерии. Командовавший нарядом оберлейтенант первый и последний раз в жизни увидел неподдельную радость на лице военнослужащего, столкнувшегося с патрулем комендатуры.
— Гудериан Гейнц? — просматривавший его документы длинный и тощий оберлейтенант недоверчиво поглядел на Кудрина.
— Так точно, герр офицер!
— Восьмисотый учебный полк особого назначения «Бранденбург»?[51]
— Так точно, герр офицер! — Генка решил быть неоригинальным.
— Хм-хм… Что-то рановато вас отпустили в отпуск, пионер, — фельджандарм хмуро покосился на генкин «Железный крест» и знак за ранение. — Хм-хм… Где ж вы, что так ударно строили, что получили отпуск?
— Это секретная информация, герр офицер. Мы же даже не штурмовые инженеры, мы относимся к абверу.
— Хм-хм… — командиру патруля услышанное не понравилось, да и прицепиться к идеально оформленным документам и подтянутому молодцеватому виду пионера было не за что. — Ну, а сейчас куда направляетесь?
— Мне бы местечко где поесть… — жалобно протянул Генка и, опомнившись, добавил: — … герр