хватает, так это ключика, а на него, как вы утверждали, требуются дополнительные средства. – С лица Аристова не сходила доброжелательная улыбка. И глаза смотрели понимающе, как у чадолюбивого родителя, заставшего сына-гимназиста за развеселым занятием – задиранием юбок у бедовых ровесниц. – Но, насколько мне известно, милейший, вы потратили их не на добывание пресловутого ключика, а просто бездарно прокутили с молоденькой актрисой. Ваша барышня не лишена очарования. Где-то я вам даже немного завидую. Еще она ужасная выдумщица. Так, например, во время танца она сорвала с себя одежду и, пардон, добралась бы до нижнего белья, если бы вы ее не удержали. О-очень темпераментная особа! – почти с завистью протянул Аристов. – А вы тоже не лишены чувства прекрасного, надумали искупать ее не в горячей воде, а в пенистом шампанском, а вместо мыла использовать шоколадные конфеты. Браво! – Григорий Васильевич даже слегка похлопал в ладоши. – Выдумка настоящего гусара. Вам бы, голубчик, родиться где-нибудь в прошлом веке и служить в Семеновском полку. Все это, конечно, очень хорошо, если бы не одна незначительная подробность – все свои чудачества вы производили за государственный счет.
– Вы за мной следили? – понуро протянул молодой князь.
Аристов невольно обратил внимание на руки молодого Голицына. Пальцы князя крепко сжимали набалдашник, выполненный в виде головы какого-то сказочного животного. Хватка порой ослабевала, и Александр Голицын начинал шевелить пальцами, как будто бы примеривался, как бы сподручнее отвернуть чудищу голову.
– Ну что вы! – возмущенно протянул Аристов. В негодовании он даже откинулся на спинку широкого кожаного кресла. – Как вы могли подумать такое! Мы не занимаемся подобными вещами. Все дело гораздо прозаичнее: просто нас всегда интересует, на какие такие цели тратятся государевы денежки. Все-таки вы наш платный агент по кличке Спица…
– Позвольте! – вскочил со своего места князь Голицын.
– Вы что-то хотели сказать мне? – невинно заморгал глазами Аристов.
– Что вы себе такое позволяете!
– А что, собственно, произошло? Смею вас уверить, ровным счетом ни-че-го. В нашем деле это обычный рабочий момент, когда агентам мы даем клички. А в нашем ведомстве люди не без выдумки. В ход здесь пошла рифма. Голицын – Спицын. Вот отсюда и получилась такая кличка. Я же, со своей стороны, возражать не стал. Думаю, это никак не оскорбило вашего княжеского достоинства? Так что, голубчик, вы проходите у нас как Спица, и прошу вас не забывать об этом. Но мы не закончили наш разговор. В этом месяце вы успели уже получить двести рублей, а ведь едва закончилась только первая неделя. И насколько я понимаю, у вас имеются серьезные намерения, чтобы попросить еще денег.
– Дело в том, что…
– Не нужно мне рассказывать про ваши потребности, я о них наслышан. Работа, знаете ли, такая. И даже более того, я согласен вам выдать еще сто рубликов, но, разумеется, за определенный объем работы. Вы что-нибудь выяснили?
– Григорий Васильевич, я делаю все от меня зависящее. Вы сказали мне присматриваться ко всем новым людям, что я и делаю. С некоторыми из них я пытаюсь завязывать знакомство через карты. – Он вопросительно посмотрел на Аристова и продолжал: – Приходится даже проигрывать некоторые суммы. Так вчера, чтобы познакомиться с неким господином Елистратовым, мне пришлось проиграть почти тысячу рублей, выписанных мне батюшкой.
– Ай-ай-ай, ну как вам не стыдно, – закачал головой Аристов. – Ну как вам не стыдно обманывать полицию. – Этому господину вы проиграли не тысячу, а всего лишь семьсот тридцать рублей. Вы, уважаемый, все время забываете о том, что работаете в полиции, а у нас имеется привычка быть в курсе дел своих платных агентов.
Аристов сполна насладился недоумением молодого Голицына. Наверняка тот считал, что за каждым его шагом наблюдает дюжина платных агентов. Григорий Васильевич разочаровывать его не хотел, все объяснялось гораздо проще – его партнером в этот вечер был один из самых опытных агентов полиции, в чью обязанность входило разыгрывать из себя купчишку средней руки, – каждый вечер он бездарно проигрывал по паре сотен. К таким людям неутомимо слетаются разного рода мошенники, и Аристов только дожидался случая, чтобы прихлопнуть мошенников одним точным ударом.
Голицын неловко пожал плечами, виновато улыбнувшись, а потом произнес:
– Всего и не упомнишь, может быть, так оно и было в действительности.
– Что вы можете мне поведать интересного, любезный?
– Хочу сказать, что в салонах витает слушок, будто бы Петр Гагарин изменил своей старой любовнице и сейчас увлекся балериной из императорского театра. Дважды его замечали в ее уборной с огромным букетом роз. Очевидно, он находится на пороге очередного бурного романа.
Григорий Васильевич невольно подавил в себе улыбку. Будет теперь о чем разговаривать с Анной Викторовной.
– Занятно, о чем еще говорят?
– Прошел слушок, что банкиры отказались от английских сейфов и наняли отечественного Левшу, который в две недели обещал смастерить им сейф не хуже немецких и американских. Ключа там как будто бы не будет.
– Интересно, как же будет открываться дверь?
– А дверь будет открываться путем нажатия нужных клавиш, которые будут встроены в замок.
– Любопытно, что еще нового слышно в свете?
– Каждый день князь Плещеев проигрывает в карты едва ли не десять тысяч рублей. Мне кажется, это более чем странно. Тем более всем известно, что небольшое именьице князя пришло в упадок. Одних только долгов у него почти на полмиллиона рублей.
– Разберемся, – пообещал Аристов, слегка наклонив голову.
Подобная расточительность князя для него не являлась секретом. Он прекрасно был осведомлен о том, что двадцатишестилетний Михаил Плещеев находился на содержании у мадам Трезубовой – хозяйки публичного дома на Остоженке. Трудно было сказать, какие чувства гнездились в душе у стареющей женщины и что она испытывала при виде своего молодого любовника. Но как бы там ни было, страсть мадам была нешуточной. Она едва не впадала в беспамятство, когда молодой князь перешагивал порог ее веселого заведения. Практически все деньги хозяйка тратила на содержание своего молодого обольстителя. Но бедная женщина даже не подозревала о том, что кроме нее он имеет еще трех любовниц и втихомолку посмеивается над подслеповатой мадам.
– Не так давно в светских салонах стал появляться господин Родионов. Кажется, его зовут Савелий Николаевич.
Аристов слегка напрягся и с интересом стал рассматривать небольшую родинку над правой бровью Голицына.
– Продолжайте!
– Некоторые моменты в его поведении мне показались странными. Он выдает себя за человека из высшего общества, но это не так.
– Что же вам не понравилось в его поведении? – улыбнулся Аристов. – Он что, хватает с тарелки мясо пальцами или, например, не умеет пользоваться рыбной вилкой? А может быть, во время обеда вытирает руки о край скатерти?
Голицын улыбнулся уголками губ. Так язвительно и в то же время очень любезно может уколоть неприятного собеседника только потомственный князь.
Аристов невольно поморщился.
– Ничего подобного не происходит, Григорий Васильевич. За столом он ведет себя подобающе. Я не замечал за ним дурных наклонностей – после первой рюмки клюквенной настойки он не пускается в пляс и не отбивает гопака так, что при этом начинают дрожать на столе приборы. Он искусен в тонкостях светского этикета, может быть, даже чересчур. И это первое, что мне не нравится в нем!
– Интересно!
– Савелий Николаевич Родионов выдает себя за столбового дворянина, но, смею вам заметить, всякий потомственный дворянин знает не только своих предков, но и чины, которые они занимали при российских государях, и с какими семействами они находятся в родстве.
