Последний автобус на Вудсток [СИ]

удерживало меня раньше. Но больше так жить я не могу. Мне трудно объяснить, но я хочу, чтобы ты знал, что ты ни в чём не виноват. Я была тебе плохой женой, плохой матерью детям — всё это вместе — хочу мира и покоя: избавиться от всего этого. Больше нет сил терпеть. Понимаю, что эгоистка, что убегаю от всего. Но я с ума сойду, если не убегу. Я обязана исчезнуть — у меня не хватает мужества больше это выносить.

Все квитанции на письменном столе. Все счета оплачены, кроме счёта мистеру Андерсону за обрезку яблонь. Мы должны ему пять фунтов, но я не нашла его адрес.

Сейчас вспоминаю те далёкие времена, когда мы с тобой были так счастливы вместе. Этого никто у нас не отнимет. Заботься о детях. Я сама виновата — не они. Молюсь, чтобы вы не думали обо мне слишком плохо и простили.

Маргарет.

Ничего успокаивающего, но Кротеру придётся когда-нибудь прочитать.

— Прочитайте, пожалуйста, сэр.

Бернард прочитал, не выказав никаких эмоций. Его депрессия достигла предела.

— А как же дети? — наконец промолвил он.

— Не беспокойтесь, сэр. Мы обо всём позаботимся, — быстро прозвучал голос полицейского врача. Для врача это была рядовая ситуация, он знал, что делать.

— Послушайте, сэр, вам нужно принять…

— А как же дети?

Он был совершенно разбит, сломлен. Морс оставил его на доктора, а сам вместе с инспектором Беллом отправился в комнату. Там он увидел квитанции, страховки, выплаты по кредитам и тому подобные документы, которые Маргарет аккуратно положила под пресс-папье на столе. Морс ни до чего не дотронулся. Это были бумаги мужа и жены, жены, которая была жива, когда он задавал вопросы Кротеру утром у себя в кабинете.

— Так вы его знаете? — спросил Белл.

— Утром встречались, — сказал Морс. — По поводу убийства в Вудстоке.

— Неужели? — удивился Белл.

— Он подвозил тех девушек.

— Думаете, замешан?

— Не знаю, — сказал Морс.

— И это тоже как-то связано?

— Не знаю.

Скорая всё ещё стояла у дома. Любопытные соседи подглядывали из окон сквозь щёлки в шторах.

В кухне Морс посмотрел на Маргарет Кротер. Он ни разу не видел её раньше, поэтому удивился, насколько она красива. Лет сорока? Волосы с лёгкой проседью, фигура точёная, прекрасные черты лица, теперь уже успевшего посинеть и пожухнуть.

— Нет смысла её тут больше держать, — сказал Белл.

— Смысла нет, — согласился Морс.

Несколько минут коллеги разговаривали, а потом Морс собрался отчаливать. По пути к машине его окликнул врач.

— Можете задержаться на минуту, сэр?

Морс вернулся в дом.

— Он говорит, что обязан вам что-то сказать.

Кротер сидел, откинув голову на спинку кресла. Он тяжело дышал, а над бровью повисли капли пота. Это было состояние тяжёлого шока, ему уже дали успокаивающее.

— Инспектор, — он с трудом открыл глаза. — Инспектор, я обязан с вами поговорить.

Ему очень трудно было произнести эту фразу, язык не слушался.

Морс взглянул на врача, и тот отрицательно покачал головой.

— Завтра, сэр, — сказал Морс. — Увидимся завтра.

— Инспектор, я обязан поговорить с вами.

— Понимаю. Но не сейчас. Поговорим завтра. Обязательно, — Морс положил руку Кротеру на лоб и ощутил липкую влагу.

— Инспектор! — но тут у Кротера всё поплыло перед глазами, пол перевернулся и поменялся местом с потолком.

Морс медленно выезжал с Саутдаун Роуд и только теперь понял, как близко Кротер жил от Дженнифер Колебай. Ночь была тёмной, луна спряталась за низкими тучами. Почти из всех окон виднелись треугольники света, образованные шторами, почти во всех окнах вспыхивали телевизионные экраны, меняя картинки. Особенно интересовал Морса один определённый дом.

Он взглянул на то самое окно, прямо над входной дверью. Но там было темно, и он уехал прочь.

Глава 25

Девятнадцатое октября, вторник.

Спал Морс очень плохо. Когда проснулся, башка трещала. Терпеть не мог самоубийств! Почему она это сделала? Самоубийство представлялось ей убежищем от отчаяния — сделала это от слабости характера? Или наоборот, это был своего рода сильный поступок, и она оказалась на удивление мужественной женщиной? Нет, вряд ли. Слишком много других жизней пострадало, она никого не избавила от непосильного груза, а просто переложила свой на чужие плечи. Сознание Морса, словно при скачке на ярмарочных деревянных каруселях, заставляло его ещё и ещё раз прокручивать в голове всякие варианты. Он уселся в кожаное кресло рабочего кабинета уже после девяти. Мрачное настроение Морса сказалось даже на его осанке: кажется, у него напряглись мышцы воротниковой зоны, и нарушился венозный отток крови.

Морс вызвал Льюиса.

Льюис решил сперва постучать в дверь, а потом уже войти. Но Морс напрочь забыл о вчерашнем бурном эпизоде с сержантом. Он сообщил Льюису подробности самоубийства Маргарет Кротер.

— Думаете, у него и правда есть важная для нас информация, сэр?

Льюис не успел получить ответ на вопрос: в дверь постучали. Девушка принесла корреспонденцию, пожелала доброго утра и ушла.

Морс перебирал пачку писем и обратил внимание на запечатанный конверт с пометкой «лично в руки». Конверт был точно такой, что он видел вчера.

— Не знаю, есть ли у Кротера для нас важная информация, но похоже, что у его покойницы жены имеется.

Морс аккуратно вскрыл конверт специальным ножичком и прочитал Льюису отпечатанный на машинке текст.

Дорогой инспектор,

Мы никогда с вами не встречались, но из газет мне известно, что вы занимаетесь расследованием причин смерти Сильвии Кей. Мне уже давно следовало сообщить вам следующее. Искренне надеюсь, что ещё не слишком поздно. Дело в том, инспектор, что я убила Сильвию Кей. (Это предложение было подчёркнуто двойной линией.)

Обязана вам всё объяснить. Пожалуйста, простите меня, если не смогу изложить всё достаточно ясно, но это потому, что всё произошло так давно.