голову свою сумку.
Время шло. Дверь и косяк в месте, куда была направлена горелка, оплавились, обнажив четыре толстенных круглых языка замка.
– Есть один, – сообщил через двадцать минут плавильщик.
Савелий посмотрел на часы: тридцать две минуты второго.
– Есть второй, – произнес через четверть часа мастер, все так же не оборачиваясь.
Все молчали. Молчал и адъюнкт, мерно посапывая в обе ноздри.
Два последующих языка были расплавлены еще через двадцать пять минут. Когда Савелий, вскочив, раскрыл железную дверь, его часы показывали двенадцать минут третьего.
– Теперь ваша очередь, Савелий Николаевич, – произнес плавильщик, завертывая все три вентиля на своем аппарате.
Сопло горелки еще какое-то время испускало слабеющий огонь, затем, пыхнув напоследок голубым пламенем, огонь исчез. Специалист-маэстро снял защитные очки, надел пенсне и аккуратно сложил плавильный аппарат в сундук, щелкнув закрывающимися замочками.
Мамай, хмыкнув, небольно пнул носком сапога адъюнкта.
– А? – встрепенулся химик и потер заспанные глаза. – Что, уже?
Вшестером они вошли в бетонную комнату-бункер, служившую предбанником для хранилища. Савелий подошел к стене с металлической дверцей и, поколдовав отмычкой несколько секунд, распахнул ее. За дверцей в два ряда были расположены металлические квадратные кнопки с нарисованными на них белой эмалью цифрами: 1, 2, 3, 4...
Савелий Родионов оглянулся: все пятеро его товарищей стояли с напряженными лицами и смотрели то на кодовый замок, то на него. Адъюнкт часто моргал, а плавильщик и электрический мастер в одном лице даже нервически подрыгивал ногой.
– Не беспокойтесь, господа, сейчас вот эта бетонная стена, – указал Савелий на противоположную входу стену, – бесшумно и плавно отъедет в сторону, и вы увидите, что... Впрочем, смотрите сами.
Точными и выверенными движениями он стал нажимать цифры: 8, 1, 6, 2, 4, 3. Затем отступил на шаг и оглянулся, следя за выражением глаз подельников. Однако увидел в них лишь удивление и разочарование.
Он обернулся. Стена стояла мертво и не думала двигаться.
Родионов снова, уже медленно и нажимая на кнопки сильнее, набрал код: 816243.
Но ничего не произошло.
Глава 11. КРАСНАЯ КОМИССАРША
– Елизавета Петровна, вы знаете, мне ваше молчание уже изрядно надоело, – сказал Николай Иванович, вставая со стула. – Ведь все доказательства указывают на то, что вы и ваш муж приехали в Казань брать Государственный банк.
Разговор проходил в Главном милицейском управлении в кабинете Савинского.
– Я об этом ничего не знаю, – ответила Лиза устало. – Мой муж в данный момент находится в Москве, я уже вам об этом говорила много раз. А в Казань я приехала познакомиться с достопримечательностями города и, если хотите, немного отдохнуть от своего немного надоевшего мне и слишком навязчивого супруга. Понимаете? – подняла она на Савинского ясные глаза.
Николай Иванович хмыкнул:
– Как же не понять. Вы даже не осознаете своего тяжелого положения. Вам еще повезло, что вы находитесь у меня в кабинете, а не в Чрезвычайной комиссии.
И, глубоко вздохнув, снова присел на стул. Савинский надолго умолк, задумавшись о Родионове. В наступившей тишине и кромешной тьме за окнами звонок телефонного аппарата раздался, как гром с ясного неба.
– Слушаю, Савинский.
– Это Вероника Брауде, здравствуйте.
– Доброй ночи, – произнес Николай Иванович, не сводя взгляда с Лизаветы. – Чем обязан в столь поздний час?
– Я звоню по поводу человека, выдающего себя за инспектора Наркомата финансов Крутова, – раздалось в трубке. – Вы арестовали его?
– Вам сообщил об этом комиссар Бочков? – невольно поморщился Савинский.
– Да, он телефонировал мне о том, что вы ему сказали об этом субъекте. Вы и правда думаете, что этот вор, – в трубке на некоторое время повисло молчание: очевидно, Брауде просматривала какие-то свои записи, – Савелий Николаевич Родионов, помышляет покуситься на золотой запас республики?
– Да, я так думаю, – твердо ответил Савинский.
– Так вы арестовали его?
– Нет, – не сразу ответил Николай Иванович. – Он исчез.
– И что вами предпринято, чтобы найти его?
– Товарищ Бочков удвоил охрану банка и...
– Вы меня не поняли, – не дала договорить Савинскому Брауде. –
– Контрреволюционера? – удивился Николай Иванович. – Он вор! Крупный, удачливый, но вор.
– Человек, даже мысленно посягнувший на достояние Советской Республики, есть настоящий контрреволюционер, – менторским тоном произнесла Брауде. – К тому же, насколько мне известно, он выдает себя за ответственного работника Наркомата финансов. А это уже есть диверсия против Советской власти. Учтите, дело этого Родионова Мартин Янович взял под личный контроль.
– Я вас понял, – медленно произнес Савинский. – Моими людьми перекрыты все пристани, вокзал, дорожные тракты. Приметы преступника сообщены агентам, которые день и ночь рыскают по городу, разыскивая его. Ему никуда не деться из города.
– Кто-нибудь уже арестован из его шайки? Ведь вы, Николай Иванович, не думаете, что Государственный банк России можно, выражаясь воровским жаргоном, подломить в одиночку? Конечно же, у него должны быть в этом деле сообщники.
– Ваша проницательность выше всяких похвал.
– Так мне, знаете ли, по должности положено быть проницательной, – усмехнулась в трубку Брауде. – Однако вы не ответили на мой вопрос...
Савинский снова посмотрел на Лизу. Что ж, у каждого в этой жизни своя планида. В том числе и у этой хорошенькой женщины. Правда, ей уже не позавидуешь... Вот так!
– Арестована сообщница и супруга Родионова, – не сразу сказал Николай Иванович. – На данный момент я провожу дознание.
– Она в чем-нибудь призналась?
– Нет, она отрицает свое знакомство с Родионовым, – ответил Савинский. – Говорит, что приехала в Казань, чтобы полюбоваться достопримечательностями города.
– Да она просто издевается над вами, – сказала Брауде. – Ничего, я скоро пришлю к вам своего человека забрать ее к нам, – заявила она совершенно безапелляционно. – У нас, вы можете в этом не сомневаться, она во всем признается.
Голос в трубке пропал. Николай Иванович положил ее на рычажок и выразительно посмотрел на Лизавету.
– Дело вашего мужа уже находится под личным контролем председателя Губчека товарища Лациса.
Выражение лица Лизы ничуть не изменилось.
– Вы понимаете, что это значит?
Лизавета пожала плечами и промолчала.
– Вашим делом заинтересовалась ЧК! И лично Мартин Янович Лацис. Он человек серьезный и очень жесткий. И следователи у него такие же. Советую, не запираться и рассказать им все, что вам известно. Иначе у вас могут быть большие неприятности.
Достучаться до арестованной не получилось.
