когда документ слишком велик. Если заинтересуется сутью, тогда уж…
Подумал над названием, макнул перьевую ручку в чугунную чернильницу. Подписал. Тут и появилась Гамадрила. Мощным толчком бросила тело вверх, ухватилась руками за горизонтальный сук в трех метрах от земли, в полете развернулась винтом на 180 градусов – и приземлилась на пустой стул возле окна. Иной свободной мебели в гостиничном номере не было.
– Привет, Q-traveller! – Гамадрила махнула лапой… рукой. На ней оказался белый костюм с жилеткой, белые кожаные туфли на пуговицах. Стетсоновская шляпа, трость, золотая цепь поперек живота, тяжелый «болт» на пальце с ярким солитером…
– Первое… – Гамадрила на миг задумалась, скорчила серьезную мину. – Ты прошел полный процесс Q- адаптации. По возвращении не забудь описать в Журнале, твоим последователям очень пригодится. Заняло это около… четырех месяцев и прошло не так уж мучительно. Легкое раздвоение личности, сны, «глюки», спор фактически с самим собой… Не спятил? Порядок!
Пальцы щелкнули, блеснул огонь бриллианта.
– Второе… Ты убедился, что неискаженная Q-реальность ничем не отличается от «реала», от настоящего 1918 года. Различий, кроме тех, что ты сам вызвал, не наблюдалось. Все остальное – 'эффект бабочки', как и предполагалось. Ценно, ценно!
Пальцы поскребли по жилетке, извлекли золотой «брегет». Щелкнула крышка.
– 'Река Времен в своем стремленьи…' Это, стало быть, третье. Отрицательный результат – тоже результат. Но другого ты не ожидал, правда? В любом случае антибольшевистское движение останется раздробленным и не сможет по-настоящему объединиться. Иначе быть не может – против Красной Идеи нет ничего, кроме слова «нет». Можешь больше не стараться, в «реале» и так все перепробовали с известным результатом.
Он не отвечал, не спорил, не пытался возражать. Гамадриле проще – вызвала летающее «блюдце», включила молекулярный синтезатор, подбросила Маркову сто тысяч АКМ-ов. Никаких проблем!
– И последнее…
Гамадрила энергично, с угуканьем, почесалась, ткнула рукой… лапой в сторону сложенных стопкой листов бумаги.
– Доклад о создании Национального фронта? Перебор, перебор. Ты уже попробовал – и убедился. В «реале» Гражданская война знала любые комбинации – на не союз «белых» с «красными». Ты же и это знал заранее, так? Генетическое отторжение, «европейцы» против «азиатов», классовая борьба, цивилизация и дикость, последствия петровских реформ – как ни объясняй, следствие одно и то же. Рудневы и Железняковы будут убивать Чернецовых и Марковых. И наоборот – тоже с заранее очевидным итогом. Sit ut sunt aut non sint!
Гость приподнялся, поправил шляпу на затылке, подмигнул:
– Но ты все-таки попытался! Ну, будем считать, что сие – эксперимент. Результат известен? Известен. Все, свободен! Гуляй, пей, влюбляйся, становись фельдмаршалом, женись на королеве. Займись своими ноосферными исследованиями, наконец! Ты даже же о них умудрился забыть, авось отвлечешься. Пой, забавляйся, приятель Филибер! Это твой Мир, твой сон. 'Он сладко спал, он спал невозмутимо под тишиной Эдемской синевы…' Просыпаться придется в Аду. А пока – веселись, веселись, веселись!
Подпрыгнула мячиком, развернулась в полете винтом на 180 градусов, ухватилась лапами за бронзовую люстру…
– Весели-и-и-ись! Проснешься в Аду-у-у-у!
Он помахал рукой разыгравшейся Гамадриле, подождал, пока гость растает в лучах рассветного майского солнца, улыбнулся.
Доклад Атаману Войска Донского был готов.
– Вчера похоронили, – Чернецов вздохнул. – Там, в станице, церковь, местный священник согласился, чтобы в ограде. Я и сам еле успел, был у Сала, пока сообщили… Наши все, понятно, расстроены, Мионковский – так вообще, они же друзьями были…
Я кивнул. Серафим Попов, заштатный священник, служил в Харьковской епархии, с осени 1917-го пребывал на покое, с января Великого и Страшного 1918-го добровольно вступил в отряд Донских Зуавов. Вечная память!
Кибальчиш и сам был невесел. Друзей убивают, на то, увы, и война. К такому привыкаешь, как ни страшно это звучит. Смерть – ежедневная лотерея, сегодня ты, завтра – я. Неделю назад от случайной дурной пули погиб сотник Мусин-Пушкин – константиновец, когда-то приручивший 'Кольт'-'картофелекопатель'. Во 2-м Партизанском он командовал пулеметной ротой. Слово «автоматчик» парню очень нравилось.
Старый священник просто умер – от обычной майской простуды. Два дня покашлял, потом слег… Смерть не только играет. Иногда она просто приходит.
– Грустно! – Василий дернул ушастой головой, поморщился. – Ребята его любили… Знаешь, Филибер, я из-за тебя в Новочеркасск приехал. Из-за… Ну, ты понимаешь.
Я понимал. Из-за меня. Из-за того, что лежит в роскошной кожаной папке с металлическими застежками. В разоренных лавках ничего подходящего не нашел, пришлось позаимствовать в «Осведомительном», в нашем пыточном ведомстве – не иначе из свежего «конфиската». Доклад о Национальном фронте. Сегодня как раз заседание…
– На Правительстве ты выступать не будешь, Филибер. И нигде не будешь. Вчера наши собрались, решили. Доклад отдай мне.
Я посмотрел ему в глаза, но ушастый отвел взгляд. Все стало ясно. Пока я разговаривал с Рудневым, в маленьком кабинете добрейшего Евгения Харитоновича 'узкий круг' за чаем и бубликами обсудил проблему. Генерал-майора Чернецова специально вызвали с фронта. Мы же с ним друзья, с другом труднее спорить.
Спорить я не стал. Африкан Петрович мудр. И все прочие – семи пядей. Один я…
– Держи!
