– Понимаю вопрос, – сказал я опять уверенно, но замолчал, потому что мне больше нечего было говорить.
Русин спросил:
– Если он там, почему вы его не арестуете или не застрелите, чтобы люди могли попасть в храм? Ведь заложника уже нет?
– К сожалению, выяснилось, что есть.
– И кто же он?
Он посмотрел на меня, как будто догадывался или даже знал мою тайну. Как назло, опять рядом оказалась Алина с камерой. И тут на помощь пришел Нагорный:
– Мы ведем переговоры с данным террористом, пытаемся выяснить данный вопрос. Но сможем это сделать, когда вы отойдете немного назад… Сможете?
– Сможем, – ответил Русин и остался стоять на месте.
Помолчали.
– Когда? – спросил Нагорный.
Русин сузил взгляд:
– Когда вы вместо «данный» начнете говорить «этот».
Отряд Полиции, Сметающий Все На Своем Пути и несколько тысяч человек стояли напротив друг друга. Решение пойти на конфликт могло исходить только от меня, но я словно забыл, что я из ФСОЗОПа, и чувствовал себя как тогда, много лет назад на концерте, одним из сонма частиц, вращающихся вокруг сияния Русина. Да и бойцы отряда сейчас чувствовали себя больше частью народа, чем частью отряда, многие из них в свое время играли в группах.
Вдруг я вспомнил, откуда мне знакомо лицо Нагорного. Тогда же, десять лет назад, во время большого осеннего концерта в «Молодости» сорвалось выступление «Детского акцента» – ударник слажал, сбился, публика засвистела. Он весь сжался и словно исчез, слился с черным задником. Так вот сейчас мне почудилось, что сверлящие глаза Нагорного – это глаза того самого ударника.
Он оторвал взгляд от Русина и спросил меня шепотом:
– Скажи, по поводу квартиры – это серьезно?
– Абсолютно, – сказал я.
– А ребятам?
– И ребятам… Тоже… Что-нибудь. Материальное.
– Это хорошо. Ведь мы живем в материальном мире.
Вошли в церковь, зная, что нас видит БОПТ, но это было лучше, чем оставаться под взглядом рок- фанатов.
– Что делать, Нагорный? Если даже вы его возьмете, его же надо будет показать людям.
Решения не было. И времени не было. Мирная женщина беззвучно повисла над нами, распустив одежды, как парус.
– Спаси меня… – прошептал я, глядя вверх, и добавил: – Нагорный.
Он затушил еле теплящуюся свечу.
– Давай логически. Чего нам надо?
Барабанщики – они всегда очень конкретные. Даже слабые, даже те, которые лажают и проваливают концерты… Что нам надо…
– Не показывать Васю?
– Так… А что им надо?
– Посмотреть его.
– Так… Только не Васю конкретно, а заложника.
Женщина пошевелилась, взмахнула одеждами.
– Опять? Как с Русиным?
– А что, – сказал Нагорный, – первый раз ведь получилось?
– Но освобождать-то надо из церкви. А мы сюда уже никого не проведем. Да и кто согласится? Второго Русина нет. Все друг друга знают.
Перешли к самому большому подсвечнику. Так было мирно, но это было обманчивое спокойствие. Несколько тысяч человек стояли во дворе и ждали наших действий. Нагорный стал смотреть в одну точку и отстукивать пальцами ритм по бронзе.
– Давай логически… Вывести мы можем только изнутри.
– Так.
– А провести внутрь уже никого не можем.
– Нет.
Нагорный остановился.
– Значит, надо выводить того, кто уже внутри.
Да… Логичность ударников компенсируется их тупостью. То, что он сказал, было абсолютно верно и абсолютно бесполезно.
– Но внутри никого нет! Там только Вася и БОПТ!
– Не части! Давай логически. Там только Вася…
– И БОПТ!
– Васю мы выводить не можем.
– Ну ясно!
– Значит, логически получается, что выводить будем…
– БОПТа?!! – закончил я мысль, но это была мысль не моя, а тупого, логичного ударника Нагорного.
– Да, – подытожил он. Посмотрел пристально, размышляя уже как бы вместе со мной, щедро делясь своей мыслью, – его кто-нибудь видел?
– Нет.
– Кто он вообще такой?
– Не знаю, – сказал я, – никто не знает.
– Значит, он вполне может быть заложником.
– А он согласится?
– Для него это – единственный шанс уцелеть и даже стать немного героем.
Мы пожали друг другу руки и направились к выходу. Уже увидели в просвете толпу. Нагорный остановился.
– Стой! А кто же тогда террорист?
Мы вернулись назад. И тут я тоже смог логически:
– Получается, что раз там больше никого нет, а заложником будет этот, то террорист у нас… Вася?
– Да… А он согласится?
Откуда я знал.
– Надо ему что-нибудь пообещать, – сказал Нагорный.
– Что ему можно пообещать?
– Не знаю, льготы какие-нибудь… Что-нибудь материальное.
Глупо все это было. Какие, к черту, льготы! Я схватил Нагорного за грудки и закричал шепотом:
– Чем быстрее у нас все закончится, тем быстрее Вася окажется в Пункте!
Нагорный тоже схватил меня за куртку:
– Тянуть в его интересах!
– Но это не в наших интересах!!! – прокричали мы вместе.
Толпа за дверьми стала приближаться.
– Подожди, – прохрипел Нагорный, – если Васю узнают и он все расскажет – это плохо… Но если не узнают и не расскажет – тогда хорошо.
Я уже не понимал ничего. И тут лицо Нагорного засветилось.
– Значит, террориста можно убить, а лицо обезобразить до неузнаваемости!
Они приближались. Мы кинулись к двери и заперли ее на засов. Уперлись спинами.
– Да!.. Но как это сделать? Как мы вообще туда войдем? У него же граната или две!!!
