рощицу, широким языком сбегавшую к самому урезу воды. Море, так радовавшее его в обычные дни, сейчас показалось ему на редкость унылым. Через прутья высокого забора с фотоаппаратами на треногах заняли позицию несколько репортеров. Еще столько же в нетерпеливом ожидании прохаживались подле. Неожиданно в глаза ударила магниевая вспышка, на мгновение ослепив.
Попридержав занавеску, Варнаховский произнес, не скрывая иронии:
– Кажется, я становлюсь знаменитым.
Ознакомившись с зарубежной прессой, Уваров аккуратно сложил ее на стол.
– Значит, Варнаховский объявился в Ницце?
– Именно так, ваше сиятельство, – охотно ответил Кирилл Бобровин. – За это время он успел обзавестись виллой и, судя по всему, крепко обосновался на юге Франции.
– Вижу, он неплохо устроился… Кажется, в Европе у нас резидент князь Курагин?
– Именно так, ваше сиятельство.
– Вот и прекрасно! Пусть встретит Раевского как полагается, а уж тот придумает на месте, как лучше устранить Варнаховского.
– Откровенное убийство или инсценировать его под несчастный случай?
– Никаких устрашающих акций! Пусть устранение напоминает несчастный случай… или что-нибудь похожее.
– Сегодня же отправлю телеграфом шифровку князю Курагину, ваше сиятельство.
– Надеюсь, в этот раз никаких осечек не случится и наша следующая встреча состоится, когда Варнаховский будет устранен!
Начальник сыскной полиции Санкт-Петербурга Филимонов невольно хмыкнул – ожидания оправдались сполна. Варнаховский не мог не объявиться, он не из той породы людей, что, спрятавшись по щелям, будут спокойно доживать свой век. Его неуемная и бурная натура должна была найти свой выход. Более всего подходит Европа, позволявшая жить бесконтрольно и пользоваться всеми благами, что представляет цивилизованное общество.
Филимонов понял, что просчитал поручика верно, когда секретарь положил на его стол французский еженедельник «Французские огни», где в красную рамочку была обведена заметка об известном мошеннике и аферисте Леониде Варнаховском. Где же ему еще наличествовать, как не на Лазурном побережье?
Самое интересное, что Владимир Гаврилович сам не единожды бывал в Ницце и даже был знаком с начальником сыскной полиции города и прокурором. Как-то во время товарищеского ужина прокурор предложил обращаться к нему в случае необходимости. И, кажется, такой момент наступил.
Взяв листок бумаги, Филимонов быстро написал письмо прокурору республики.
Размашисто расписавшись, Владимир Гаврилович поставил печать. Затем несколько раз тряхнул бумагой, высушивая чернила, и положил ее в конверт.
– Дежурный! – громко позвал он. И когда в дверях предстал полицейский, высоченный, будто коломенская верста, протянул депешу. – Отнеси это товарищу прокурора. Пусть наложит свою резолюцию.
– Слушаюсь, – развернулся детина.
– Не торопись. Потом отнесешь в курьерскую службу, пусть отправят специальным предписанием. Адрес здесь указан. Ну, чего стоишь? Топай!
– Слушаюсь, – и полицейский бодро зашагал к двери.
– Господи, это сущее наказание! Куда бы мы ни пошли, за нами топают какие- то непонятные люди… Что им всем от нас надо? Мы же ничего не делали.
– Я полностью с тобой согласен, дорогая, – сказал Варнаховский, – но, видно, все эти журналисты считают иначе.
– Мне так не хватает нашей ежедневной прогулки по Английской набережной… – В глазах любимой читалось отчаяние.
– Все уладится, Элиз, уверяю тебя. А хочешь, поедем в Монте-Карло? Развеемся. Сыграем в рулетку, ты ведь такая азартная.
В глазах Элиз Руше вспыхнули бесовские огоньки.
– Ты говоришь серьезно?
– Дорогая, разве я когда-нибудь разыгрывал тебя?
– Нет… Но все эти люди… – пожала плечами Элиз.
– Ты забываешь о наших рысаках. За нами не сумеет угнаться ни один безумец!
– Ты умеешь уговаривать.
– Разумеется. Если бы я этого не умел, то ты сейчас осталась бы с великим князем и наверняка поехала бы с ним в ссылку в Оренбург.
– Перестань! – нахмурилась Элиз. – Ты не о том говоришь.
– Извини, дорогая, я пошутил. Так мы едем?
– Выезжаем! Немедленно!
– Я предлагаю поехать морем.
– Каким образом?
– Ты забываешь, милая, у нас есть яхта. Так чего же мы будем лишать себя удовольствия?
Небольшой ресторан, рассчитанный на два десятка посетителей, был весьма удобен. С него открывался красивый вид на бульвар, где с зонтиками в руках прохаживались молодые женщины. Некоторые из них были весьма прелестны. С другой стороны от бульвара возвышалась гора, застроенная роскошными зданиями, а на самой вершине стояла большая вилла, выкрашенная в белый цвет.
Раевский отхлебнул горячего шоколада и посмотрел на смуглого итальянца со шрамом на левой щеке (видно, от сабельного удара), севшего напротив. Вытащив из кармана надвое разорванную карту, тот положил ее перед князем Раевским. Это был бубновый валет. Не сказав ни слова, Василий достал из нагрудного кармана сюртука вторую половинку карты и приложил ее к первой. Обе половины совпали в точности. Итальянец одобрительно кивнул.
– Вы из союза «Братство меча»?
– Да.
– Мне нужно убрать одного человека.
– Кто он? – спросил итальянец по-деловому.
– Он проживает в той белой вилле, – кивнул князь Раевский на вершину горы.
Человек со шрамом сдержанно улыбнулся.
– Кажется, я знаю, о ком вы говорите. Сейчас о нем много пишут. Весьма интересная личность! Жаль, что он не состоит в союзе «Братство меча».
– Возможно, – сухо сказал Раевский, настраивая собеседника на деловой лад.
– Срок исполнения?
– Чем раньше, тем лучше.
– Как вы предполагаете его убрать?
– Устранение должно сойти за случайность. Во всяком случае, смерть Варнаховского не должна вызвать подозрения у полиции.