– И какие у тебя предложения, Андрей?
Началов приосанился:
– Между главарями группировок, а именно между некогда друзьями Кулагиным и Шумским произошел раскол. Шумский выступил категорически против создания общака, выступил против самого Кулагина как лидера. Я считаю, что надо сыграть на том, что Шумский откололся. Он, я думаю, будет не прочь убрать Кулагина. Если вы позволите, я могу разработать операцию…
Шамраев хмыкнул.
– Ладно, жду ваших предложений, старлей.
После этого он показал Началову, чтобы тот придвинулся ближе и заговорил почти шепотом:
– Слушай, у меня к тебе разговор есть.
Началов подался всем корпусом вперед.
– Я слышал, что у Кулагина… ну, как это? Шуры-муры с твоей сестрой. Это правда? Только давай начистоту. Скажи как есть.
– Да, – не задумываясь, ответил Началов. – К сожалению, это правда. Но я ничего не могу поделать с этим. Она уже взрослый человек и… Понимаете, я не могу на нее повлиять. Но, уверяю вас, это никак не отразится на ходе расследования. Но если вы, Сергей Петрович, считаете нужным отстранить меня от этого дела, это ваше право…
– Да нет, Андрей. – По сравнению с началом разговора Шамраев заметно остыл. – Я хотел бы, чтобы именно ты продолжал это дело. Ты учился с ними. Ты знаешь Кулагина, Шумского. Тебе, как говорится, и карты в руки. Ну, все. Иди работай.
Майор небрежно махнул рукой, и Началов вышел из кабинета. Осторожно закрыл за собой дверь.
– Достал, козел, – с досадой в голосе произнес он.
1993 год. Ресторан «Лира»
Испытательный срок
– Ну, я ему и говорю, давай, типа, дед, посотрудничаем. – Вершинский залпом опрокинул стопку водки и с глухим стуком впечатал ее в стол. Крякнул от удовольствия. – А этот козел тут же на дыбы встал. Дескать, пошел ты на… Да-да, прикинь, Леня. Прямо так в цвет мне и заявляет…
– Ну а ты что?
– А что я? Я, в натуре, пытался решить дело по-мирному. Ну, как ты мне и советовал, короче. Говорю, ты не кипятись, дед, обдумай все хорошенько. Срок тебе дадим два дня. Можем и больше, конечно, но зачем тебе больше? Голова лопнет так много думать.
Протас громко заржал. Официантка обернулась в его сторону, но браток только небрежно махнул ей рукой. Девушка улыбнулась. Но не Протасу, а сидящему рядом с ним Левинсону. Тот ответил ей тем же. Для себя лично Лева уже определенно решил, что сегодняшнюю ночь проведет с этой цыпочкой. Больше всего его завораживали стройные, слегка пухлые бедра официантки.
– Че ты прешься? – недовольно осадил развеселившегося Протаса Вершинский. – Меня какой-то мудак на хер посылает, а ему смешно. – Анатолий вновь обратился взором к Кулагину: – В общем, я ему еще раз популярно жеванул, кто мы такие и какого решения от него ждем. И тут из него совсем уж говно поперло. Разорался, сука. Слюной брызжет. Я, кричит, и часа над вашим предложением думать не буду. Мне, вопит, какие-то там уголовники сраные – не указ. И опять меня на хер отправил, значит…
– Борзый дедок, – усмехнулся Горшаков. – Кто это такой, Леня?
– Тарасов. – По мере эмоционального повествования Вершинского у Кулагина напрочь пропал аппетит. Тарелка с качественно прожаренным антрекотом так и осталась нетронутой. – Директор подшипникового завода.
– А нам его завод нужен? – спросил Протас.
– А ты знаешь, сколько времени прошло из моего испытательного срока, который мне москвичи выставили? – Ноздри Леонида сурово раздулись, и Протас предпочел не отвечать на последний вопрос. Уж ему-то хорошо было известно, что означает подобное выражение на лице Кулагина и чем это в итоге может грозить его собеседнику. – А наши доходы все еще мелкими ларечниками измеряются.
– Ну зачем ты так? – Горшаков не принимал участия в трапезе и к алкоголю не прикасался. Верный своей основательно укоренившейся в последнее время привычке, Артем сидел не за столом, а чуть сбоку и с наслаждением смаковал косяк с анашой. Косые взгляды в его сторону других клиентов «Лиры» и местного обслуживающего персонала Горшакова совершенно не волновали. – У нас шесть бизнесменов на приколе горбатятся. Два магазина. Гостиница на Северной. Вот эта вот шарашкина контора, – он обвел рукой полутемный зал ресторана. – Да много чего. Зачем париться, Леня?
– Мало, Темыч, мало, – мрачно изрек Кулагин. – Этого мало. Тридцать процентов отстежки в Москву – это большие деньги. А со временем аппетиты законников будут расти. И потом, тут дело престижа. Нам нужны заводы, госструктуры, сами чиновники, наконец. Нам нужен весь город.
– Так я не против. Чего ты пылишь? – Глаза Горшакова уже основательно затуманились. – Просто внес эту… как ее?.. коррективу, во! А так базара нет.
Кулагин отвернулся от него. Задумался. Минуту или две молча курил сигарету, сосредоточенно разглядывая ее тлеющий кончик.
Энергичная музыка сменилась медленной композицией из репертуара группы «Roxette», и танцевальная площадка, расположенная в дальнем конце зала, заметно опустела. Левинсон пружинисто поднялся на ноги и одернул на себе стильный пиджак канареечного цвета.
– Пойду потанцую, – сказал он, но после этого направился не прямиком на площадку, а к барной стойке, возле которой отирались официантки.
Кулагин продолжал хранить молчание.
– Так я не понял, Леня, – просвистел Вершинский. – Че с этим конем педальным делать будем? Еще раз идти к нему на перетир?
– Да какой там перетир? – Протас активно налегал на салаты, и когда он начинал говорить, куски пищи вылетали у него изо рта. – Мочить надо этого гондона! Мочить, пацаны, и всего делов.
Вершинский перевел взгляд с Протаса на Кулагина.
– Мочить, Леня? – уточнил он.
– Ну не в жопу же нам его целовать! – Протас вошел в раж. – Только мочить его надо красиво! Так, чтобы он, сука, знал, за что его мочат. Ясно? А другим наука будет. Кстати, Леонид, пока не забыл… Ко мне тут один мужик с предложением сунулся. Волына его кликуха. Стволами торгует. Спрашивал, не надо ли нам лишней амуниции. Толкает недорого. Ему уже лет сорок с гаком, и по виду бывший инженер с какого-то военного завода. Я его проверил. Нормальный… Можно иметь дело. Напомни мне потом, чтобы я тебе адресок черканул. Ладушки?
Кулагин придвинул к себе пепельницу и погасил в ней сигарету. Разогнал дым рукой. Поднял голову. Левинсон не столько танцевал, соблюдая положенный ритм композиции, сколько беззастенчиво лапал тесно прижавшуюся к нему официантку за все выпирающие места.
– Леня, – Вершинский разлил водку по рюмкам. – Чего ты молчишь-то?
– Я думаю, Протас прав, – выдал, наконец, итог собственных умозаключений Кулагин.
– А то! – польщенный соратник счастливо ощерил зубы в улыбке.
– Тарасова надо замочить. И так, чтобы он действительно знал, за что. А вот когда на его место поставят нового человека, вот тогда с ним и потолкуем. По-новому… Только не ты, Толян. Я найду подходящего человечка…
– То есть я – говенный переговорщик? – обиделся Вершинский.
– Не в этом дело. Здесь подход нужен нестандартный. Короче, у меня есть соображения…
– А со стволами что? – Протас прикончил последнее блюдо с салатом и, не стесняясь, вытер рот рукавом рубашки. – Будем брать партию?
– Я подумаю. – Кулагин вновь повернулся к Горшакову: – Темыч, сегодня же свяжись с нашими штатными киллерами. Пусть возьмут Тарасова на себя. Только проинструктируй их. Хотя нет… Пусть свяжутся со мной. Я сам проинструктирую. Они у нас еще в обойме?
– Да куда они денутся? – Взгляд Горшакова блуждал, но Кулагин знал, что соратник не столько под кайфом, сколько расслабляется психологически. Такую тенденцию он уже отмечал неоднократно. – Ржавеют только без работы, а так… Ждут своего звездного часа. Я, кстати, с ними недавно оттопыривался. Путевые
