По окончании курса ванн Иосиф Виссарионович устроил “субботник”, пригласил нас, врачей, пообедать и так угостил коньячком, что я оказался дома только на следующий день, в воскресенье. К концу обеда вышли на террасу дети Сталина Вася и Светлана. Иосиф Виссарионович оживился, стал играть с детьми в солдатики, стреляли в цель, причем Сталин стрелял очень метко».
В 1928 году Валединский, уже хорошо изучивший своего высокопоставленного пациента, попросил проконсультировать его профессора-невропатолога Василия Михайловича Верзилова и профессора- терапевта Владимира Андреевича Щуровского, который лечил еще Антона Павловича Чехова и Льва Николаевича Толстого:
«Сталин по-прежнему жаловался на небольшие ломоты в мышцах рук и ног. Объективно никаких патологических изменений не было констатировано, в частности и со стороны нервной системы, центральной и периферической».
В 1930 году вождь отдыхал вместе с Ворошиловым. Они поехали гулять, выпили холодной воды, и слабое горло не выдержало.
«Сталин заболел горловой, так называемой фолликулярной ангиной с налетами и пробками, — писал Валединский. — Температура было тридцать девять градусов. Было назначено полоскание горла, аспирин. Через четыре дня температура спала, но наблюдались незначительные неврологические боли в левом боку…
К концу лечения приехал к Сталину Алексей Максимович Горький, как раз в тот момент, когда мы пили кахетинское вино на террасе. Сталин предложил ему выпить вина. Горький шутливо ответил:
— Ну что же, и курицы пьют.
Сталин сразу же представил, как пьют курицы, то есть поднимал голову после каждого глотка. Встреча этих двух титанов мысли произвела на меня неизгладимое впечатление…»
В 1931 году Сталин принимал ванны в Цхалтубо, вода ему понравилась, последовало указание реконструировать курорт, построить новые санатории. Соратникам вождь постоянно жаловался на переутомление, поэтому продлевал себе отпуск, который всегда проводил на юге.
В июне 1932 года Сталин писал Кагановичу из отпуска:
«Вы спрашиваете о моем здоровье. Здоровье мое, видимо, не скоро поправится. Общая слабость, настоящее переутомление — сказываются только теперь. Я думаю, что начинаю поправляться, а на деле выходит, что до поправки еще далеко. Ревматических явлений нет (исчезли куда-то), но общая слабость пока что не отходит».
В тридцатые годы многие врачи озаботились тем, как поддержать здоровье вождей партии и государства. Известный большевик Александр Александрович Богданов создал Институт переливания крови и считал, что массивными переливаниями крови можно омолодить изношенные организмы новых руководителей России.
Французский писатель Анри Барбюс, восхищавшийся Сталиным, писал после возвращения из Советской России: «В этой великой стране ученые начинают действительно воскрешать мертвых и спасать живых кровью трупов».
Метод оказался несостоятельным. Богданов, доказывая правоту своей теории, проводил эксперимент на себе и погиб. Богданов был не одинок. Академик Александр Александрович Богомолец, видный патофизиолог, разрабатывал теорию долголетия. И он тоже увлекался идеями переливания крови.
Академик Борис Васильевич Петровский, известный хирург, который в 1965–1980 годах был министром здравоохранения СССР, пишет:
«Академик А. А. Богомолец, доктор Казаков и другие изучали результаты стимулирующих доз перелитой крови для омоложения, а также голодание, введение цитоксических сывороток, лизатов, веществ различных трав, гормонов. Однако все методы оказались неэффективными».
Игнатий Николаевич Казаков пытался стимулировать своих высокопоставленных пациентов переливаниями крови и введением различных сывороток и гормонов. У доктора Казакова лечился в тридцатые годы и Сталин, страдавший псориазом (хронической кожной болезнью). Казаков провел ему курс лечения белковыми препаратами — лизатами.
С точки зрения современной медицины это малоэффективный и даже знахарский метод. Но Сталину лечение немного помогло, и Казакову позволили создать собственный научно-исследовательский институт. Он стал директором и научным руководителем Государственного научно-исследовательского института обмена веществ и эндокринных расстройств наркомата здравоохранения СССР. Его оснастили дорогостоящим импортным оборудованием.
«Помню, мне позвонил заведующий отделом науки «Известий» и просил ознакомиться с работой этого института, что я и выполнил, — пишет академик Петровский. — Кстати говоря, там также применялся известный сегодня метод голодания. Надо откровенно сказать, что институт производил впечатление великолепным для тех лет оборудованием, комфортным обустройством. Но произошло непредвиденное. Пятно, поразившее кожу генсека, стало вновь увеличиваться. Доктор Казаков, только что вкусивший славы, был арестован и расстрелян…»
Проблема долголетия волновала вождя. Но его не оставляли и обычные недуги.
В декабре 1936 года доктора Ивана Валединского вновь пригласили к вождю:
«Сталин снова заболел горловой ангиной с высокой температурой… После осмотра Иосиф Виссарионович был уложен в постель, и к вечеру температура несколько снизилась, но к утру снова поднялась.
Посоветовавшись с окружающими, созвал консилиум в составе профессора В. Н. Виноградова и профессора Б. С. Преображенского. Из слизи глотки получился рост стрептококка. Температура держалась пять дней.
31 декабря температура спала. В эти дни мы навещали больного два раза в день, по ночам оставались дежурить по очереди. Новый год больной встречался в кругу близких друзей… 5 января 1937 года мы были вызваны еще раз. После того как дали врачебные советы, наступила пауза. Сталин улыбнулся и сказал:
— Что, скучно стало? Ничего, сейчас поправим дело.
Позвонил и попросил накрыть стол.
К столу в скором времени приехали ближайшие товарищи Сталина и по предложению хозяина говорили тосты. Сам хозяин тоже выступил, говорил об успехах советской медицины и тут же сообщил нам, что среди врачей есть и враги народа, о чем мы скоро узнаем.
Мы, врачи, тоже выступали. На слова благодарности Вячеслава Михайловича Молотова, обращенные к профессорам по случаю выздоровления Сталина, а я своем тосте сказал, что успехи лечения не следует всецело относить на счет нашего врачебного опыта, а в выздоровлении сыграла большую роль конституция самого больного.
После ужина, который прошел в оживленной беседе, Сталин завел радиолу, под музыку которой были танцы».
Иван Валединский пишет, что однажды Сталин спросил, чем он может отблагодарить доктора за лечение. Валединский попросил квартиру. Едва Иван Александрович вернулся в Москву, ему позвонили из управления делами ЦК и попросили посмотреть пятикомнатную квартиру.
Сталин одарил своего врача не только квартирой, пишет публикатор записок Валединского доктор медицинских наук Виктор Малкин. В 1937 году как «враг народа» был арестован сын Валединского. Он сидел в Таганской тюрьме. Иван Александрович, когда его в очередной раз позвали к Сталину, печально сказал, что как отец арестованного не имеет права лечить вождя. Сталин, который привык к доктору, распорядился разобраться в деле инженера Анатолия
Ивановича Валединского. Его освободили «за отсутствием состава преступления».
Вождь до конца жизни благоволил к Валединскому, которого в 1944 году сделали научным руководителем клинического санатория «Барвиха», принадлежавшего Лечебно-санаторному управлению Кремля. В Барвихе лечилось и лечится высшее начальство. Иван Александрович на год пережил своего пациента.
Записки Валединского, по мнению медиков, свидетельствуют о том, что еще в двадцатые годы Сталин страдал заболеваниями опорно-двигательного аппарата, у него болели руки и ноги. Левая рука плохо сгибалась и разгибалась. Грешили на то, что причиной была его детская травма, возможно, перелом.
