вместе, обсуждая свежие светские новости. Затем разговор коснулся восстания в Польше.
– Здесь, в Московии, мы, поляки, должны держаться вместе, – осторожно заявил Каневич. – И помогать нашим братьям, сражающимся за свободу великой Польши.
– Вы совершенно правы, – с жаром поддержал его Черняк. – И я со своей стороны желал бы сделать все возможное…
– К сожалению, силы слишком не равны.
– Но мы сильны духом и боремся за независимость.
– Вы правы… Нам известно, что вы настоящий патриот своей родины, – серьезно посмотрел в глаза Максимилиану Каневич. – И у нас есть к вам поручение, которое может изменить весь ход истории великой Польши.
– У нас, это у кого? – недоверчиво спросил поручик.
– У настоящего, но пока тайного правительства Польши, Народового Жонда, членом которого я состою. Как видите, – Каневич с некоторой обидой посмотрел на Черняка, – я вам доверяю.
– Прошу прощения, пан Каневич, за мой тон, – немного смущенно произнес Максимилиан, – но поймите меня правильно…
– Все верно, господин поручик, – не дал ему договорить Каневич. – Нельзя доверяться каждому встречному. – Он посмотрел на часы. – Сейчас мне нужно торопиться. Не могли бы вы позже зайти ко мне, чтобы я мог вам показать рекомендательное письмо от князя Чарторыйского и доложить о задании, которое хочет поручить вам Народовый Жонд? Я остановился в доме Солодовникова на Дмитровке.
– Кеды мам пшийщчь?[5] – с готовностью спросил повеселевший поручик.
– Проше пшийщчь пшэт шусто,[6] – улыбнулся в ответ Каневич.
Глава 26
ТРЕТИЙ КРЕСТИК
«Имею честь довести до сведения любителей певчих птиц, что на Каменной улице в гостинице „Александровский пассаж“ мною вывешен скворец, который, кроме того, что поет альмантами и курантами, но и мелодически выводит мазурку Хлопицкого; есть также соловьи и канарейки лучшего напева. Желающие слышать, благоволят посещением во всякое время».
«Губернские ведомости» были влажными и пахли краской – запах, весьма приятственный для любого начинающего литератора. Отставной штабс-ротмистр Артемий Платонович Аристов перевернул листок и принялся читать дальше.
МАГАЗИН ИНОСТРАННЫХ ВИН
поставщика к Высочайшему двору в Москве К. Ф. Депре
на Черноозерской улице в д. Куракина (бывшем Ноппер) получены московские искусственные минеральные воды:
Зельтерская
Содомая
Лимонад-газез
Доверенный К. Ф. Депре
К. Крог.
А вот и хроника происшествий.
«Вчера в 7-мь часов утра, на Каменной улице около Ивановского монастыря найден мертвым канцелярский чиновник палаты гражданского суда, коллежский регистратор Егор Семенов Победоносцев. На теле знаков насилия не обнаружено. Труп отправлен в Городскую клинику для вскрытия; о происшествии же производится со стороны полиции дознание».
Аристов, всегда читающий газеты с карандашом, поставил против этой заметки крестик.
«Пойман Иоганн Фердинандов Кох (он же Яков Осипов Черный, он же Пацко), 20 лет, роста 2 аршина 3 3/8 вершка…»
Не то.
«Вчера во второй части города в доме мещанина Анохина скоропостижно умер отставной рядовой Агап Павлов. Врачи констатировали смерть от непомерного количества выпитой померанцевой водки…»
Снова не то.
«На берегу реки Волги, между пароходными конторами „Самолет“ и „Вулкан“ усмотрено мертвое тело молодого мужчины без признаков насильственной смерти. В кармане его полушубка найден бумажник с деньгами 16 руб. серебром и паспорт на имя 3-й гильдии купеческого сына Костромской губернии Ерофея Васильева Жарова, выданный из Судиславской городской Думы».
Еще один крестик.
«Третьего дня, ночью, из арестантской камеры при 2-й части бежал содержащийся под арестом за кражу малоношенных крашенинных шаровар и новых пестрядинных портов кантонист Евпл Сосипатров…»
Это мимо.
«Вчера в 5 часов утра найдено мертвое тело неизвестного человека около протока озера Кабан.
Того же числа, в то же время близ того же места взята молодая женщина, не могшая из-за невменяемости состояния ответить ни на один вопрос. При ней обнаружен желтый билет на имя крестьянки деревни Ометевой Мелании Донатовой Елизбаровой. Сия женщина отправлена для излечения в Городскую клинику.
О происшествиях сих со стороны полиции производится дознание».
Артемий Платонович поколебался и поставил против этой заметки еще один крестик. Затем немного поразмышлял, что в последнее время было связано у него с обязательным курением трубки, оделся и вышел из дома. Спустившись на Рыбнорядскую площадь, хоть и замощенную, но завсегда грязную и слякотную в это время года, он пересек ее чуть наискосок и через Малую Каменную улицу прошел на Университетскую. Сюда выходила солидным каменным крыльцом городская клиника.
Сдав в гардеробную свой габардин со старомодной пелериною и дворянскую фуражку, Аристов прямиком направился в ординаторскую.
– Сверх штата старший чиновник особых поручений при его превосходительстве господине губернаторе Артемий Платонович Аристов, – представился он сухощавому человеку в эспаньолке и пенсне с толстыми стеклами.
– Очень приятно, – вышел тот из-за стола, изобразив на лице несомненное удовольствие. – Много слышал о вас и просто жаждал познакомиться лично. Ординатор клиники статский советник Иван Степанович Дмитриевский. Рад, весьма рад, – добавил он, пожимая крепкую сухую руку отставного штабс- ротмистра.
– Я также крайне рад нашему знакомству, – ответил Артемий Платонович и очень заинтересованно глянул на Дмитриевского. – А ведь мы с вами виделись и раньше.
– Да? Где, когда? – сморгнул огромными из-за сильного увеличения стекол пенсне глазами Иван Степанович.
– Первый раз – в сорок шестом году на похоронах его превосходительства действительного статского советника Карла Георгиевича Розена, нашего знаменитого практикующего врача и горожанина. Вы, кажется, были тогда адъюнктом врачебного факультета Императорского университета.
– Верно, – удивился Дмитриевский. – Однако и память у вас.
– А еще мы с вами видались на юбилее профессора судебной медицины Георгия Иоакимовича Блосфельда пять лет назад, когда он справлял свое сорокалетие.
– Поразительно, – восхитился ординатор клиники. – Возраст, как я вижу, вас совсем не берет.
Дмитриевский поправил на носу пенсне и вопросительно посмотрел на отставного штабс- ротмистра.
– Чем могу служить?
– Вчера к вам поступил труп коллежского регистратора Победоносцева. Вскрытие уже произошло?
– Минутку. – Дмитриевский вернулся за стол и порылся в своих бумагах. – Да, труп Победоносцева вскрывал вчера вечером оператор Ворожцов. В присутствии как раз профессора Блосфельда.
