впечатление, что ее выкопал какой-то гигантский зверь.
– Понятно.
– А с улицы не слышно? – спросил Савва Назарович.
– Не должно.
– Давай вот что сделаем, – предложил Кирьян. – Вы тут постучите киркой как следует, а я выйду на улицу и послушаю.
– Договорились, – взял Роман инструмент.
Ладони у Романа были поцарапаны, поры забиты землей.
– Ты бы хоть рукавицы надевал, – посоветовал жиган. – Ведь догадаться могут.
– Я в них и работаю, – чуток смутился Роман. – Просто они все время рвутся, вот руки и загрубели. К тому же они иногда просто мешают, хочется сделать побыстрее, снимешь, разгребешь чего накидал, и снова надеваешь. Без рукавиц как-то удобнее бывает.
Кирьян открыл дверь котельной, в лицо ударил порыв холодного ветра.
– Закрывай!
Дверь захлопнулась. Его встретило безмолвие. Дом, примыкавший к заброшенной котельной, оставался равнодушным к тревогам жигана. Окна смотрели на улицу темными глазницами. Запахнув на груди пальто, Кирьян отвернулся от пронизывающего ветра и направился в сторону ювелирного магазина.
Время подходило к полуночи, но улица оставалась оживленной, по ней проворно разъезжали пролетки, экипажи, иногда проскакивали легковые автомобили, а по тротуарам разгуливали молодые люди.
Неподалеку сверкали огнями сразу три ресторана и еще два неплохих трактира, работавших едва ли не до рассвета. Так что наступало время разгула. Прохожие чувствовали себя в относительной безопасности – в двух кварталах находился милицейский участок, и наряд милиции по графику обходил все увеселительные заведения.
Проводив взглядом пролетку, в которой, развалясь, сидел моложавый щеголь в коротком пальто и барышня в меховой накидке, Кирьян процедил сквозь зубы:
– Жиганов на вас нет!
Остановившись у магазина, Кирьян прислушался. Тихо. Ничто не свидетельствовало о том, что где-то сразу под ним, на глубине трех метров, был прорыт подземный ход.
На углу ювелирного магазина, укутавшись в теплый полушубок, стоял сторож. Чтобы не замерзнуть, он обходил дом по периметру, иногда ненадолго останавливался у больших стеклянных витрин, где на манекенах красовалась бижутерия, выполненная под золото и серебро. Есть на что посмотреть. По озадаченному бородатому лицу сторожа было понятно, что в своих думах он вряд ли чем-нибудь отличается от обыкновенного скокаря.
Постояв еще минут десять, Курахин вернулся в котельную. Дверь открылась тотчас после короткого стука.
– Ну как? – встревоженно спросил Овчина, когда Кирьян прошел вовнутрь. – Было что-нибудь слышно?
– Ничего, – честно признал Кирьян.
Губы Романа расползлись в довольной улыбке.
– Я так и думал. Кажется, я на фундамент вышел... А ведь я так по камням колотил, что все вокруг ходуном ходило.
– Отколотил что-нибудь?
– Только самую малость, – вздохнул жиган. – Но мне кажется, что фундамент не такой крепкий, как я думал, еще немного врубиться, и он проломится. Кирьян, мне бы еще пару человек, тогда бы я уже через день его пробил.
Кирьян посмотрел на Савву Назаровича, стоявшего рядом. Тот слегка кивнул.
– Хорошо, – легко согласился Кирьян, – вижу, что дело верное. Завтра я тебе Егора подошлю, а с ним еще кого-нибудь. Сегодня у нас какой день?
– Вторник, – ответил Овчина.
– Вторник... – задумчиво протянул Кирьян. – Это хорошо. К субботе проломишь?
– Да я ее хоть...
– Не торопись, все должно быть путем. Пробей к субботе. У нас два дня будет, чтобы там повозиться.
Глаза молодого жигана весело блеснули:
– Сделаю!
– Ладно, вы тогда здесь долбите, а у меня еще кое-какие дела имеются.
Кирьян снова открыл дверь и канул в темноту.
С улицы по-прежнему раздавались разудалые крики кучеров, со стороны ресторана звучала бравурная музыка. Кажется, играли какой-то марш. Народ гулял.
Мимо прошли три барышни, одна из них, посмотрев на Кирьяна, весело рассмеялась. Чем-то этот смех напоминал Кирьяну заливистое веселье Марии. Ее образ преследовал его все последние дни, как наваждение, вытеснив всех остальных женщин. А ведь ночь, проведенную в ее обществе, он воспринимал всего лишь как проходной вариант, так сказать, чтобы утолить сексуальный голод.
Но не тут-то было!
А может, она его просто чем-то опоила? Так бывает, женщины ради любви способны на многое, например, подсыпать в питье какую-нибудь гадость, чтобы мужик прикипел к ней с потрохами. Чтобы мог только ее одну буравить.
Есть в глазах у Марии какая-то чертовщина!
Это надо же такому случиться – запасть на комиссаршу! Рассказать об этом жиганам, так не поверят. Да и следует ли говорить о том, что начал путаться с большевичкой.
Ладно, хватит себя тиранить!
От принятого решения полегчало. Скорым шагом Курахин направился к освещенной улице. Махнув рукой, он остановил проезжавший мимо экипаж.
Извозчик, угодливо повернувшись к Курахину, спросил:
– Куда изволите?
– Вот что, голубчик, давай на Большую Полянку, за скорость полтину добавлю.
– Это я мигом, барин! – весело произнес приободренный кучер. – Но, пошла, родимая! – взмахнул он вожжами.
Лошадка засеменила рысцой, весело отбивая чечетку подкованными копытами о булыжную мостовую. Минут через пятнадцать экипаж прибыл на место. Жиган сунул кучеру деньги, и тот, зажав их в ладони, присвистнул:
– Барин! Да за такие деньги я не то что на лошадке, на собственном хребте доставлю тебя куда нужно. Если понадоблюсь, так я на Сухаревской стою, – заверил кучер. – Меня там все знают, Афиногеном кличут.
– Хорошо, милейший, не позабуду, – пообещал Кирьян и, уже не таясь, направился в сторону знакомого дома.
Последние сто метров он преодолевал с трудом. Ноги не шли, а вот душа просила развлечения. Был даже момент, когда он хотел повернуть обратно. Остановился, закурил. У подъезда тускло мерцала лампа, освещая обшарпанную дверь и забираясь узкой желтой полоской света в дальний конец коридора. А вот в глубине двора – темень. У изгороди промелькнула чья-то тень и исчезла за деревьями. «Наверное, какой- нибудь шпаненок», – презрительно подумал Кирьян и, отшвырнув папиросу, уверенно распахнул дверь.
Половицы под его ногами предательски скрипели, он мог запросто переполошить весь дом. Остановившись перед дверью Марии, он сделал глубокий вздох и попытался унять волнение.
«Странное дело, сколько баб перебрал, а с этой волновался, как безусый пацан, – недовольно подумал Кирьян. – А бабенка-то зацепила. Сладкая, стервочка!»
Прислушавшись, Кирьян негромко постучал в дверь. Из комнаты не доносилось ни звука. Фартовый испытывал глубокое разочарование. «Вот так всегда бывает, чего-то ждешь, на что-то надеешься, а оно пролетает мимо тебя, и оказывается, что все эти переживания – один сплошной пшик. И было бы из-за чего волноваться, а то комиссарша!»
