— Вначале было слово, — решил я вдруг. — Слово, вот что. Слово — это самое важное, что только есть. Один человек никогда не достигнет счастья. А чтобы действовать не одному, нужно уметь пользоваться словами. Если Лиона что-то знает о счастье, значит, ей очень хочется уметь пользоваться словами и рассказать об этом кому-то.
— Поверь, пользоваться словами она умеет отлично. Но она знает, что никто её не поймёт, поэтому и строит из себя чёрт-те кого.
— Нет. Раз никто её не понимает, значит, она не умеет говорить. И я не умею. Надо так рассказывать, чтоб все поним...
Свет погас.
Свет погас в ангаре и в кабине грузовика; выключились индикаторы на приборной панели, и только экран Катиного карманного компьютера успокаивающе светился под ногами.
— Катя, что происходит?
— Энергия пропала! Сейчас, погоди, я свяжусь с администратором...
Катя отсоединила от карманного компьютера провода и прошипела:
— И сеть не ловится... Почему? Тут же ретранслятор под боком! Неужели... Алекс, пойдём-ка отсюда.
— Что такое, ты можешь объяснить?
— Могу. Или энергии нет во всей директории, или же сигнал кто-то глушит, а это значит, нас атакуют.
Катя, светя перед собой экраном компьютера, приоткрыла дверь, и стало слышно, как кромешной тьме ангара яростно матерились десятки человек. В голосах был страх и ненависть. Стучало железо и подошвы.
— Здесь волки! — объявили в громкоговоритель. Слова сопровождались резким визгом микрофонного эффекта. — Летучие волки проникли в ангар! Энергии нет. Всем сохранять... — относительно спокойный голос оборвался, в микрофон застучали, а потом истошно завопили:
— Двери заблокированы! Нас здесь заперли!
— Пошёл отсюда! — послышалось издалека, и паникёра оттолкнули от микрофона.
— Кто-нибудь, включите фары. У кого лазер, идите ко мне — будем ворота резать.
Шум паники усилился. Некоторое время из динамиков слышались звуки борьбы, затем раздался щелчок, и громкоговоритель замолк. Загудели двигатели грузовиков: кто-то пытался загнать одну или несколько машин вглубь ангара. За дверью на другой стороне кабины сверкнули и тотчас погасли фары, вспышка отразилась на лобовом стекле. С душераздирающим грохотом посыпался на бетонный пол металлолом, в кучу которого — судя по звукам — врезался стартовавший грузовик.
Одна моя нога так и застыла на подножке кабины; я ни на грамм не представлял, что же делалось и что делать.
— Они здесь! — ревели с одного конца.
— Все ложитесь, я буду стрелять! — визжали с другого.
— Алекс, чёрт побери, ложись! — Катя втащила меня обратно в кабину, захлопнула дверь. — Они нас всех перебьют!
— Кто — «они»?! — крикнул я, едва не поддавшись общей панике.
Катя не слышала. Сколько-то времени мы лежали, не шевелясь, на грязном полу кабины, потом на нас посыпалось осколки, и обрушился треск автомата. Шальная очередь разгрохала в кабине все стёкла.
— Дурак, ты в человека попал! — с ужасом и злобой кричали на автоматчика. Вместо ответа раздалась другая очередь, присоединившаяся к первой.
— Над нами пролетела пуля, — спокойно прокомментировала Катя. — Какой ишак поставило транспортник передом в ангар?!
— Кать, успокойся. Успокойся, Катя. Скажи, зачем стреляют?
— Тут летучие волки. Нечисть. Зажги, зажги, пожалуйста!
— Что зажечь?
— Свет.
Несколько пуль ударилось в обшивку кабины, как раз на уровне пола.
Я хотел жить. Боже, как я хотел жить! Я ненавидел смерть. Я ненавидел человека с автоматом. Эта сволочь перебьёт всех, лишь бы самой остаться в живых.
— Зажги свет! — шипела Катя.
— Откуда я его возьму?
. — О боже, он здесь, он рядом! — слышалось в панике. На звук голоса тотчас же начали стрелять.
— Не стреляйте! Не стреляйте в меня! — переставший соображать человек перешёл на один мат.
— Алекс! Наколдуй что-нибудь! Ты же можешь!
— Что-нибудь? — я перевернулся на бок, прислонился лбом к холодной стальной опоре водительского сиденья.
— Ангар семнадцать, — ожили динамики. — Объявляется тревога в связи с проникновением на территорию враждебных существ. Требую немедленно прекратить панику и слушать мои инструкции. Проникновение вызвало сбой в работе энергосети. В результате сбоя заблокирован шлюз выхода в директорию «це». Не пытайтесь взламывать двери. Повторяю: не пытайтесь. Персоналу ангара приказано перевести всех присутствующих в транспортные вездеходы типа «Е шестнадцать» и проследить за герметичностью отсеков. На операцию выделяется три минуты, после чего помещение будет заполнено нервнопаралитическим газом. Обратный отсчёт начался. Повторяю. Объявляется тревога в связи с проникновением на территорию враждебных...
Это был самый гениальный приказ, который мне когда-либо отдавали. В ответ на него в ангаре поднялись такие вопли, что впору было оглохнуть. Эхо железных стен усиливало голоса многократно.
— Они совсем спятили? Какой ещё газ? — бормотала Катя, тормоша меня. — Алекс! Идём быстрее в кузов! Вставай же! Что с тобой? В тебя не попали?
— Тихо!
— Ты колдуешь?
— Заткнись!
— Алекс... Алекс... — только и смогла проплакать Катя.
До заполнения ангара нервнопаралитическим газом оставалось две минуты. Я лежал на полу, ощущая лбом железяку, и было мне хорошо. «Угу, — думал я, — отправился посидеть с Катей за компанию, а теперь сдохну. Так оно и бывает».
Но я не собирался мириться. Я знал кое-что, чего не знали другие. Я нужен Вселенной. У меня есть Идея, которую я должен понять и объяснить другим людям, чтобы те не погибли, и встали на путь прогресса, и добились всемогущества, и противостояли бы с энтропии.
Для этого мне рассказали, где находится граница человеческих знаний, и показали, что находится за ней.
Внутри меня было много тумана. Мои мысли пребывали в беспорядке, но если я выведу этот беспорядок за пределы своего организма, мысли станут яснее.
А в окружающем мире станет больше Хаоса.
Простите.
Мир посветлел, приобрёл непривычные очертания и цвета. За лобовым стеклом, пробитым пулями в двух местах, метались языки пламени, освещая помещение почти до потолка. Предметы светились слабо, но ауры их смешивались, мешая рассмотреть очертания.
А под потолком на месте ламп чернели широкие зловещие полосы, и сразу было понятно, что им там не место. И носились ещё с огромной скоростью меж людьми три мрачно-красные кометы, и ауры людей при их приближении меркли, грозя потухнуть совсем.
