душу наплевал, бабу опозорил, а ведь она не такая была.
Женщина – вполне подходящая причина для мщения. Значит, Бурому можно доверять, если дело обстоит именно таким образом.
– Сколько человек в банде?
Бурый невольно хмыкнул:
– Да кто ж такой арифметикой занимался? Ну, думаю, что человек сто наберется. Человек шестьдесят постоянных, а остальные как бы пришлые. Сегодня одни, а завтра другие. Всех не сосчитаешь. Мы же не стадо баранов. У каждого какие-то свои дела. Случается так, что чего-то не могут поделить, вот и расходятся. Вместо них приходят другие.
– Именно Кирьян решает, кого брать в банду?
– А кто же еще? Конечно, он.
– Как это происходит?
– Бывает, кто-то приведет своего кореша, поручится за него. А кто и сам напрашивается.
– А ты бы мог кого-нибудь порекомендовать?
– Конечно, мог бы, – в голосе Бурого прозвучала обида. – Я все-таки не последний человек.
– Какое место ты занимаешь в банде?
– Не хочу сказать, что я там сразу за Кирьяном иду, но свой вес имею.
– Как тебя зовут?
– Гаврила.
Сарычев кивнул:
– Кажется, я о тебе кое-что слышал. Ты давно у Кирьяна?
– Года два будет.
– С кем он водит дружбу?
– Трудно сказать. Но больше всего якшается с Егором Копыто, а сейчас у него еще один дружбан появился – Рома Овчинский.
– Кто организовывает дела?
– Чаще всего Кирьян. Но иногда кто-то сам подходит к нему со своими предложениями и говорит, что есть хороший бобер и можно его тряхнуть. А вообще, у него всюду свои люди.
– Так, значит, ты вместе с Кирьяном в машине был, когда Ленина ограбили.
– Хм... А как бы я тогда об этом знал?
– Тоже верно. Сколько вас было человек? Зачем вам понадобилась машина?
– Грузишь ты меня, гражданин чекист.
– Послушай, Гаврила, я думал, мы с тобой будем дружить. Ты мне поможешь, а я тебе помогу. Лады?
– Хорошо, гражданин чекист, расколол ты меня! Ювелирный мы взяли, хапнули много, вот нам машина и понадобилась.
– Это магазин Иосифа Брумеля, что ли?
– Он самый. Нужно было как-то добро увезти. Ведь не переть же его на себе через весь город! А тут мотор подвернулся! Кто же знал, что на нем Ленин разъезжает!.. Хотя Кирьян очень жалел, что не взял тогда Ленина. Говорил, что такая птица на десяток ювелирных магазинов потянет.
– И где же находятся драгоценности?
– Часть у Кирьяна, а часть у Саввы с Овчиной. Ну и мы с Егором кое-что взяли...
– Савва – это медвежатник?
– Вы и про него знаете?
– Мы много чего знаем... Ведь это он открыл замок в клетке Кирьяна? Больше некому!
– Он самый. А потом Кирьян его на магазин взял. В подвале сейфы стояли, без него бы их не вскрыли.
– Чья была идея с подкопом в магазин?
– Ромы.
– Откуда он взялся?
– Так это я его к Кирьяну привел, – чуть смутившись, отвечал Бурый.
– А ты его откуда знаешь?
– Долгая история.
– А я не тороплюсь.
– Я его по Питеру еще знаю. Он тогда с одной бабенкой жил. Видная такая деваха была. Кажись, тоже из ваших, из чекистов. Что-то они потом не поладили и разбежались. А он свое семейное добро на рынке сплавлял, вот там я его и присмотрел.
– А он что – не работал?
– Была у него какая-то работа. Но его оттуда турнули. А нам он в самый раз пришелся. В гимназии учился, манерам обучен, богатеньких людей знает. Вот и дал нам наколку на пару бобров! – Гаврила довольно улыбнулся. – Не забесплатно старался, свое получил! А потом его сюда в Москву занесло. Встретились мы с ним в трактире, тут он мне и рассказал, что ювелирный хочет взять. Тогда я не поверил ему. А когда он меня в котельную привел, откуда подкоп делал, то я сразу понял, что дело стоящее. Ну и свел его с Фартовым.
– Кирьяну план понравился?
– Он сначала его кисло встретил, как и я... А потом уже понял, что верняк!
– Ладно, взяли вы ювелирный, дальше что было?
– Говорю же, машина нам нужна была. Не идти же с таким добром через весь город.
– А чего же не на пролетке-то?
– Много нас было, на пролетке бы все не уместились. А потом, ночью пролетки милиция останавливает, а там и до стрельбы дело дойдет. А если в лошадь попадут, тогда что? Вот мы и остановили машину. Кто же знал, что в ней Ленин ехал! А как только мы отъехали – Кирьян глянул в документы и понял, что это Ленин был! И говорит Коляну – разворачивайся, к исполкому гони! А там уже красноармейцы стоят.
– Опоздали, значит, – хмыкнул Сарычев.
– У меня к тебе есть интерес, гражданин чекист...
– Чего ты мнешься-то? Выкладывай!
Отношения разворачивались стремительно. Такое впечатление, как будто бы встречались уже не однажды. Возможно, и удастся что-нибудь выжать из этого парня.
– Вижу, что ты чувствуешь жигана, начальник. Скажу как есть. Сдам я тебе Кирьяна с потрохами! Только бабу ты мою не трожь. Аглаей ее зовут. Молодая она, многое чего не понимает. Не могу я без нее, как вспомню, так внутри все щемит.
– Хорошо. А о себе-то чего не просишь?
– А чего просить-то, ты меня и так не тронешь. Нужен я тебе!
– Верно, нужен. Только и у меня к тебе предложение есть: девку твою мы не тронем, а ты бумагу нам напиши, что согласен на Чека работать.
– Эх, начальник, руки ты мне выкручиваешь! Хотя что с тобой сделаешь! Ладно, так и быть, давай черкану. Ты, наверное, уже и бумагу припас.
Сарычев вытащил из кармана бумагу, достал карандаш.
– Давай отойдем вот к этому ящику... Здесь неудобно.
– Что писать-то?
– Напиши на имя начальника Московской чрезвычайной комиссии, то есть на мое имя, Игната Трофимовича Сарычева, что согласен сотрудничать с нами.
Разгладив ладонью бумагу, Гаврила поднял голову:
– Девку не тронете?
– Не тронем мы твою девку, сказал уже.
Кивнув, жиган взял карандаш и быстро написал то, что продиктовал ему Сарычев.
Сарычев взял заявление, прочитал написанное и одобрительно кивнул:
– Годится. Где тебя можно найти?
– Я сейчас на Болвановке живу, у церквушки.
