— Что-то ваши Чародеи на орденцев смахивают…
— Медвежонок покинул Орден не так давно, и клятва еще висит у него за плечами, — пояснил я. — А что до меня, то жизнь отлученного мне не по вкусу, потому-то мы здесь.
— Ладно, — с сомнением протянул Тарнгельм. — А ты чем похвастаешься, старик?
— Я? — усмехнулся Хромой. — Я сумел провести их через восточные земли. Если этого мало… Одолжи мне на минуту свой пугач, а твои ребята пусть держат меня под прицелом.
Северянин подумал, кивнул и перебросил Хромому свой карабин. Хромой оценивающе оглядел его:
— Так… А теперь пусть этот пузан с пулеметом подбросит свою шапку, да повыше.
Тарнгельм снова молча кивнул — на сей раз обладателю шапки, и тот, что было сил, подкинул ее вверх, Хромой тут же, не целясь, трижды выстрелил с бедра. Ну, хоть бы уж не промазал!
Один из всадников, недомерок в медных латах, соскочил с седла, подбежал к тому месту, где упала шапка, поднял ее, издал малопонятный вопль и продемонстрировал отряду три пальца, торчащие из прорех. Хромой победно улыбнулся и перебросил карабин Тарнгельму. На того демонстрация явно произвела впечатление:
— Да, кое на что вы способны… Если то, то ты о своих спутниках говорил, правда.
Секретник недоуменно посмотрел на меня:
— Он нас во лжи обвиняет?
— Пока нет. Обвинит — скажу. Он хочет знать, что мы еще можем.
— Так покажи!
— Не люблю фокусы. Тарнгельм, ты ведь можешь на глазок определить Силу в человеке?
— Н-ну…
— Ты хочешь показательного выступления? По-моему, проще и лучше проверить нас в драке.
— Ты можешь убивать Силой?
— Как любой орденец. Только покажи, кого. Три года отлучения — причем за пользование запретными заклятьями — могут чему-то научить…
— И какими заклятьями?
— Я не понял — ты хочешь говорить об этом при непосвященных?
Предводитель усмехнулся:
— Ах, да, у вас, Чародеев, тут правил даже больше, чем у ведунов… Ладно, продолжим разговор в лагере. Оттуда вам уже не удрать, так что если передумали…
— Мы шли с востока не для того, чтоб возвращаться, — холодно отчеканил Хромой. Тарнгельм пожал плечами, как бы говоря: «Сами напросились», отдал какое-то приказание на незнакомом гортанном языке, шестеро кочевников спешились и подвели нам лошадей.
Лошадки тут все почти одинаковые, шоколадной масти. А вот седла неудобные, это я оценил уже в первые минуты езды. Ну да ничего, я всегда неплохим наездником считался… А вот Хромой на лошади держится так, словно с рождения только тем и занимался, что по степям кочевал. Улучив момент, он подъехал поближе ко мне:
— Слышал?
— Что именно? — насторожился я.
— Они говорят на языке побережья.
— Ну и что? — непростительный вопрос для командира группы, ведущей стратегическую разведку… Так что я сразу поправился:
— Ты его знаешь?
Хромой отрицательно покачал головой и отъехал.
Ладно, стадия предварительного обнюхивания прошла успешно. Если нас сразу не пристрелили, есть шанс избежать подобной процедуры и в дальнейшем. И надо сразу заявить себя как, провалиться бы пропадом, самодостаточную боевую единицу. Уж проверку-то делом нам определенно закатят, и заключаться, похоже, она будет в том, что нас стравят с кем-то из коллег-Чародеев. Профессия истребителя нежити здесь, надо думать, не в почете… И ведь Грентвиг, ящер старый, знал, что предстоит что-нибудь этакое… Хотя не рассчитывал же он всерьез, что мы досюда доберемся? Разыграл комбинацию с жертвой фигуры, а фигура возьми да и вывернись. Хотя до «вывернуться» еще далековато… Ладно, Герман тоже в отряде Серых служил, будучи человеком Верховного — и не зажужжал ведь… Вот бы кого повидать… Только непохоже, чтоб возможность представилась — последний раз видел я его в Запределье, так что, пожалуй, можно считать его покойником. Ладно, о покойниках не думать! Мы-то живы пока, и это сомнительное удовольствие я уж постараюсь подольше растянуть.
Лагерь оказался вполне обычным, я таких перевидал без счета — расставленные по кругу телеги, костры, кое-где тенты от дождя, в самой середине — с десяток палаток, составленное в козлы оружие… Тарнгельм предложил нам устраиваться, а сам куда-то ушился наводить порядок. Вообще, несмотря на мою антипатию к Серым, он мне как-то сразу понравился — простоватый, несуетливый, знающий свое дело, не дурак и выпить, и подраться — по роже видно. Из старых рубак, чуждых любой генерально-штабной думе. Не худший тип боевого офицера…
Мы гордо миновали костры всякого сброда, типа кочевой братии и копейщиков. Довольно шумно в лагере — игра в кости определенно процветает, но пьяных не видно. Одно из двух: либо Тарнгельм поддерживает железную дисциплину, либо — боеготовность N1… Есть, правда, еще один вариант, к стратегии и дисциплине отношения не имеющий: выпивку здесь достать просто негде.
Мы прошли поближе к центру лагеря, где собралась публика поприличней — частью северяне, частью одетые и вооруженные на один образец, почти одинаковые с виду, долговязые и глазастые метисы. Где, интересно, их столько набрали? Еще где-то с полчаса мы обустраивались на новом месте, причем у Хромого вызвали недоумение мои неудачные попытки развести костер из кизяка. В конце концов я, плюнув на все, подпалил его (кизяк) знаком Огня. Малыш с Ларико приткнулись, где потемней и ворковали о чем-то своем, Форгет сосредоточенно занялся мечом — старый рецепт восстановления душевного спокойствия. Ну а мы с Диксом принюхивались. Я просто не знаю, как еще определить проверку обстановки с помощью Силы. Малыш, правда, выдвигал версию насчет того, где у Чародеев находится дополнительный орган обоняния, но эта плоская шуточка давно перестала вызывать даже улыбку и даже у Секретника.
А принюхаться здесь очень даже есть к чему: здесь не только Серые. Я, например, четко различил по меньшей мере одного Ведающего, кого-то, смахивающего по Силовым параметрам на Амрату из стойбища Драконов, еще кого-то уж вовсе непонятного… Зондировать всю эту компанию я поопасился — шут его знает, как к этому отнесутся, да и вообще, у нас, Чародеев, откровенный зондаж считается делом уж вовсе неприличным, все равно что через дырку в сортире подглядывать…
Однако с нами так не церемонились — я почти сразу ощутил довольно назойливую попытку прощупать мою Силу. Любопытный отыскался моментом — мозгляк у соседнего костра, в балахоне странствующего Чародея, перебирающий в руках что-то вроде четок. Таких даже в Левосте с дороги пинками гоняют… Я оборонился приемчиком, слизанным у немого ведуна, и в свою очередь уставился на этого клоуна. Ему это очень не понравилось — сразу заерзал, засмущался, прикинулся ветошью… А мне, на то, чтоб его исследовать, понадобилось чуть больше минуты, после чего я презрительно сплюнул и отвернулся. Ну, если Братство такую шваль на службе держит, то мы вообще короли!
Замухрышка вскорости испарился, зато появился Тарнгельм — откуда-то со стороны сторожевого поста, снабженного, как я успел заметить, станковым пулеметом:
— Так поговорим, Джокер?
— Поговорим, — согласился я и обратился к Хромому:
— Извини, Старшой, это мой разговор.
Хромой удостоил меня важного кивка, и я направился вслед за Тарнгельмом к одной из палаток.
Он откинул полог, пропуская меня, вошел сам. Внутри — ничего лишнего: грубый стол, несколько бочонков, обозначающих табуреты, ложе из каких-то сомнительных шкур…
Тарнгельм жестом указал мне на один из бочонков:
— Присаживайся.
Когда я с достоинством принял его приглашение, он выставил на стол пару кружек, кувшин, неторопливо налил, уселся сам:
