внутри этой мегалитической постройки темных эльфов время от времени открываются врата в иные измерения и оттуда появляются всякие престранные создания. Месяц назад, к примеру, в наш мир попало разумное насекомое, размером с корову, но вступать в контакт с нами наотрез отказалось и в течение двух дней сдохло, выдав напоследок телепатический посыл, суть которого заключается в том, что вне родного роя жить категорически отказывается. А еще раньше был дракон, к счастью, бескрылый, иначе улетел бы куда-нибудь, гоняйся потом за ним по всему Синегорью. Этого отправили прямиком в реабилитационный лагерь, расположенный где-то неподалеку от столицы, где дракошей и прочими его собратьями по несчастью в данный момент занимаются ведущие мировые специалисты в области ксенологии.
– По какому случаю предприняты столь основательные меры предосторожности? – поинтересовался юноша.
– А!.. Это!.. Дело в том, что с полгода назад в гости к нам пожаловало сущее чудище размером с легкий танк, о шести глазах и восьми конечностях, к тому же закованное с ног до головы в хитиновую броню, по классификации ксенологов – паучок разумный, или арахноид мыслящий. Не разобравшись в обстановке, парень принялся куролесить, а именно – отчаянно крушить все, что подвернется под руку. Как потом выяснилось, чудище оказалось милейшим и наидобрейшим существом, склонным к философским изысканиям и медитативным экзерсисам. Лишь испуг, вызванный внезапной сменой привычной обстановки, подвиг его устроить небольшое побоище. Благо тогда никто не пострадал, но с тех самых пор мегалит окружили «колючкой» и приставили к нему вооруженную охрану.
– А что стало с чудищем?
– Да то же самое – отправили в реабилитационный лагерь. Говорят, он теперь дает постоянную пищу для ума целой банде ученых мужей, подбрасывая им время от времени каверзные головоломки философского плана.
Получив исчерпывающий ответ на свой вопрос, Зенон вновь обратился к задумавшемуся было магу:
– Вель, признайся, ведь ты нас притащил сюда не только ради удовлетворения нашего праздного любопытства.
– Ты прав, Зен, вчера я планировал просто устроить небольшой пикничок на природе, познакомить тебя и Эниэль со своими коллегами и друзьями, а между делом выполнить кое-какие манипуляции трансцендентного свойства, касательно того негатива, который ты любезно предоставил в мое распоряжение. Последние события, как ты сам понимаешь, немного подкорректировали намеченную программу. Хоть пикник на свежем воздухе и не отменяется, но нам необходимо также сесть за стол, проанализировать ситуацию и разработать более или менее приемлемый план действий, направленный на нейтрализацию надвигающейся опасности. А опасность, уверяю тебя, надвигается нешуточная – что-то внутри меня уж очень навязчиво нашептывает об этом.
– И у меня, Вель, последнее время появляются странные и очень нехорошие предчувствия. Как будто кто-то очень хитрый и предусмотрительный затеял с нами странную и непонятную игру в кошки-мышки. Ты только не смейся, но мне кажется, нас просто куда-то ведут, как стадо баранов...
Не успел Зенон до конца озвучить свою мысль, как сзади неожиданно раздался звонкий голосок эльфийки:
– О чем беседуем, мальчики? Поди, все о нас, о девушках, судачите? Шалунишки!
На этот раз Эниэль была в легком полупрозрачном платьице розового цвета, через ткань которого можно было без труда рассмотреть всю ее точеную фигурку. Особенно привлекали взгляды мужчин некоторые интимные части тела, скрытые под нижним бельем. Однако телесный цвет трусиков и бюстгальтера делал эльфийку более обнаженной, чем если бы ей пришло в голову предстать перед публикой совершенно голой. В этом, если можно сказать, одеянии девушка выглядела настолько вызывающе, что Зенон стыдливо отвел глаза. Лишь Вельмир, насмотревшийся на своем веку всякого, плотоядно усмехнулся и ехидно поинтересовался:
– Не слишком ли ты укуталась по такой-то жарище?
– Благодарствуем за заботу, – не полезла в карман за словом языкастая бестия, – жарко станет, накину что-нибудь полегче.
– Да уж куда легче, – проворчал негромко чародей.
Но эльфийка, то ли не расслышав этой его реплики, то ли не пожелав ввязываться в очередную словесную перепалку, на этот раз скромно промолчала. Она подхватила мужчин под ручки и капризным голосом обратилась к Вельмиру:
– Вель, ну где же твоя культурная программа, где, наконец, мужчины, достойные моего пристального внимания?!
– Потерпи чуток, девочка, – серьезным тоном отвечал чародей, – сейчас пойдем знакомиться с нашим Парацельсом. Гениальный, скажу вам, парень, но со своими тараканами в голове – коль начнет чего-нибудь объяснять, не остановишь. Так что вы с ним насчет всяких тонкостей того... поосторожнее.
После чего наша троица проследовала к одному из ярко разукрашенных домиков. Этот коттедж отличался от прочих тем, что его стены украшал некий неописуемый орнамент: то ли буквы, то ли иероглифы какого-то непонятного языка незаметно перетекали в отвратительные рожи, в забавных зверюшек или просто в нечто, напоминающее языки пламени. Изображения были полны колдовской экспрессии настолько, что в голове Зенона поневоле возникла мысль, что сии художества – дело рук какого-нибудь чокнутого мага. Однако Вельмир, будто угадав мысли юноши, тут же поспешил опровергнуть это его подозрение:
– Граффити – настенная роспись. По словам нашего гения, в его измерении все дома и даже заборы разрисованы подобными картинками.
– Ух ты! – с облегчением вздохнул Зенон. – Я-то подумал, что это своего рода охранные заклинания или руны против сглазу, или какой другой напасти. А это всего лишь обыкновенная мазня. Пожалуй, не нужно быть крутым специалистом в области психотерапии, чтобы заочно поставить твоему художнику диагноз – острая шизофрения, отягощенная маниакально-параноидальным синдромом. Короче, твой гений – чокнутый, и, если все дома и заборы на родине Парацельса украшены точно такой же мазней, весь его мир нуждается в экстренном лечении.
– Не без этого, – кивнул головой в знак согласия чародей. – Впрочем, все гении не от мира сего, а некоторые – так просто буйные. Нам повезло – парень тихий, и увлечение граффити, пожалуй, самое сомнительное из его достоинств.
– Вот уж мне критики нашлись! – зло фыркнула Эниэль. – Между прочим, эти чудесные картинки мне очень даже нравятся. А вы – неотесанные мужланы, ни малейшего понятия о прекрасном! Посмотрите, какая динамика! Да за этой, как вы ее называете, «мазней» целое направление в искусстве, только общество должно до него дорасти...
– ...или присесть, – с серьезным тоном поправил эльфийку Вельмир. – Ладно, пошли, иначе мы с вами здесь до вечера можем спорить о прекрасном.
– Мужланы неотесанные! – еще раз повторила обиженная до самой глубины своей тонкой души Эниэль. – Вот возьму и попрошу этого Парацельса расписать мой дом, то-то соседи обзавидуются.
– Да полно тебе ворчать! – добродушно заметил чародей, пропуская даму на крыльцо впереди себя. – Зная твою кипучую натуру, я считаю, что парень тебе не откажет. Только давай разговоры о настенных художествах отложим до лучших времен.
С этими словами он потянул на себя ручку двери, в центре которой красовался огненно-алый глаз какого-то дьявольского создания. Само существо – получеловек-полумышь, в обрамлении витиеватой рунической вязи, по большей части располагалось на стене здания. Дверь тихонько скрипнула, и наша троица дружно ввалилась в жилище загадочного Парацельса.
Очутившись в просторной прихожей, гости услышали недовольный голос, принадлежащий, судя по тембру, молодому человеку:
– Эйнари, ты ошиблась в определении верхнего порога показателя лямбда мю, а тебе, Натэль, неуд за подсчет частотной составляющей сигнала выхода! Ваша безграничная тупость, уважаемые магини, ни в какие рамки не вписывается!
На что женский голос тут же ответил:
– Мы все пересчитаем по новой, уважаемый Парацельс Элпидифорович, вы только не волнуйтесь. К
