— Товарищ начальник, с отрядом явился к вам на помощь!
Улыбаясь, я сказал:
— Вообще-то являются привидения на кладбищах, любимые во сне и волшебники в сказках, а военнослужащие рапортуют о прибытии, но сейчас вы действительно явились, как волшебник, так что, пожалуй, доложили верно. Пейте чай, а я вышлю разведку к перевалам.
Прибыл со своими пограничниками Рогов.
— Ну, что? Ну, как? — набросился я на него с расспросами.
— Да что ж… Пришлось нам отступить в горы. Бандитов много, и расположились они удачно, все рассчитали.
— Все рассчитать невозможно. Вот вернется разведка, будем думать, что делать.
Разведка доложила, что скот подошел к подножию горы, а вооруженная банда расположила свои огневые точки так, чтобы обеспечить беспрепятственный подход скота к перевалу.
Взять бандитов в лоб было совершенно невозможно. Тогда я решил выдвинуть роговскую группу так, чтобы она сковала огневые точки противника, отвлекая внимание на себя, сам же с основным отрядом двинулся в обход горы.
Маневр удался. Анненковцы приняли отвлекающую группу за отряд и сосредоточили на ней все внимание. Роговцам пришлось трудно. Они едва сдерживали бешеный натиск противника. Но в это время с тыла неожиданно ударили мы. Скот, уже подходивший к перевалу, шарахнулся обратно. Анненковцы сопротивлялись отчаянно. Но дело уже было проиграно ими, и остатки банды, бросив скот, баев и их батраков, ушли на китайскую территорию.
Среди убитых бандитов мы обнаружили трех офицеров, возглавлявших анненковский отряд. Но Калия Мурза-Гильды ни среди убитых, ни среди задержанных не было.
Допрошенный бай сказал, что откочевка была пробной: удайся она — в прорыв пошли бы остальные массы подготовленного к угону скота. Сам Калий Мурза-Гильды с пробной откочевкой не пошел, и где он сейчас, неизвестно.
Мы задержали более десяти тысяч голов баранов, коров, верблюдов и лошадей.
Банда Кзылбая
Не успели мы отдохнуть после боя, как часовой доложил, что со стороны соседней погранзаставы полным карьером скачет вооруженный всадник в казахской одежде. Казах подскакал ко мне, молодецки спрыгнул с лошади и протянул пакет.
— Кто вы такой? — поинтересовался я.
— Комсомолец на твоя застава. Моя везет пакет.
— Когда выехали с заставы?
— Один день за тобой.
— Не боялся ехать?
— Нет. Гора хорошо знаю. Винтовка есть — совсем хорошо!
В пакете было донесение Черепанова: «Сегодня мне стало известно, что очень крупная банда движется через гору Югантас, имеет намерение сделать налет на Сарканд. Я связался с начальником отдела ОГПУ Сарканда и направляюсь туда. На заставе оставлены пограничники Зинченко и три казаха- комсомольца. Не знаю, как нам удастся не допустить, банду в Сарканд…»
И вот мы снова в седле — спешим на помощь.
В селе куда мы заехали по дороге, учитель Саушкин и другие активисты предупредили нас, что неподалеку объявилась еще одна банда — Кзылбая, того самого толстяка, который когда-то приезжал ко мне с Омаром Оспановым и которого на другой день видел я на празднике в ауле. В убийстве Волкова Кзылбай не принимал участия и по делу о пропавшем конвое не проходил. И вот теперь…
Я был в раздумье: идти в Сарканд на помощь Черепанову или преследовать банду Кзылбая?
Эта проблема разрешилась сама собой. Явились посланные мной разведчики с рассказом об отряде Черепанова. Вот что они поведали.
Отправив мне донесение, Черепанов с отрядом пограничников и комсомольцев выехал спешным маршем в Сарканд. Вместе с отрядом ехали Мушурбек и Надя. Выросшая в казахских степях, девушка с детства ездит на лошади, привычна к долгим конным переходам. Бойцы-пограничники радовались ее соседству, старались пошутить, угодить ей. Счастливая Надя то и дело ловила тревожный взгляд лихого командира: не слишком ли усердствуют его бойцы, не вскружили ли они ей голову.
Когда отряд Черепанова прибыл в Сарканд, их встретил начальник отдела ОГПУ. Он уже принял меры для обороны города от бандитов, организовал отряды самообороны. Черепанов со своими бойцами взял под охрану мост — наиболее вероятное место нападения бандитов, которые должны были спуститься с гор. Замаскировали станковый пулемет и бойцов. Рядом с Черепановым примостилась Надя. Ружья у нее не было, но уйти в город она наотрез отказалась.
И вот на гребне горы показались первые басмачи.
— Внимание, — негромко передал по цепи Черепанов. — Лежать спокойно, не выдавать себя. Без команды огонь не открывать.
Банда лавиной хлынула с гор. С гиканьем и свистом басмачи устремились к мосту. Вот-вот они ворвутся на мост.
— Огонь! — командует Черепанов.
Пулеметная очередь и частые ружейные выстрелы слились в один общий звук. Ряды басмачей смешались. Несколько басмачей вместе с лошадьми кувыркнулись в воду. Кто-то уже поворачивал коней назад, другие продолжали скакать к городу. Третьи спешивались, прятались за убитых лошадей, открывали стрельбу по отряду.
Несколько раз бандиты бросались в атаку. Был убит пулеметчик Яковлев. В голову и грудь тяжело ранен Черепанов. Перевязав его, Надя взяла черепановскую винтовку и, укрепив по-казахски на рогатке, повела по бандитам прицельный огонь.
А когда басмачи, поняв, что городом не овладеть, стали отступать, Надя вскочила на коня и вместе с другими бойцами бросилась им вслед. Бандиты удирали, отстреливаясь. Вдруг Надя, судорожно сжимая поводья, ткнулась в гриву коня. Товарищ едва успел подхватить смертельно раненную девушку. Через несколько минут она умерла.
Пограничники, все жители города с почестями хоронили Надю и пулеметчика Яковлева…
Я рассказал бойцам о героической обороне Сарканда, о смерти Яковлева и Нади, о тяжелом ранении Черепанова, и мы поклялись быть стойкими, как они.
Итак, от Сарканда бандиты были отбиты, и нам нужно было идти на поиски Кзылбая и его головорезов.
Председатель волисполкома изыскал для нас шесть верблюжьих подвод, восемьсот литров воды, и отряд, пополненный активистами, двинулся в путь.
На второй день в степи мы увидели какие-то юрты. Саушкин, которого я взял в наш смешанный отряд начальником штаба, внимательно приглядевшись, сказал:
— А ведь это кочевка семьи Кзылбая. Я хорошо их знаю. Бывал у них.
— Я его тоже немного помню, — усмехнулся я. — Когда-то к ногам его бросил тушу, выигранную в «козла-кокпер».
— Это тоже неплохо, — задумчиво заметил Саушкин. — Как вы думаете, если поговорить с его сыном Али? Мальчику пятнадцать лет, он учился у меня в школе, перешел в пятый класс. Очень способный и трудолюбивый.
— Кто еще в семье у Кзылбая?
— Жены, дочери. Сын у него только один.
— Ну, что ж, товарищ начальник штаба, сделаем по вашей задумке. Пока они не испугались и не
