– Не хочу обижать Кирьяна, но в последнее время с ним что-то не так, – весомо начал Егор. – Вы же знаете, как мы с ним корешились! Кто ему помог от чекистов ноги сделать?
– Ты, Егор, чего тут говорить! – сдержанно согласился Кузя.
– Сейчас Кирьян никому не доверяет, шарахается, как шатун, по городу. Я вот ему хавку таскаю в одну хату, а сам все думаю: а не пристрелит ли он меня? Чтобы не сболтнул чего!
– А ты поберегся бы, – серьезно посоветовал Кузя, – сейчас от него всего ожидать можно.
– Мы его как раньше называли? Фартовый! – продолжал гнуть свое Егор. – Там, где был Кирьян, там всегда была удача. А то, что имели от фортуны, всегда поровну делили. А сейчас что? Едва ноги уносим! Нынче против Кирьяна вся милиция ополчилась. Уверяю вас, жиганы, пока они его не грохнут, ни за что не успокоятся. Надо бы сейчас затаиться, переждать, пока все это успокоится. А Кирьян что делает? Специально на рожон лезет! Как будто он бессмертный! Сам в могилу идет и нас туда же тащит. Помните магазин ювелирный у еврея Брумеля брали?
– Ну?
– Потом еще машину у Ленина отняли?
Кузя оскалился:
– Кто ж не помнит такого. Чекисты тогда всю Москву на уши поставили.
– Так вот товар хороший погрузили, деньжата при нас были. Я ему советовал, давай переулками уйдем, пока нас чекисты не замели...
– А он что?
– Куража, говорит, хочу! Давай проедем по Тверской. Ладно бы просто поехали, так он увидел чекистов и давай палить по ним.
– И что с того вышло?
– Да мы едва ноги унесли! Потом неделю в одном месте отлеживались. А чекисты такую облаву устроили, что не приведи господь! Только на рынках на следующий день пару сотен жиганов повязали. Половину из них потом расстреляли.
– Да-а, помним. Кирьян не может жить спокойно, – согласился Кузя. – Не тот типаж!
– Здесь Кирьян был не прав, – скупо уронил Валет. – Вышел ты на дело, провернул все гладенько, так и ныряй скорее в тину! Чего же гусей-то дразнить?!
– Вспомните прошлый Первомай! Кирьян тогда хотел показать легавым, кто в городе хозяин...
– Это когда демонстрантов остановили? – На лице Кузи появилась довольная улыбка. – Был я там тогда. Эх и потрясли мы тогда демонстрантов! Только с одних баб золотишка килограмма полтора сняли.
– Удачное было дело, – с жаром продолжал Егор. – Согласен. Только после него следовало бы сразу отвалить, а Кирьян что учудил? Решил фараонов пострелять, которые колонну сопровождали. А потом опять пришлось через патрули продираться. Трех жиганов тогда потеряли.
– Это ты прав, – не без труда согласился Кузя. – Есть у Кирьяна такое. Иной раз попадет ему вожжа под хвост, так его ничем не остановишь.
– Ладно бы сам в могилу спешил, так он туда и нас тащит, – с возмущением добавил Егор Копыто.
Закуска уходила хорошо. Маруся едва успевала менять тарелки.
Кузя, отлив рассол в стакан, выпил его одним махом и красноречиво крякнул.
Обстановка была самая дружеская. Жиганы собрались для того, чтобы отметить удачно провернутое дело. Сбросить за стаканом самогонки накопившееся напряжение. Приятно осознавать, что опасность осталась позади, в большом враждебном городе. Здесь же – гостеприимная хозяйка и выпивка, лившаяся полной рекой. Да еще свои жиганы, проверенные люди...
– Это ты верно говоришь, Егор, – поддержал Васюта, подцепив вилкой большой кусок капусты. – Мне кажется, что в последнее время у Кирьяна в голове тараканы завелись. До сих пор удивляюсь, почему ему так везет. Любого другого уже пристукнули бы давно...
– Если не свои, так чужие!
– То-то и оно! А он как заговоренный ходит!
– Кирьян-то, может быть, и заговоренный, зато мы люди смертные! Из мяса и костей слеплены. В последнее время не было такого налета, чтобы кто-то из жиганов не пострадал. Ладно бы он нам долю увеличил за то, что так взбаламутил все, так нет же! Едва ли не на бобах живем! Почему раньше к нему жиганы тянулись? Потому что с фартом дружил, потому что добра жиганам не жалел, а сейчас над каждым медяком трясется. Вот прошлый раз у фабриканта... как его... Игнатьева, одного только товара на четырех подводах вывезли. Я уже не говорю о разных там брюликах. И чего он нам оставил? По горсточке мелочовки!
– Здесь Кирьян, конечно, был не прав, – сдержанно поддержал Васюта. – На тот товар можно было месяц жить и в потолок поплевывать.
– А что он нам сказал? Долги, говорит, у меня, в карты все просадил, с жиганами надо рассчитываться! Только нам-то какое дело до твоих долгов?! Верно я говорю?
– Верняк!
– Ты раздели добро на всех поровну, а потом как хочешь, так и распоряжайся своей долей.
– Другой стал Кирьян, – вздохнул Кузя. – Эх, жиганы, если бы вы знали, каким раньше был Кирьян! – Его глаза весело блеснули. – Любил, чтобы вокруг него все вертелось. Помню, однажды он ляльку одну на столе разложил и велел на нее, голую, закусь поставить. Мы вилками огурчики поддевали, а она смеется. Щекотно, говорит.
Васютка улыбнулся.
– Кирьян кураж любил. А помните, как бабы на столе нагишом отплясывали?
– Было дело, потом он их заставил вприсядку идти. Закуска в стороны разлетелась, водка разлилась, а они знай наяривают!
– Помню я это, – широко заулыбался хмурый Валет, – ни в одном кабаке такого зрелища не увидишь. Завязал им глаза и сказал: «В жмурки играйте!»
– Сейчас он уже не тот, – продолжал гнуть свое Егор Копыто. – Ушел от него кураж. Раньше его без улыбки и не встретишь, а сейчас он злой, как черт, ходит! И фарта нет никакого! И нам надо сваливать, пока целы.
– Верно. Если не Кирьян, так чекисты пристрелят!
– Цветные ведь к стенке ставят только за то, что знаешь Кирьяна. Приговор «тройки» – и на небеса, – ворчал Егор. – Большевички церемониться не станут, это тебе не жандармы.
– Только идти нам некуда, – вздрогнув, подытожил Кузя.
Разговор складывался удачно. Егор даже не подозревал, что столь крамольные речи можно произносить без всякой внутренней дрожи. Какой-то год назад за подобное свободомыслие эти же самые жиганы, не утруждая себя долгими приготовлениями, отвернули бы ему голову здесь же, на малине, да швырнули бы ее в мешок. А затем скинули бы куда-нибудь в Москву-реку. А тут, вздыхая, слушали крамольные речи и не без грусти вспоминали прошлое.
Стало быть, ситуация для Кирьяна сложилась погибельная, если, не опасаясь за собственную жизнь, можно было запросто усомниться в его фарте и авторитете.
– Выпивка кончилась! – всплеснула руками Маруся. – Вы, мальчики, пока посидите, а я сейчас приду.
– Иди, хозяюшка, – по праву пахана разрешил Егор.
Новая роль начинала ему нравиться. Даже ненароком подумалось о том, а не создать ли свою группу? Оформилось даже ядро. С такими жиганами, как те, что сидели за столом, можно было брать даже Центральный банк!
Но тень вездесущего Игната Сарычева накрывала всю комнату, вместе с теми, кто в ней находился. Темным уголком, крадучись, она заползала на стол, на котором были выставлены щедрые закуски, две бутылки из-под самогона, что стояли на краю, прижавшись бочком к самовару, коснулась третьей, наполовину разлитой. Обломившись, тень заползла в пустые стаканы.
Егор невольно обернулся – и померещится же такое! Рядом стоял Васюта и отсчитывал Марусе деньги.
– Еще с пяток бутылок возьми. И закуски какой-нибудь приличной на твое усмотрение. Добавишь своих, если не хватит. Потом рассчитаемся.
