Ее предшественница была не столь взыскательна – он провел с ней три незабываемых ночи. Однако роман не имел продолжения – через неделю на ее месте уже работала другая. Возможно, именно это маленькое приключение и послужило причиной увольнения бедной барышни. Строгая маман отчего-то считала, что все девицы вокруг только тем и озабочены, чтобы растлить ее великовозрастного сына. Николай Константинович невольно улыбнулся: «Право, все матери одинаковы. Что великие княгини, что обыкновенные крестьянки».
Поднявшись на третий этаж, Николя миновал две смежные комнаты и прошел в будуар матери, созданный в стиле рококо. Потолок выглядел нарядным, с высоченными позолоченными розетками, повторяющими узоры паркета. Резные деревянные панели с орнаментами покрывали дверные полотна, карнизы и даже штофные рамы. Стены обиты венецианским шелком, а окна драпированы китайским, что лишь усиливало игры волокон ткани при искусственном освещении.
Великая княгиня Александра стояла у камина из черного мрамора, с резными пилястрами в форме цветов, выполненных из розовой яшмы с тонкими белыми прожилками. На камине было закреплено зеркало в рамке из золоченой бронзы. На полке камина стояла любимая икона великой княгини – Божия Матерь, которую Николай I подарил своему сыну на день свадьбы.
На какое-то время Николя задержал взгляд на грустных глазах Богородицы, а потому не сразу заметил, как великая княгиня, развернувшись, с любопытством разглядывала сына.
А когда он повернулся, почувствовав ее взгляд, лишь чуть смутился; шагнув вперед, поцеловал желтоватую ладонь матери.
– Где же ты ходишь, мой родной? – Александра Иосифовна поцеловала сына в лоб. – Ты обещал прийти еще вчера. Я уже начала беспокоиться и хотела, чтобы твоими поисками занялся полицмейстер.
– Матушка, ты же знаешь, что со мной ничего не случится. Просто в последнее время у меня было очень много работы. Я стараюсь всегда ночевать во дворце.
Великая княгиня лишь отмахнулась:
– Знаю я твою работу. Все бегаешь за этой американкой. Как там ее звать… Элиз Руше. Кстати, почему у нее французское имя?
– Просто ее отец приехал из Франции. Уверяю тебя, она невероятно мила.
Александра Иосифовна лишь тяжело вздохнула:
– Николай, что же ты делаешь? Да еще в канун помолвки! Ну в кого же ты такой уродился?
Николай Константинович улыбнулся:
– Очевидно, в Романовых. Почему-то нам всем нравятся балерины, включая императора.
Улыбка мгновенно сошла с лица великой княгини.
– Тише ты… Одно дело – нравятся, и совсем другое дело – любить, – строго заметила она. – Есть устои, которые никому не дозволено нарушать. Я надеюсь, ты не собираешься на ней жениться?
Николай Константинович попытался выглядеть как можно более безмятежно.
– Матушка, о чем ты говоришь? Как я осмелюсь!..
– Знаешь, Николя, на мой взгляд, для своих… романтических отношений ты мог бы отыскать более достойный предмет. Всякий раз, когда я иду на спектакль в Мариинский театр и смотрю на нее, то думаю: «Боже ты мой, неужели в эту женщину влюблен мой сын?» Все-таки с твоими возможностями и положением ты мог бы отыскать барышню поприличнее. Поверь мне, это я тебе говорю не как мать, а как женщина, которая что-то понимает в мужской красоте.
– Матушка, я очень ценю твое мнение. Я уже сам думаю о том, что надо бы с ней расстаться.
Николаю Константиновичу очень хотелось верить, что его голос прозвучал достаточно убедительно, даже осмелился посмотреть на мать, всегда тонко чувствующую перемены в его настроении.
– Эта женщина просто вьет из тебя веревки. Я боюсь, что она толкнет тебя на что-то более серьезное.
– Эти опасения излишни, матушка.
– С ней нужно прекратить всякие отношения. А потом, что подумают обо всей этой истории в датском королевстве, когда узнают о твоей страсти? Столь желанный союз может просто расстроиться!
– Все это так, матушка, – покорно проговорил Николай.
Взяв руки матери в свои, он сначала поцеловал одну ладонь, потом другую.
– А все-таки ты мой самый нежный сын, но как же не любить женщинам такого молодца! Ты сейчас никуда не торопишься?
– Матушка, я ведь только что пришел. А потом, чего же мне куда-то подаваться на ночь глядя?..
– Хитрец! – погрозила великая княгиня пальчиком. – Не так уж и часто мне приходится видеть тебя во дворце ночью. Хорошо, если у тебя нет никаких дел, приходи в Белый зал пить чай. Настенька! – громко выкрикнула великая княгиня.
– Я здесь, Александра Иосифовна, – вышла из соседней комнаты служанка.
– Поставь еще один прибор для Николая Константиновича. Мы будем пить чай вместе. И обязательно приготовь тот чайный сервиз, мой любимый.
– С павлинами, ваше высочество?
– Да нет же, с цветами. Ох, опять ты все напутаешь! Пойдем вместе, я сама все выберу. А ты не задерживайся, – обратилась она к сыну, удаляясь из комнаты, – я тебя жду.
– Мне нужно вернуться в комнату, матушка. Я купил твои любимые печенья.
– Это те, что у Рогозина?
– У него, матушка.
– Хорошо. Подходи.
Великая княгиня ушла. Некоторое время Николай прислушивался к удаляющимся шагам, а потом решительно подошел к камину и, взяв с подставки икону Божией Матери, сунул ее под сюртук. Некоторое время великий князь стоял неподвижно, вслушиваясь в удары сильно бьющегося сердца, а затем решительным шагом вышел из будуара матери и зашагал по коридору. Проходя мимо комнаты адъютанта, он уверенно распахнул дверь и тотчас натолкнулся на удивленный взгляд Леонида Варнаховского, сидевшего на диване с книжкой в руках.
– Тебе не кажется, что у Элиз кто-то есть? – спросил Николай.
– С чего ты взял?
– Она не похожа на себя прежнюю. Старательно меня избегает, чего прежде за ней не наблюдалось.
– Не думаю, – пряча взгляд, ответил Варнаховский. – Просто она хочет больше внимания. Это женская природа, тут ничего не поделаешь.
– Элиз для меня все!.. Если ее не будет рядом, тогда я даже не знаю, как мне жить дальше.
– Ты взволнован, Николай, относись к этому попроще.
Вытащив из-под сюртука икону, тот положил ее на стол.
– Икона? – удивленно протянул Леонид. – Откуда она у тебя?
– Эту икону я взял в будуаре своей матери.
– Боже! – побледнел адъютант. – Мне не хочется докучать тебе нотациями, но я бы посоветовал отнести ее обратно, пока матушка не хватилась пропажи. Дело может иметь весьма серьезные последствия.
– О каких последствиях ты говоришь, когда у меня долга почти на полмиллиона рублей! Меня просто бросает в пот, когда я думаю о том, что мои кредиторы заявятся к императору со всеми моими расписками о немедленной уплате и с неоплаченными векселями! Это будет конец! Конец всему! Император просто сошлет меня куда-нибудь на окраину с запрещением возврата. Мне дали всего лишь месяц сроку. Если за это время я не достану деньги, мое имя будет опозорено. Вариант с иконой будет для меня попредпочтительнее. Мать не выдаст своего любимого сына. Она сделает все от нее зависящее, чтобы не дать разразиться скандалу.
Варнаховский развел руками:
– Даже не знаю, как убедить тебя в обратном. Этот поступок может закончиться для тебя печально.
– Послушай, поручик, у меня нет времени для препирательств. Что случилось, то случилось. Я не намерен ничего переделывать. Сейчас матушка позвала меня к чаю. Она ни о чем не должна догадываться.
