человек Верховного с особыми полномочиями.
— Погоди, — на роже Секретника от умственного напряжения даже жилы вздулись. — Получается, я в твое распоряжение поступаю?
— Правильно, — кивнул Хромой, не сводя с меня взгляда. Вот это я попал… И ведь я почти доверять лейтенанту нашему начал! надо ж, дрянь какая… Хотя привык он жить по приказу, а тут — человек от Самого…
И точно, Форгет подобрался и подступил к Хромому:
— Лейтенант Форгет к твоим услугам. поступаю в твое распоряжение. приставлен Верховным Магистром к группе в качестве наблюдателя. Результаты…
Хромой, похоже, уже и сам не рад:
— Потом доложишь, лейтенант.
— Просто осторожней с этими людьми. У них всякие опасные штуки есть.
Хромой понял, что от новоявленного подчиненного так просто не отделаешься, сморщился досадливо, бросил мне:
— Подожди, — а потом повернулся к Секретнику. — Ну, что там?
— Вещи, говорю… Опасные, — растерявшись от пренебрежительного тона, залопотал Секретник. — Вот такие, — он что-то неловко потащил из-за пазухи. — Из его сумки, — он кивнул на меня, потом пояснил виновато:
— Только к этой штуке еще колечко какое-то полагается…
Хромой резко переменился в лице, беззвучно открыл и закрыл рот, во все глаза уставился на Секретника, внимание автоматчиков переместилось на него же. И есть на что посмотреть, такое не каждый день увидишь: Форгет бережно, словно хрустальный бокал, сжимал двумя пальчиками ребристое тело гранаты. На раскрытой ладони у него лежало нечто, чего я не видел — очевидно, чека. Сдается мне, очередной раунд переговоров сорвется по причине гибели участников такового…
Хромой опомнился первым:
— Вот что, лейтенант, отнеси-ка ты эту штуку на берег, только держи, как сейчас держишь, а там швырни ее подальше.
— Зачем? — невинно осведомился Форгет.
— Это приказ!
— Да ну? Только не глупите. Эта штучка на пятьсот локтей вокруг все разносит, так что если я ее выпущу, удрать никто не удерет, тем более, стены тут того и гляди обвалятся. А если в меня выстрелят, я ее выпущу.
На Секретника уже уставились три ствола из пяти. Хромой сделал последнюю попытку взять на гонор:
— Тебе что приказали?! Не выпускать ее!
Но на Форгета это впечатления не произвело, он продолжил, как ни в чем не бывало:
— Это я просто к тому, чтоб не стреляли. Один выстрел в кого бы то ни было — и я ее выпускаю. А сейчас я до десяти считать буду.
— Какого?.. — прохрипел Хромой. Это просто бенефис нашего лейтенанта… Сольный номер.
— Наверно, так все это будет выглядеть, — включился в разговор Малыш. — Пока лейтенант считает, вы думаете, как лучше расстаться с нами — живыми, но без оружия или в виде корма для птичек. Согласен со мной, лейтенант?
Форгет кивнул и медленно произнес:
— Раз…
Хромой и компания определенно почувствовали себя нехорошо, принялись переглядываться. А вот один из них мне ох, как не нравится… Нервничает слишком. И пальчик к спусковому крючку все плотней прижимает. Так и до беды не далеко…
Я не стал останавливать его Силой — просто не учел парниша того, что не стоит подходить близко к коню Чародея, да еще сзади… Я отправил Зорро мысленный импульс: «Враг», а он отреагировал. Отреагировал обоими копытами, да так, что нервного метра на три отшвырнуло.
— Два… — неторопливо продолжал Форгет. — Три…
Хромой яростно выругался и потащил через голову ремень автомата. Есть у него один недостаток: слишком он благоразумен, чтоб согласиться умереть прямо сейчас, но хозяином положения… Трое автоматчиков, оставшихся на ногах, оказались полностью деморализованы его поведением, и автоматы один за другим полетели на мокрый песок. Малыш тут же кинулся на них коршуном, перебросил один мне, один Диксу, а сам обвесился остальными и скомандовал:
— А сейчас быстренько взяли ноги в руки и так же быстренько, пока мы стрелять не начали, бежите вот по этой улочке, по самой серединке, друг за другом, — улочка, на которую он указал, тянулась по прямой метров на двести. — Пока до конца не добежали, не сворачивать. Кто попробует свернуть, получает пулю в спину. тот же подарок для того, кто не побежит. Ясно? На старт… Внимание…
— Погоди, — вмешался я. Под шумок еще кое-что провернуть можно. не опасаться змеиного укуса можно только тогда, когда змея надежно упакована. — Хромой останется с нами, остальные свободны.
Малыш кивнул, сделал жест стволом, приказывая Хромому отойти в сторону, бросил Диксу:
— Руки ему свяжи, — а потом повернулся к остальным. — А вот теперь — пошел!
Ребята нерешительно потоптались, повернулись и побрели по улице.
— Быстро! — рявкнул я, подталкивая их в спину Силой. Это подействовало — они ломанулись как лоси…
И тут, прежде чем я успел что-то сообразить, Секретник, широко размахнувшись, швырнул им вслед гранату. Что именно произошло, я понял только услышав щелчок отскочившей предохранительной скобы. Меня хватило только на то, чтоб скорчиться у стены, приоткрыв рот и обхватив руками голову в ожидании взрыва. Один… Чтоб его, идиотину! Два… А тут и от осколков не спрячешься, а запал у этой штуки — четыре секунды… Три… Надо ж таким идиотом родиться, ведь завалит же, в самом деле, к чертям собачьим… Четыре… Или время так медленно идет?
— Пять, — произнес Секретник и удовлетворенно кивнул. Улица на всем видимом протяжении опустела. Так. Значит, еще и граната учебная была… Хромой, сообразив, как его нагрели, разразился площадной руганью, грозя Секретнику самыми страшными карами. Малыш расплылся в улыбке, хлопнул Секретника по плечу, показал большой палец:
— Ну, лейтенант, чисто сделано! Вот кто «Оскара» заработал!
— Чего?
— Бутылка с нас, — перевел я. Секретник недоуменно нахмурился:
— Одна?
— Там видно будет. А пока что и в самом деле. давайте-ка двигать.
— Угу, — кивнул Малыш. — Эти бродяги наверняка уже нашу милую шутку разгадали. Думаю, они недовольны. Лошадей у нас пять?
— Ага, — кивнул Дикс. — Этого… Хромого тоже с собой берем?
— Угадал, — сухо бросил я. Хорош Чародей-караульщик… Хотя леший его знает, может, и я б ничего не учуял — фонит в этой наведенной пустыне как в реакторе…
Когда мы выехали из мертвого города, уже совсем рассвело, откуда-то сто стороны реки тянуло туманом, но эта проклятущая наведенная пустыня кончаться никак не желала. Странный песок, больше золу напоминает… Да еще и шмотки ни разу высохнуть не успели. Так что ехали мы молча, трясясь от холода да изредка нервически позевывая, а впереди нас бежали по серому песку длинные четкие тени.
Вообще по пустыням ездить дело тоскливое, да еще когда ты промок насквозь. Так что когда мы, поднявшись на холм, вырвались из полосы тумана и увидели чахлую степную траву и переплетения кустарника, я ощутил приступ какого-то прямо-таки идиотского восторга. Восторг, правда, быстро миновал — кустарник оказался с шипами чуть на в палец, а трава — густой и жесткой, так что ехать пришлось медленно и осторожно. А самое гадостное — никаких признаков дорог.
После короткого совещания мы решили, что если брод остался к югу от нас, то и тракт должен в том же направлении находиться. Еще часа три мы потратили, пытаясь выехать на него, но так и не нашли ничего, даже отдаленно его напоминающего. С отчаяния я объявил привал.
