– Ты меня хочешь обидеть, дорогая? – с чувством спросил Лесснер. – Бог любви в сравнении со мной просто мальчишка.
– Охотно верю. Еще я надушила наволочки, и они теперь благоухают, как букеты сирени.
– Боже, у меня голова пойдет кругом от этого запаха!
– Пусть кружится, только не надо спать.
– Милочка, что ты говоришь! – Лесснер выглядел возмущенным. – Разве можно спать, когда обладаешь такой женщиной, как ты. Скорее всего, можно помереть от бессонницы. Впрочем, я считаю, что это лучшая из смертей. Представляешь, моя радость, как это гнусно слышать – помер от грудной жабы. Брр! Сразу веет чем-то болотным, мерзким, склизким. Кстати, а где ты живешь?
– А мы уже почти пришли. Дорогой, видишь желтый дом с колоннами? – показала барышня рукой в конец переулка, где тусклым желтым светом горели уличные фонари.
– Так, вижу.
– Это и есть мой дом. Моя спальня на втором этаже.
– Проживание в таком особняке наверняка обходится в значительную сумму? – осторожно поинтересовался Лесснер.
– Разумеется, но ты же мне помогаешь. Иначе мне пришлось бы перебираться в дешевенькую гостиницу, а то и вовсе в номера, – звонко расхохоталась дама.
– Ах ты, какая проказница! – изумился Лесснер и предпринял еще одну попытку приобнять барышню. В этот раз более удачную. Почувствовав под пальцами упругое нежное тело, неожиданно для самого себя Лесснер разволновался и произнес глуховато: – Чем ты еще хочешь меня удивить?
Неожиданно на аллею вышел крупный бородач, шевельнул могучими длинными руками и произнес басовито:
– Барин, ты пошто все девицу беспричинными вопросами донимаешь? Устала она от тебя, барин!
– Кто вы такой и по какому праву…
Могучий дядька сделал шаг вперед, и Лесснер рассмотрел его грубоватые черты – перед ним был определенно далеко не самый изысканный образец человеческой природы.
– Кличут меня Заноза, барин. Ежели желаешь, можешь так и называть, не обижусь. А ремесло наше скверное, убивец я, – произнес он обыкновенно. – За душегубство и на каторге просидел без малого двадцать лет. Да ты, барин, не тряси губой-то, мы почем зря не убиваем. Ежели ты достанешь нас, тогда другое дело. Так ведь, робята? – посмотрел он через плечо куда-то в сторону зарослей.
Лесснер обернулся – на дороге стояло еще трое детин с хмурыми физиономиями.
– Позвольте объясниться, господа, это какое-то недоразумение. Давайте разойдемся, у меня при себе ничего нет. Вы меня не за того приняли, господа… Ксюша, вы только не беспокойтесь, я сумею договориться с этими достойными господами, – повернулся банкир к девице. Но, на его удивление, он не обнаружил испуганных глаз – барышня выглядела совершенно невозмутимой. Банкиру даже показалось, что на ее тонких губах скользнуло нечто напоминающее улыбку.
Заноза неожиданно подобрел:
– Видала, Ксюша, какой кавалер, на Хитровке ты такого не встретишь.
Барышня уверенно освободилась от объятий банкира и враждебно произнесла:
– Хватит ломать комедию, Заноза, – и, повернувшись к Георгу Рудольфовичу, произнесла: – Я вынуждена разочаровать вас, барон, я совсем не та, за которую вы меня принимаете. Хочу еще добавить, что я стою очень много денег. Но мне с вами было хорошо!
– Как?! – задохнулся Лесснер от нахлынувших чувств. – Вы тоже! Боже мой, как я ошибался!
– Да, мой милый друг, я ничем не лучше вот этого Занозы. Разве что не выхожу с кистенем на большую дорогу, – и, посмотрев на Занозу, который по-прежнему продолжал загораживать дорогу, красотка продолжала: – Я вас оставлю, мальчики, только просьба, не очень шалите. У меня на сегодняшний вечер запланировано еще одно свидание.
– Так куда же ты, Ксюша? – вежливо поинтересовался Заноза, обмазав диковатым взглядом ее ладную фигуру.
– На кудыкину гору, там меня дожидается один очень милый маркиз. Он обещал мне купить замок на Лазурном побережье. Так что желаю вам мило провести время, ребята!
– Может, тебе провожатого дать? – заботливо поинтересовался Заноза.
– Ну что ты, разве меня кто-то осмелится тронуть, это честную барышню-то? А потом, Заноза, ты, видно, позабыл, я ведь Ксюша с Грузин!
– И то верно. – В голосе уркача прозвучали уважительные нотки.
– А если все-таки встретится насильник, так я не буду отказываться от удовольствия, – неожиданно весело закончила девушка и заторопилась по узкой аллее.
– Вот стерва! – выругался барон.
– Это ты напрасно, барин, – протянул с упреком Заноза. – На вид-то благочестивый, а сам такими поносными словами выражаешься. Просто каждый своим ремеслом занимается. Я вот копейку на большой дороге с купцов трясу да головы им отворачиваю. А Ксюша клиентов заманивает да нам их сдает. Так что ей еще спасибо сказать нужно. А ты что думал, барин, за просто так такую красотулю мять можно? – неожиданно поинтересовался Заноза. – То-то!
– Господа, давайте с вами поговорим откровенно, – заторопился Лесснер. – Я вижу, что вы люди серьезные. Я тоже умею держать слово. Поверьте, я человек состоятельный и сумею вас по-настоящему отблагодарить. Сколько вы хотите за мое освобождение? Сто тысяч?.. Двести тысяч?.. Называйте любую цену, я весь к вашим услугам, – обернулся Лесснер к троим мужчинам, стоящим за его спиной, как бы желая заполучить в их лице поддержку.
– Что же ты нас, барин, обижаешь? – с укоризной протянул Заноза. – Неужели ты нас за каких-то мелких мазуриков принял. Я же сказал тебе, что мы убивцы и по мелкому делу не промышляем.
– Что вы от меня хотите?
– Ты бы нам шифр сказал от своего хитрого сейфа!
– Что?! – выдохнул Лесснер.
– А чего ты так кипятишься, барин? Ой, напрасно, я тебе скажу, ой, напрасно! Ты ведь меня очень огорчить можешь, – мягко укорил Заноза Лесснера. – Ночь-то тихая, глухая, разбойная, прямо тебе скажу, а вокруг ни души. Как бы ненароком чего дурного с тобой не приключилось.
– Я не знаю шифр сейфа!
Заноза сделал вперед шаг, заставив барона слегка попятиться.
– Напрасно ты так с нами шутейно, барин, чай, мы не дураки какие. А потом об этом сейфе ты Ксюше рассказывал. Говорил о том, что, кроме тебя, шифр сейфа еще три человека знают.
– Мерзавка! – заскрежетал зубами барон.
– Вижу, короткого разговора у нас с тобой, барин, не получается. Жаль. Вот что, робята, кидайте барину мешок на голову. А ты не шибко-то ерепенься, – строго наказал Заноза, – а то поленом по макушке получишь.
Трое грабителей, стоявших до этого за его спиной неподвижными чурбанами, разом зашевелились и угрожающе обступили Лесснера. Только теперь барон заметил, что один из них сжимал в руке мешок, у другого была длинная веревка.
– Господа, давайте по-хорошему. Господа, давайте поговорим без насилия.
– Барин, ты бы уж не шибко кричал, – сердечно посоветовал широколобый с короткими руками, – в этой глухомани тебя никто не услышит, а нам неудобство доставить можешь. Мы же люди беспокойные и одной оплеухой не обойдемся. Так что посиди себе смирнехонько в мешке. Не прими за оскорбление.
– Ну что застыли, идолы окаянные! – прикрикнул на разбойников Заноза. – Перед барином меня позорите! Кидайте господину мешок на голову.
Лесснер руками пытался защититься от пыльной мешковины, но короткий удар в живот заставил его крепко задуматься о глотке воздуха, и он отчаянно зашевелил губами, пытаясь заполучить в легкие живительную порцию кислорода…
Откуда-то сверху раздавался размеренный бас Занозы, для которого подобный разбой являлся обыкновенным делом, точно таким же, как для самого Лесснера субботние вояжи в ресторан «Яр».
– Ты уж не больно шибко-то усердствуй. Старик-то немощный. Так ведь и помереть может, не хотелось
