этих скалах и селится такая птица, как поморник. Настоящий разбойник! Как его рыбаки называют – Фомка- разбойник. Но чтобы удачно охотиться на остальную летающую братию, необходимо летать лучше и быстрее, чем они. И что делает поморник? Он сбивает бакланов в воздухе, и когда те падают в море, то добивает их в воде клювом. Я Кирьяна сбил в полете, сейчас он в свободном падении, но когда он упадет, то я его непременно доклюю.
– Очень образно, товарищ Сарычев, – улыбнулся Кравчук.
– Не буду спорить, – подхватил его улыбку Игнат.
– В этом деле есть еще один неприятный момент.
– Какой? – насторожился Игнат.
– В суматохе пропала подруга Кирьяна... Дарья. Мы искали ее, но пока обнаружить не удалось.
– Ищите, ищите... – задумчиво кивнул Сарычев, налив в стакан кипятку.
Аудиенция была закончена.
– Кирьян, ты бы не порол горячку, это тебе не пенька кинуть, здесь обмусолить все нужно, – сдержанно предостерег Степан, нахмурившись.
– Я уже все решил. Дарью я им не прощу, они меня попомнят, – твердо проговорил Кирьян. – Кто со мной, жиганы? Надо показать большевикам, кто в городе хозяин.
Мадам Трегубова, сразу после осечки с Хрящом, уехала из Москвы к младшей сестре во Владимир. Грозу следовало переждать – уголовный розыск с появлением нового начальства активизировался, и едва ли не ежедневно легавые накрывали в разных концах города воровские майданы. Однако скоро Елизавета поняла, что убогий покой не для нее, и вернулась в Москву.
Сейчас, осознавая немалую собственную вину перед жиганами, она старательно прислуживала Курахину, без конца подкладывая ему всяческие разносолы.
Ее мучили дурные предчувствия, но она отгоняла их прочь, хотя понимала, что прежних отношений с блатными ей не воскресить. А два дня назад, у своей тайной квартиры, где она хранила б
– Верно, верно, Кирьян, – поддержала пахана малинщица. – Совсем житья от мусоров не стало.
Жиган даже не взглянул на Елизавету. Но угощение ее отведал и оценил, зажмурившись от удовольствия, – сладко она потчует.
– Если мы их не сделаем сегодня, то завтра они сделают всех нас, – убежденно произнес Кирьян.
– Так-то оно так, – поспешно согласился Степан. – Как говорят уркачи, сегодня ты, а завтра я. Только ведь я о чем речь-то веду... Надо бы переждать. Уж слишком шухер большой в городе поднялся.
– Елизавета, ты бы нам водочки принесла похолоднее, – по-хозяйски распорядился Кирьян. И когда мадам Трегубова удалилась, он спросил у Степана: – Наша мадам-то теперь дважды вдова. После покойного Кости Фомича ни с кем не сошлась?
Степан лишь едко улыбнулся:
– Елизавета Михайловна в одиночестве прозябать не любит. Уже трех кавалеров за это время поменяла. Станок-то у нее ладный, да и при деньгах бабенка, так что охотников на нее всегда предостаточно. Сейчас ее один шкет пихает потихонечку. На молодежь нашу старушенцию потянуло.
В эту минуту, торжественно сжимая в руках бутыль водки, вошла Елизавета Михайловна.
– Вот она, наша красавица! – проговорил Кирьян, шутливо хлопнув женщину ниже талии.
– Перестань... – не очень решительно произнесла Трегубова, вяло отмахнувшись.
– Эх, такой товар пропадает! – живо поддакнул Степан, азартно блеснув глазами.
– И не говори, ей бы мужичка порядочного, – подхватил Макей, – а то она так и помрет непорочной!
Жиганы расхохотались.
– Да хватит вам, бесстыжие, все бы вам зубоскалить! Кто на такую старушку, как я, может позариться?
– А хочешь, девица ты наша, я тебя вот с таким мужичком познакомлю! – не унимался Степан, подняв кверху большой палец. – Причиндалы у него до самых колен, так что пользовать он тебя через ящик будет.
За столом вновь дружно рассмеялись. Молчал лишь Кирьян, он едко скривился и залил ухмылку стопкой холодной водки.
– Ладно, хватит пустого базара! – жестко отрубил он. – В общем, так, едем! Машина на ходу? – посмотрел Курахин на Евстигнея, который чувствовал себя среди жиганов не в своей тарелке.
– На полном, – слегка расслабился шофер. – Бензина тоже хватает, полный бак!
– Тогда чего сидим? – хлопнул Кирьян по столу. – Поехали!
Летняя ночь встретила их прохладой. Воздух был прозрачен и свеж. Кроны деревьев слегка раскачивал ветер. Так бывает перед сильной грозой. Природа замирает, будто отдыхает перед нешуточной схваткой.
– Гроза скоро грянет, – заметил Евстигней, направляясь к машине.
– Ничего, – подбодрил его Кирьян, – надолго мы не задержимся. У меня для них сюрприз приготовлен. Видал? – вытащил он из кармана милицейский свисток.
– Кирьян, да ты у нас теперь за легавого сойдешь, – расхохотался Макей.
– Еще бы! А если я в него еще свистеть начну! – И он сильно дунул в свисток.
Примолкшую округу потревожила длинная и громкая милицейская трель.
Жиганы весело расхохотались.
– Кирьян, у тебя получается за легавого. Так, может, тебе работу поменять? – спросил, давясь смехом, Макей.
– Жиганов будешь ловить! – подхватил Степан.
И вновь раздался дружный громкий хохот.
– Ну, вы точно легавых накликаете, – усмехнулся Евстигней, повернув ключ зажигания. Машина чихнула разок, будто бы простудившись на ветру, и завелась. – Куда едем, Кирьян?
– Идем на «шальную»! Гони на Остожье! – плюхнулся жиган в кресло. – Да поживей.
Домчались быстро. На углу Хилкова переулка стояла милицейская будка. Вокруг ни души. Наверняка постовой спрятался в ней от непогоды и перелистывал свежий номер «Вечерних известий Московского Совета», в котором было напечатано последнее постановление МЧК.
В прошедшую субботу было расстреляно двенадцать бандитов.
– Щас мы его потревожим! – зло прошептал Кирьян и, достав из кармана свисток, громко засвистел.
По переулку прокатилась длинная переливчатая трель. Ощутимо ударившись макушкой о притолоку, на улицу выскочил перепуганный милиционер. Роста аршинного, зато по облику сущий мальчик. На щеках белесый пушок. Похоже, его кожа еще не ведала бритвы.
– Вы посмотрите, какой кочет выпрыгнул! – радостно оскалился Кирьян.
– Пенек что надо, – согласился Макей.
– Чего вам надо? – Голос у юноши оказался высоким и строгим, видно, от страха.
– А вот чего! – Кирьян поднял руку и выстрелил ему в голову. Парня швырнуло на будку. Раздался треск. Неуклюже завалившись на бок, милиционер поджал ноги и застыл.
– Уходим! – крикнул Кирьян.
– Куда теперь?
– Гони к Крымскому мосту.
– Понял. У моста автомобиль остановился у точно такой же будки. Через окошко было видно, что над столом согнувшись сидел милиционер. Такой же молодой, правда, у этого пробивались усы, совсем реденькие.
Кирьян засвистел. Заскрежетала пружина отворяемой двери, и на пороге появился милиционер.
– Второй, – произнес Кирьян и нажал на курок.
– Куда теперь?
