Польский центральный национальный революционный комитет потерял. Во избежание уныния, так называемые революционные освободители решили форсировать начало восстания, и оно, как вы знаете, началось 22 января. Вынужденное и не до конца подготовленное, в чем опять-таки есть ваша заслуга. И все же государь император ввел в Царство Польское почти все свои войска, оставив в городах лишь небольшие гарнизоны и внутреннюю стражу. Так что время для диверсии в России для польских жондистов весьма благоприятное. Если действительно вспыхнет восстание в Поволжье, то есть в срединной России, то правительство будет вынуждено вывести часть войск из Польши, тем самым невольно сыграв на руку этому Народовому Жонду.
– Выходит, вы верите этой анонимке, – скорее, не спросил, а резюмировал Артемий Платонович.
– Склонен верить, – строго ответил Козлянинов. – И проверить, соответствует ли действительности содержание данного письма, и начать по нему дознание, я бы хотел просить вас.
– Меня? – невольно вскинул брови отставной штабс-ротмистр.
– Вас, – подтвердил губернатор.
– Но ведь я всего лишь частное лицо, – смущенно отвечал Аристов. – А здесь затронуты высшие интересы.
– В этом как раз ваше преимущество, любезнейший Артемий Платонович. Вы человек независимый, честный. Дело это, как вы видите, не по полицейской части, расследовать его надлежит осторожно и тайно, ибо есть оно не что иное, как заговор, а следовательно, имеет прямое государственное значение. К государственным людям со стороны заговорщиков может быть приковано самое пристальное внимание. Так что целесообразно поручить его человеку малозаметному и очень профессиональному. Конечно, отдельные поручения, не связанные с общим планом ваших действий, будут исполнять полицейские и жандармские чины, но все нити расследования будут сосредоточены только в одних руках. Ваших.
Аристов не скрывал своего смущения:
– Право, мне как-то даже неловко. Но у вас есть собственные люди для подобных дел?
– Вы имеете в виду чиновников особых поручений?
– Именно, – подтвердил Артемий Платонович.
– Один из них уже привлечен мной для дознания по этому делу, – сказал с улыбкой Козлянинов, посмотрев на стоящего в стороне Михаила Андреевича. – Но он молод, да и опыта у него пока еще маловато, а в руководители ему, или, если хотите, в наставники, требуется именно такой человек, как вы. С вашим сыскным опытом и криминальными познаниями. Дабы же вы имели официальный статус, и никто в вашем расследовании не смел чинить вам препятствий, я предлагаю вам занять ваканционную должность старшего чиновника особых поручений сверх штата с присвоением вам чина титулярного советника. Что скажете?
– Все это весьма неожиданно… – не нашелся более ничего ответить Артемий Платонович.
А губернатор, видя, что слова его оказывают желаемое ему действие, продолжал:
– Все, что я вам предложил, я исполню в самом скором времени, ибо это в моих силах, – заверил губернатор. – Конечно, я бы мог предложить вам должность штатного старшего чиновника, но сие требует ходатайств и отношений в Министерство внутренних дел и Сенат, а это займет много времени, которого, похоже, у нас нет. Кроме того, должность сверх штата не лишает выслуги лет, наград и чинов и имеет единственный минус: жалованье вы будете получать не ежемесячно, а единовременным вознаграждением по окончании календарного года либо службы. Ну и, конечно, представляя по этой должности меня, вы будете пользоваться самыми широкими полномочиями чиновника особых поручений и даже более, как того требует важность порученного вам дела.
– Если я и соглашусь, то, конечно, не из жалованья и чинов, – буркнул Аристов, внутренне уже приняв неожиданное предложение губернатора. Его призывают послужить Державе и Государю Императору? Так он когда-то давал в том присягу. И силенки еще имеются, бог не обидел. К тому же офицерская честь не складывается в сундук, посыпанная от моли ромашкой, вместе с мундиром.
Он вскинул взор на Козлянинова.
– Я вижу, вы принимаете мое предложение, – встретился взглядом с Артемием Платоновичем губернатор.
– Да, – просто ответил отставной штабс-ротмистр.
– Поздравляю титулярным советником, – протянул Козлянинов руку.
– Благодарю, – пожал губернаторскую ладонь Артемий Платонович.
– Так с чего вы намерены начать? – сразу взял быка за рога Петр Федорович.
– Я вам доложу об этом позже, – ответил Аристов. – А покуда надлежит осмотреться, войти в курс.
– Хорошо, – согласился губернатор. – Обо всем, сколько-нибудь значимом в этом деле, что вам удастся выяснить, докладывайте мне незамедлительно.
– Слушаюсь, – подчеркнуто почтительно произнес отставной штабс-ротмистр и даже, как показалось губернатору и архиепископу, весь разговор не сводившему взгляда с Аристова, щелкнул каблуками.
Когда отставные штабс-ротмистр и подпоручик вышли из губернаторского дворца, младший задал вопрос, уже звучавший недавно:
– С чего вы намерены начать дознание?
– Мы, – поправил барона Артемий Платонович.
– С чего
– Я полагаю, что с автора анонимной записки, – ответил титулярный советник.
– А как мы его найдем? – растерянно спросил Дагер.
– Будем думать, – посмотрел на него Артемий Платонович и слегка прищурился. – Есть в его послании кое-какие зацепки.
Глава 23
ЧЕЛОВЕК В ПЕНСНЕ С СИНИМИ СТЕКЛАМИ
Двумя днями позже описываемых событий в первом часу пополудни в город въехал по Старому Московскому тракту крытый дорожный возок, рассчитанный на одного седока. Поднявшись в гору, он проехал мимо крепости, к коей намело снегу едва ли не вровень со стенами, обогнул Ивановский монастырь и, проехав вдоль по Воскресенской улице два квартала, остановился возле углового двухэтажного здания, меж первым и вторым этажами которого висела неброская вывеска:
НУМЕРА ДЛЯ ПРИЕЗЖИХ В.П.ФИЛИНОВИЧА
Отстегнув полог, из возка вышел высокий мужчина лет тридцати или около того, аккуратной черной бородкой, в длинном двубортном ольстере с бобровым воротником, бобровом же «пирожке» и модном пенсне с синими стеклами. В руках он держал небольшой дорожный кожаный саквояж. Поправив на ольстере пояс, человек в пенсне поднялся на второй этаж и снял рублевый нумер, записавшись в гостевой книге коллежским секретарем Александром Александровичем Слепневым, саратовским дворянином.
До вечера он не выходил из своего нумера, очевидно, отдыхая с дороги, а часу в шестом покинул пристанище господина Филиновича, перешел на другую сторону улицы и направился пешим ходом вниз по улице Петропавловской. Шел он медленно, прогулочным шагом, благо метель к вечеру утихла и погоды стояли весьма благостные. Несколько раз он останавливался подле витрин магазинов и лавок, как бы заинтересовавшись выставленным в них товаром, незаметно и быстро бросая взгляды вокруг себя. Один раз, уже свернув на Большую Мостовую, он даже зашел в одно такое заведение, оказавшееся довольно приличной ювелирной лавкой. На звонок дверного колокольчика к нему вышел сам хозяин, золотых дел мастер брильянтщик Иоахим Бентхен, и человек в пенсне, незаметно кивнув ему, сделал вид, что замерз и просто зашел погреться. Он стал притоптывать ногами и рьяно потирать уши. Брильянтщик что-то недовольно буркнул и ушел за прилавок, возле витрины коего пожилая пара разглядывала золотые украшения.
– Взгляни, Андре, какие миленькие сережки! – ворковала дама, тыкая пухлым пальцем в стекло витрины. – Они как раз подошли бы к моему палевому платью из бережа и блузе из органди. Ты не находишь, Андре?
– Не нахожу, дорогая, – отвечал гладко бритый Андре, явно вышедший «в люди» из строительных подрядчиков, крепко экономивших в свою пользу на всех материалах, включая гвозди и песок. – К тому же, Додо, у тебя уже есть такие сережки.
– Да нет же, – протестовала дама, тряся дряблыми щеками, – таких сережек у меня вовсе нет.
