таком обилии свидетелей. Мне будет несложно уличить ее в лжесвидетельстве. А ты знаешь, что это означает?
Мазитов молчал, с мрачным видом растирая сдавленный пальцами капитана кадык.
– Я думаю, что знаешь. – Началов вытряхнул из пачки одну сигарету и пристроил ее во рту. Сухой щелчок его зажигалки прозвучал в повисшей тишине как выстрел. Мазитов вздрогнул. За последние несколько минут от его былой бравады и ощущения внутреннего превосходства над собеседником не осталось и следа. – У меня почему-то складывается такое впечатление, Илья, что ты знаком с законами не хуже меня. – Началов опять помолчал, глубоко затягиваясь табачным дымом. – Твоя девочка отправится за решетку вместе с тобой. Вот только в одну камеру попасть вам не светит. А жаль. Правда? Но я могу тебя успокоить. Марина не останется без мужского внимания. Ты знаешь, насколько голодны вертухаи до нежного девичьего тела? Они попользуют твою подружку во все щели. Не сомневайся… Да, кстати, я и сам намерен поучаствовать в этом процессе. Мне не откажут, Илья…
Мазитов вскинул на него взгляд. В его маленьких, с покрывшимися кровавыми жилками белками глазах плескалась неприкрытая ненависть. Началов слышал, как скрипнули зубы подследственного, но прекрасно понимал, что выплеснуть свою ярость Мазитову просто некуда. Остается только захлебнуться ею. Мышеловка захлопнулась.
– Чего ты хочешь, мусор?
Началов открыто улыбнулся:
– Все. Имена, фамилии, клички… Места, где можно их найти. Но начнем по порядку, Илья. – Капитан обошел свой стол и сел в крутящееся кресло. Уверенным движением руки придвинул к себе чистый лист бумаги. Вынул изо рта сигарету и небрежно опустил ее на краешек пепельницы. Щелкнул кнопкой шариковой ручки. – Тебе ведь самому смерть Герасимова была и даром не нужна? Верно? Кто его заказал? Кулагин? Горшаков? Вершинский? От кого непосредственно ты получил этот заказ?
Мазитов не торопился с ответом. Некоторое время он молча смотрел на Началова, словно еще раз основательно взвешивая свои невысокие шансы на то, чтобы выкрутиться из той дерьмовой ситуации, в которую он так глупо и нелепо угодил. Однако подсчеты не показались ему оптимистическими.
– Что я буду с этого иметь? – спросил он.
– Лично ты – ничего, Илья. – Началов вел себя теперь так, будто сидящий перед ним парень был для него не более чем отработанным материалом. Даже его взгляд был направлен не на Мазитова, а вроде как сквозь него. – А вот Марина Аверьянова вполне реально останется в выигрыше на волне твоей откровенности со мной. Я сожгу бумагу с ее показаниями, и всего того, что я до этого описал тебе, с ней не случится.
– Почему я должен тебе верить? – в глухом, надтреснутом голосе Мазитова не наблюдалось особого энтузиазма.
Началов вновь вставил в рот сигарету и прикусил фильтр зубами. Прикрыл левый глаз, предохраняя его от попадания едкого табачного дыма на слизистую оболочку.
– Полагаю, потому, что у тебя нет иной альтернативы, Илья, – жестко произнес он. – Так что давай ты не будешь строить из себя Джеймса Бонда и начнешь разговаривать со мной по-человечески. Как я с тобой… Начнем с убийства Николая Герасимова по прозвищу Пилот. Кто его заказал тебе?..
1994 год. Андреевский проспект
Последняя сходка
Кулагин мягко опустил трубку обратно на аппарат. Как он и рассчитывал, переговоры не заняли у него слишком много времени. Соратники научились понимать его с полуслова и без лишних разъяснений ситуации. Однако не успел он подняться из-за стола, как телефон зазвонил снова. Кулагин вернулся на прежнее место.
– Да! – коротко бросил он в трубку.
– Леня, это я.
Голос Вершинского звучал едва различимо на фоне какой-то попсовой зарубежной музыки, но Кулагин без труда узнал приятеля по его свистящим интонациям.
– Здорово, Толян. Ну, как дела? Есть новости? Ты нашел его?
– Пока нет. – Вершинский откашлялся. – Потому и звоню. Мне не нравится вся эта ситуация. От нее за версту попахивает дерьмом…
– А что с Герасимовым? – перебил собеседника Кулагин.
– Ну, он вроде бы умер. Только… Говорю же тебе, Леня, дерьмом воняет. Очень воняет. Ты же знаешь мой нюх на такие дела.
– Да, знаю. Но если Герасимов умер…
– Черт, ты меня совсем не слушаешь! – было слышно, как Вершинский в сердцах стукнул кулаком по чему-то твердому. – Очнись, Леонид! Дело не в Герасимове… Вернее, не в нем одном. Если приговор уже вынесли…
– Забей на это! – на лице Кулагина свирепо заиграли желваки. – Вся ситуация у меня под контролем. Я знаю, что делаю. С каких это пор ты перестал мне доверять, Толян?
– А ты мне?
– Ладно, – усилием воли Кулагин взял себя в руки. – Я не хочу говорить об этом по телефону. Давай встретимся вечером и все обсудим. Ты уже знаешь о сходке?
– Да. Артем мне сказал. Минут пять тому назад.
– Вот и отлично. Подгребай туда к семи, как и условились. Обсудим все на месте. И твой нюх на дерьмо в том числе.
Плосковатая шутка Кулагина не сняла общего напряжения разговора. Вершинский попрощался и повесил трубку. Леонид тяжело вздохнул, и его рука машинально потянулась к пачке сигарет.
– Кто это был? Вершинский? – спросил сидящий напротив Кулагина Копнин.
Виктор был в верхней одежде, состоящей из длинного кожаного плаща и небрежно свисавшего с шеи белоснежного шарфика. Падавший из окна свет отражался от его обильно залитых гелем и зачесанных назад черных волос. Закинув ногу на ногу, Копнин нервно постукивал пальцами по отставленному колену. Кулагин, подняв взгляд, уже не в первый раз отметил идеально ровные, отутюженные стрелки на брюках соратника.
– Да. Он считает, что над нами нависли очень хмурые тучи. И тянется это из столицы нашей необъятной родины.
– А Илья?
– Его до сих пор не нашли. – Кулагин закурил.
– Я так и предполагал, – Копнин сокрушенно покачал головой. – Может, стоит отменить сегодняшнюю сходку? Если Илью замели, а мне кажется, что так оно и есть, то…
Кулагин резко поднялся из-за стола.
– Сходка состоится в любом случае, – сурово отрезал он. – Это вопрос решенный и обсуждению не подлежит. Ты меня понял?
– Да, разумеется. Как скажешь.
– Мы должны обсудить, что делать дальше. – Кулагин прошел к окну и встал спиной к собеседнику. – Я согласен, что ситуация критическая. И именно для этого нам и нужна сходка. Немедленно!
– Даже если нас всех на ней накроют? – Копнин разгладил пальцами свои щеголеватые тонкие усики.
– С чего ты взял? – Кулагин развернулся к нему лицом: – У вас у всех паранойя, что ли? Всплыл один- единственный сукин сын, даже еще не предъявивший нам ничего конкретного, а только собиравшийся это сделать, а вы уже все в штаны наложили… Какого хрена, Лис? Что с тобой происходит?
– Ничего, – Копнин отвел взгляд. – А вот что с тобой, Леня? В последнее время я тебя не узнаю. Где твоя дальновидность? Если Илья…
– Да болт я положил на Илью! – взорвался Кулагин. – Болт! Понятно? Большой и железный! Ничего с ним не сталось. Я уверен в этом! Завис с какой-нибудь мокрощелкой и оттягивается сейчас по полной программе. Завтра к утру нарисуется. Зуб даю!
Копнин предпочел промолчать.
1994 год. Коломенская
