В глазах парня вспыхнули беспокойные огоньки. Всего какой-то миг – и он вновь посмотрел прежним безмятежным взором. Настороженности можно было бы и не заметить, если бы не настольная лампа, что била в его глаза, выявляя малейшие изменения мимики.
Про нож он, скорее всего, ввернул для красного словца. Ну не тянут его собутыльники на каких-то там отъявленных злодеев! Проверка показала, что половина задержанных были карманниками, а эти ребята на тяжкие преступления не идут.
Трое из задержанных действительно отсидели немалый срок, но по легким статьям. Первый был голубятником и занимался тем, что воровал на пыльных чердаках развешанное белье. Двое других, весьма тщедушных на вид, – форточники. Занимались мелочовкой. Сбывали на рынке за бесценок краденое добро и, по большому счету, интереса не представляли.
– Мало ли где? – неожиданно занервничал Овчинский. – Всего и не упомнишь.
– А что у тебя с руками? – неожиданно спросил Сарычев. – Ты что, землекоп, что ли? Руки-то почему такие черные, ты что – землю, что ли, ими ковырял? И в ссадинах все...
Пальцы Овчинского сцепились в замок.
– Да говорю же вам, пустяковое дело! – несколько раздраженно ответил Овчинский. – Встретился с дружками, ну они и предложили выпить за встречу. А чего отказываться-то? Ну я и пошел с ними. А где выпивка, там и картишки. У меня с собой наличность неплохая была, я ее на кон поставил. А потом смотрю, один из них жульничает, туза бубнового в рукав спрятал. Я ему об этом сказал. Слово за слово, вот и сцепились. Отсюда и руки все поссаживал да исцарапал, – покрутил он ладонями. – Едва отбился!
Сарычев широко заулыбался:
– Что же это у тебя за приятели такие, царапаются, как кошки.
– Какие есть! – нашелся Роман.
– Мужики ведь не царапаются, а по роже бьют. Я не удивился бы, если бы у тебя все лицо было в синяках, а то руки поцарапаны... Что-то здесь не вяжется!
– В драке-то не уследишь, – вяло оправдывался Овчинский. – По-всякому бывает.
Игнат Сарычев невольно хмыкнул:
– Как зовут твоих приятелей?
Роман мелко рассмеялся:
– Тоже вы спросили! Кто же будет в паспорт-то заглядывать, когда водку вместе пьешь?
– Ты же только что сказал, что они твои приятели.
– Это так всегда говорится... Вместе выпили, вот уже и приятели. А познакомился я с ними случайно. Они у меня огоньку попросили, я им дал... Слово за слово, и как-то разговорились, а потом они мне выпить предложили. Чего же отказываться-то, если хорошие люди предлагают? Тем более задаром... Ну я и пошел. А там уже это и случилось.
– Чего ты мне туфту гонишь! – повысил голос Сарычев.
– Как есть говорю, что мне, побожиться, что ли?
– Парень, ты, видно, не осознаешь, куда попал. Не хочу тебя пугать, но мы здесь упрямцев не держим. – Кивнув на окно, Сарычев добавил: – Отсюда им прямая дорога на погост.
– Чего же мне врать-то? – возмущенно воскликнул Овчинский.
– Тогда скажи, как выглядели твои собутыльники.
– Не помню точно, с неделю уже прошло.
– Напрягись!
– Один высокий такой... блондин! А другой толстячок...
– Брюнет, – подсказал Игнат.
– Так вы их поймали, что ли? – удивленно спросил Овчинский.
– Вижу, что ты тертый калач. А с первого взгляда не скажешь. Посмотри на свои руки, – сказал Сарычев.
– Ну?
– Эти царапины у тебя старые. Они почти зажили. А в руки земля въелась. Опять ты врешь, братец! Вот что я тебе хочу сказать, – лицо Сарычева приняло сочувствующее выражение, – влип ты по самую мошонку! Мы ведь как раз тебя ищем. Только я тебя совсем иначе представлял. Пошире, да и повыше, а ты такой худой, что плевком перешибить можно. Вот скажи мне, как тебе это удалось? – с нескрываемым интересом спросил Игнат.
– О чем вы? – насторожился Овчинский.
– Десять дней назад на Ивановской горке была изнасилована и убита двадцатипятилетняя женщина. У нее под ногтями обнаружили частички крови. Очень сильно она сопротивлялась, бедная, так что у насильника руки должны быть расцарапаны. А по срокам твои болячки как раз подходят.
– Да вы что?! – отшатнулся от ужаса Роман Овчинский. – Разве я похож на насильника, да еще чтобы с мокрухой! Вы на меня убийство хотите повесить?! – вскочил он.
– Сиде-е-еть!.. – угрожающе прорычал Сарычев.
Овчинский плюхнулся на стул.
– Тогда скажи мне: откуда у тебя эти царапины?
– Я уже говорил, что получил их в драке! – в отчаянии выкрикнул Овчинский. – К убийству я не имею никакого отношения!
– Если ты получил такие царапины в драке, тогда откуда у тебя руки в земле?! Ты перепачкал их, когда насиловал женщину! Там как раз такая земля!
– Нет!
– Тогда почему у тебя такие грязные руки?
– Да это... Я ни в чем не виноват. Почему вы меня держите? В квартире я оказался совершенно случайно! Что я, выпить, что ли, не могу?!
– Чего же ты так завелся-то? – неожиданно миролюбивым тоном спросил Сарычев. – Выпить ты можешь с кем угодно. За это мы не задерживаем. Тут, брат, дела поважнее. Знаешь, как уркаганы относятся к насильникам? – прищурив глаза, спросил Сарычев.
– Догадываюсь. Только я к этому делу непричастен.
– Я не собираюсь долго ломать голову, все факты налицо! Упакуем тебя, парень, как следует. Тебе еще повезет, если в лагерь угодишь. А то ведь «тройка» может и куда подальше отправить, откуда не возвращаются.
– Я не убивал!
– Разберемся... Ладно, давай твои царапины проверим. Дежурный! – крикнул Сарычев.
В кабинет, слегка стукнув прикладом винтовки о порог, шагнул невысокий крепыш с серыми озорными глазами.
– Вызывали?
– Отведи-ка нашего молодца к эксперту. Путь посмотрит царапины. Тут одну женщину изнасиловали, у меня такое впечатление, что он не такой уж и безобидный, как может показаться.
– Так точно, товарищ Сарычев. А куда его потом?
Сарычев усмехнулся:
– Ты думаешь, в расход, что ли? – Он перевел взгляд на побелевшее лицо Овчины. – Рановато, еще успеем. Он еще послужит трудовому народу. В камеру запри! Ну чего расселся? – повысил Сарычев голос. – Не у тещи на блинах! К двери давай топай!
– Руки за спину, – строго предупредил красноармеец, взяв на изготовку винтовку. – Пошевеливайся!
Овчинский поднялся. Но в росте не прибавил – сгорбился, уменьшился вполовину. Тяжело шагнул к двери.
Часа через два дверь распахнулась, и в комнату вошел мужчина лет пятидесяти. На глазах поблескивало щеголеватое пенсне в золоченой оправе.
– Не помешал? – вежливо поинтересовался он.
– А я как раз хотел вам позвонить, Семен Иванович, – бодро сказал Сарычев.
– Вот это то, что вы просили.
Семен Иванович Никашин работал экспертом. И это при том, что до семнадцатого года он возглавлял кафедру судебной медицины. О таком квалифицированном специалисте можно было только мечтать. К
