К слащавой улыбке примешался неприятный жест – разговаривая, он постоянно трогал себя пальцами за кончик носа, словно испытывал невероятный зуд. Явный признак беспокойства и нервозности. Только с чего бы ему нервничать, если все идет, как задумано?
Они не проехали и двух километров, как вдруг позади грохнул взрыв. Так рвануть может только «лимонка», определил Беспалый.
– Поворачивай назад! – закричал Тимофей. – Едем в расположение.
– Тебя не должно это волновать, тебя уже там нет, – неожиданно огрызнулся водитель.
– Поворачивай! – орал Беспалый, предчувствуя самое недоброе.
– Сидеть, – Беспалый увидел направленный в лицо ствол. – Если не хочешь плохо кончить.
От прежней любезности шофера не осталось и следа. Его верхняя губа чуток приподнялась, обнажив зубы, что придавало его лицу какое-то хищное, яростное выражение. Он продолжал вести одной рукой машину, объезжая неровности и колдобины.
– Смотри! – заорал Беспалый, сделав круглые глаза и ткнув в окно рукой.
Водитель, глянув в указанное направление, отвлекся всего лишь на секунду, и Беспалый, опасаясь упустить момент, прямыми пальцами ударил ему в горло. Машина, вильнув, съехала в кювет и, рассерженно пробуксовав, заглохла. Выбитый из рук шофера пистолет, теперь совершенно не опасный, валялся под ногами, а Тимофей, громко рыча, продолжал сжимать горло противника. Тот вяло пытался сопротивляться, отталкивая от себя наседающего врага. Водитель даже открыл рот, будто собирался сомкнуть челюсти на горле неприятеля, но силы оставляли его. Лицо его вдруг побагровело, он судорожно захрипел и в следующую минуту умолк, расслабленно вытянувшись.
С минуту Беспалый продолжал сжимать его горло, будто опасался нового сопротивления, еще более яростного. Убедившись, что сопротивления более не последует, облегченно распрямился. Похлопав покойника по карманам, он обнаружил в его галифе документы. Полистал. Так оно и есть, удивляться не стоит, водителем был оперуполномоченный ОГПУ. Беспалый с интересом поглядел на его застывшее лицо: «Неужели это один из них?»
Распахнув дверцу, Беспалый вышел на дорогу.
Уже подойдя к расположению, он увидел выбитые окна в квартире генерала Голицына. Вышибленная дверь лежала метрах в двадцати. Здесь же, недоумевая, топтались курсанты.
– Голицын жив? Что произошло? – спросил Беспалый у проходившего мимо Дюжева.
– А хрен его знает! – в сердцах протянул тот. – Три человека полегло вместе с генералом. Только удивляюсь я, какого хрена им там понадобилось! – махнув рукой, он добавил: – На куски всех разорвало. Теперь и не собрать. Ладно, за простыней пойду, надо их куда-то сложить.
Вот, значит, о чем говорил генерал.
Дюжев, взяв на себя функции старшего, уверенно теснил людей, жавшихся к дверному проему:
– Отойдите! Сейчас нужно будет собрать останки! Вы можете все затоптать.
Неожиданно в избе полыхнуло, будто бы взорвалась канистра с бензином, а в следующую секунду все помещение занялось огнем.
Веселовский объявился на следующий день. Подозвав к себе Беспалого, с озабоченным видом произнес:
– Золото из собора исчезло.
– Я знаю, где оно.
В глазах Веселовского вспыхнули огоньки:
– Ты это серьезно?
– Да. Старик его перепрятал.
– И где же оно?
– В соборе.
– Пойдем, покажешь, – приказал Веселовский.
В этот раз собор не показался Беспалому зловещим. Он знал его тайну. Остановившись перед невысокой дверью, Тимофей достал ключ.
– У тебя свой ключ? – удивленно спросил Веселовский.
Тимофей попытался рассеять его опасения:
– Нет, просто подобрал. Так, где-то здесь должна быть свеча… Ага, нашел! – Запалив свечу, он протянул ее Веселовскому. – Держи! Я дверь прикрою.
Едва Веселовский взял свечу, как Беспалый тотчас извлек «наган».
– Не дури! – грозно проговорил Веселовский. – Что за новости?
– А теперь скажи, почему ты хотел убить меня? Кто этот водитель? Куда он меня вез?
– Тебя никто не хотел убивать. Ты же общался со стариком и должен был знать, куда он перепрятал золото, вот мы и хотели выяснить.
– Не верю.
– Если я сейчас не выйду отсюда, меня сразу хватятся!
– Не уверен, – возразил Беспалый. – Теперь ты для нас уже никто. Завтра наш выпуск отправляют на фронт!
– Вот как ты заговорил.
– Сколько раз ты меня пытался убить, а? В соборе не получилось пристрелить, так растяжки на тропе поставил. А что это за люди, которых ты в казарме придушил? Те самые, с которыми делиться не пожелал?
– Не забывай, Беспалый, кто из тебя человека сделал. Кто тебя из-под расстрела вытащил. Не будь меня, так ты бы уже давно в земле гнил! – проскрежетал зубами Веселовский.
Красноватое пламя свечи падало на лицо, отчего его выражение казалось особенно жестким.
– Это еще как посмотреть, – приподнял Беспалый «наган».
– Ты напрасно мне не веришь. – Голос Веселовского сделался мягче. – Все это подстроил Голицын. Он и шофера нанял, чтобы тебя убить, а все потому, что ты к Нинке клеился. Не дочь она его, а любовница! Врет все Голицын!
– Врет, говоришь? А только в кармане у тебя портсигар серебряный, а на нем герб Голицыных. Подсказать, где ты его взял? В доме Петра Михайловича. Ты-то его не признал, а он о тебе всегда помнил.
Лицо Веселовского окаменело. Тимофей едва успел отпрянуть в сторону, как брошенная свеча, ударившись в стену, погасла. Беспалый дважды надавил на курок и понял, что попал, – секунда и, сотрясая дощатый пол, грохнулось мертвое тело.
Глава 27
СТАРОЕ КЛАДБИЩЕ
Тарантул перешагнул помещение мастерской. В нос ему шибанул застоявшийся запах краски. Константин невольно поморщился – такое впечатление, что здесь занимаются покраской полов, а не пишут картины. Мастерская выглядела как после великого нашествия варваров: стены пустые, если не считать двух небольших картин, смахивающих на откровенную мазню. Кроме того, стены были в каких-то темных столетних потеках. По углам валялись обрывки бумаг, куски ватмана, скомканные газеты. Много пустых бутылок разного калибра. Но в основном преобладала тара из-под вина. Возможно, это называется творческий беспорядок. Видно, хозяин мастерской между страшными запоями писал бессмертные творения.
Художник, распахнув гостям дверь, скупо кивнул в знак приветствия и направился к стеллажам, на которых лежали потемневшие доски. Выглядел он неважно, судя по его опухшему лицу, прошлой ночью было выпито не одно ведро хмельного зелья. А глаза, переполненные тоской, так и взывали: «Рассольчику бы!» Да только откуда ему взяться-то?
Заметив на лице Тарантула сомнение, Петр поспешно прошептал:
– Не обращайте внимания, свое дело он знает. Не однажды проверен! Ручаюсь!
– Посмотрим, – процедил сквозь зубы Константин.
Художник бережно взял верхнюю доску и показал ее Тарантулу, мгновенно определив в нем главного заказчика.
– Все как по фотографии. Один к одному. Лучше меня никто не сделает. Уверяю! Вы обратились по
