солнца, мужчины же скромно ограничились автоматами и пистолетами.…
На снег перед пещерой Егор осторожно выложил две старинные иконы, найденные на втором этаже подземелья, Генка и Сеня аккуратно пристроили рядом тяжёлую янтарную плиту, прихваченную с собой.
– А где же наш Аркаша? – слегка заволновалась Вера Попова. – Его что же, заперли в душной пещере? Почему? Маленькому ведь тоже хочется погулять…
– Тихо, – зашипел Егор злым шёпотом. – Тихо. Незачем всему миру рассказывать об этой усатой находке. Наши «экспериментаторы» могут насторожиться, подумают ещё, что мы нашли под землёй путь к свободе…, – продолжил уже обычным голосом: – Давай, Гена, излагай суть нашего оригинального предложения! Вон он, беспилотник! Висит, родной, на своём обычном месте, чуть правее Чёрного озера…
Федонин, сделав несколько шагов вперёд, задрал голову к небу, картинно воздел руки над головой и заговорил – громко, размеренно и значимо:
– Уважаемые господа, мистеры, сеньоры, товарищи и олигархи! Я обращаюсь ко всем, кто меня слышит. Нам удалось отыскать в одном из залов обширного подземелья знаменитую Янтарную комнату. Да-да, ту самую, господа, без всяких сомнений! Вот на снегу лежит один из её фрагментов, можете полюбоваться вволю…. Здесь не обманывают, уважаемые сеньоры! Кроме того, там же нами было обнаружено несколько больших сундуков, доверху наполненных золотыми украшениями, содержащими значимое количество драгоценных камней…. Больших сундуков? Нет, дорогие мои: гигантских сундуков! Обратите внимание на женскую часть нашего славного коллектива! Впечатляет? Да, сейчас вы можете лицезреть и бриллианты, и изумруды, и сапфиры, и рубины…. Про жемчуга я просто молчу, как о пошлой мелочи, не заслуживающей вашего драгоценного внимания.… А ещё там очень много старинных золотых монет! – лёгким и небрежным движением Генка достал из кармана штанов увесистую пригоршню дублонов и ефимок, презрительно бросил на сиреневый снег: – Всего, по моим очень скромным оценкам, только всё найденное нами золото весит несколько тонн…. Ещё наличествуют порядка двух с половиной тысяч старинных и уникальных икон, очень древних и дорогущих…. Мы предлагаем вам, кем бы вы ни были, очень выгодную сделку: обмен всех этих бесценных драгоценностей на нашу свободу. Что, вас это не интересует, господа? Советую ещё раз тщательно подумать! Мы готовы безжалостно уничтожить все наши бесценные находки…. Я совершенно не шучу! – Генка, не торопясь, подошёл к янтарной плите и сильно ударил по ней прикладом «Калашникова», плита тут же покладисто треснула и послушно раскололась на несколько составных частей…
– Эй-эй! – искренне возмутился Егор. – Чего это ты творишь, морда невежливая, поволжская? А? Мы с тобой так не договаривались!
– Извини, командир, увлёкся немного! – покаянно и виновато улыбнулся Федонин. – А, с другой стороны, как ещё разговаривать с этими погаными уродами?
– Господа! У нас, кажется, намечаются незваные гости, – голосом светской львицы оповестила Санька, не отрывая глаз от немецкого бинокля.
Егор внимательно посмотрел в том же направлении: со стороны Алёховщины к пещере приближалось несколько тёмных точек.
– И кто это будут такие? – обеспокоено поинтересовался он у жены.
Сашенция загадочно улыбнулась и царственным жестом протянула ему бинокль:
– Очень похоже, милый, что это просто красные койоты конвоируют к нам несчастного Снежного Человека…. Ты же просил об этом Савелия?
Глава тринадцатая
Старый етти по имени Платон и новогодний праздник
Он поднёс мощный оптический прибор к глазам, чуть подкрутил чёрное колёсико, настраивая чёткость изображения, всмотрелся.
Похоже, что Санька была совсем недалека от истины: с десяток степных южно-американских волков, взяв в плотное полукольцо неизвестное лохматое существо, угрожающе рыча и грозно щёлкая жёлтыми острыми клыками, настойчиво теснили своего пленника по направлению к пещере. Только одна пустяковая мелочь не укладывалась в стройную версию супруги: существо, конвоируемое красными койотами по твёрдому и надёжному насту, было обычным, а совсем и не Снежным, человеком.
Конечно же, и у етти могли наличествовать клочковатая чёрная борода и густая неопрятная шевелюра того же цвета. А как быть с самым обычным бараньим полушубком шерстью внутрь? Чёрными валенками и древним рыжим треухом на голове? Да и рост у незнакомца был обычным, средним, где-нибудь один метр семьдесят сантиметров, а вот лицо было, без сомнений, очень старым, густо изрезанным сетью глубоких морщин.
Когда до входа в пещеру оставалась метров триста пятьдесят, старик неожиданно остановился и неуклюже сбросил на снег объемистый вещмешок. Дёрнув за шнурок, он распаковал поклажу и вытащил из мешка два широких предмета, издали похожих на обычные снегоступы, плетённые из ивовой лозы. Сильно размахнувшись, пожилой человек отбросил непонятные предметы далеко в сторону. Койоты, истолковав это действо как сугубо угрожающее и недружественное, тут разразились громким злобным лаем и резко сблизились с обладателем клочковатой чёрной бороды…
И двух минут не прошло, как незнакомец подошёл к пещере вплотную, хмуро и недоверчиво уставившись на встречающих его людей. Ещё через полминуты, окончательно ошалев от количества золотых изделий, украшавших неизвестных ему молодых и симпатичных женщинах, одетых, к тому же, весьма необычно – с точки зрения современной моды – старик тяжело опустился на снег, уткнулся головой в высокий сугроб и, судя по его вздрагивающим плечам, тихонько заплакал.
Койоты, убедившись, что данное им поручение выполнено до конца, дружно развернулись на сто восемьдесят градусов и, не торопясь и не оглядываясь, затрусили по направлению к своему логову…
Егор недоумённо переглянулся с соплеменниками, откровенно не понимая, что ему делать дальше.
– Какой же ты стал чёрствый! – обожгла его гневным взглядом Сашенция, сильно оттолкнула в сторону, уверенно подошла к упавшему старику, склонилась над ним и запричитала: – Дедушка, ты не плачь, милый! Вставай, родимый, ты у друзей…. Сейчас мы накормим тебя, обогреем, потом вместе встретим Новый год. А хочешь, мы тебе баньку истопим? Помоешься! Не плачь, дедушка…
Через минуту и остальные славянки, лепеча и сюсюкая что-то жалостливое, бросились Саньке на помощь.
– Бог с ними! – Егор беззаботно махнул рукой. – Пусть играются в свои слезливые игрушки, женщины, как-никак. Им без милосердия и жалости никак нельзя, природа, она завсегда берёт своё.… Давай, Сеня, пойдём с тобой баня затопим, а то у этого «Снежного Человека» вшей жирных, наверное, без счёта. А ты, друг Геннадий, не поленись: сходи и подбери те штуковины, который нас старичок-етти так бездумно выбросил. Посмотрим, что это такое. Хотя, я и так догадываюсь…
Он специальным бронзовым совком достал из красно-малинового зева печи разогретый до ярко-алого цвета крупный булыжник, осторожно выгрузил его во вместительный медный котёл, ловко подцепил второй нагретый камень, третий…
– Эй, командир, полюбуйся-ка на это чудо! – вошедший «с улицы» Федонин протянул ему странный деревянный предмет.
Егор аккуратно пристроил совок в медный котёл рядом с горячими малиновыми камнями, взял в руки деревяшку, улыбаясь по-доброму, повертел перед глазами.
– Да, не перевелись ещё в родимой России настоящие мастера и уникальные умельцы. Это же надо, вырезать такую натуральную ступню етти…. Ну, молодцы, ну, придумщики! Где, кстати, наш старикан задержался? Горячей воды много, сейчас вот камни отнесу в баню, через семь-восемь минут уже и париться можно.
– Да он это…, там, – смущённо закашлялся Генка. – Нашим сентиментальным девицам на улице рассказывает о чём-то. Рыдают все – в три ручья. Только всхлипы и причитания разносятся по всей округе…
Где-то через полчаса, когда старик ещё усердно плескался в жаркой бане, Санька кратко поделилась с мужем полученной информацией:
– Наш дедушка – его зовут Платоном – настоящий цыганский барон небольшого табора. Вернее, долгое время был цыганским бароном, а сейчас таковым уже и не является – по причине полного отсутствия табора. Умерли все его единокровные и верные подданные: одни – непосредственно во время сентябрьских взрывов, другие чуть позже, один за другим. Он думает, что это последствия радиации, или какого-то другого хитрого облучения…. Последними скончались – чуть больше суток назад – его два маленьких внука. Это для них старик из пугачёвских силков и петель воровал зайцев и рябчиков…. Вот похоронил Платон любимых внучат, сидит у дымного костра, думает: повесится, или всё же, не стоит? А тут красные койоты пожаловали, погнали его куда-то…. Представляю, что он подумал в этот момент. Бедный старик! Сюда добрался, а тут его встречают какие-то совершенно непонятные люди: в странных одеждах, золотом и жемчугами завешенные без всякой меры…. Да, почему Платон тут же не сошёл с ума? Я бы точно сошла…
– Золотом-то далеко не все у нас завешены, – лукаво усмехнулся Егор. – Только отдельные, весьма даже симпатичные, надо признать, особы…. А почему старикан всё это время прятался? Почему помощи не попросил? У нас, или у Пугачёвых? Гордый чрезмерно?
– Трудно сказать однозначно…. Во-первых, он за свою долгую жизнь уже привык, что к бродячим цыганам – в подавляющем большинстве случаев – все относятся крайне негативно. Это в обычное, мирное, так сказать, время…. А чего ожидать в такие жестокие и безжалостные времена? Во-вторых, про нас он ничего не знал, только о Пугаче и Галине. В-третьих, Платон был уверен, что он и его внуки заразны.…У самого-то старика никаких видимых изменений в организме не произошло, я осмотрела его очень тщательно и внимательно, а вот у мальчишек, по словам старика, наблюдались разные нехорошие опухоли, цветные и чёрные пятна, всякие другие гадости…. Ладно, потом сам поговоришь с дедом, задашь свои вопросы…
Егор зажёг и закрепил на каменных стенах подземелья с десяток долгоиграющих – более длинных – факелов из сосновых корней, повесил на бронзовые крючья три имеющихся в наличие светильника. Генка и Сеня пристроили в дальнем углу столового помещения деревянное ведро с пушистой невысокой ёлкой, украшенной, за неимением фабричных игрушек, жемчужными нитями, золотыми диадемами и браслетами, неровными кусками жёлто-розового янтаря.
– Очень даже уютно и симпатично получилось! – горячо одобрила Санька. – Жаль только, что серпантин и мишуру не из чего сделать, да и соответствующая случаю скатерть отсутствует…
Новогодний стол был плотно заставлен изысканными праздничными разносолами и угощениями. По середине гордо красовался большой чугунок с очень крепкой и наваристой, чуть сладковатой ухой из карасей и линей, высушенных на русской печи без единого грамма соли. Рядом с ним стоял медный казан, наполненный просяным «пловом», от души сдобренным мелко рублеными кусками копчёной гусятины и утятины. Аппетитно дымилась большая сковорода с упитанным жареным зайцем, только сегодня попавшим в волосяную охотничью петлю. Глиняные блюда и глубокие тарелки были до краёв заполнены всякой разностью: ржаными крохотными блинчиками, кусками свежеиспеченного хлеба, солёными грибами, квашеной капустой, мелко порезанной репой, пареным горохом, мочёной брусникой и крупной бордовой клюквой. Отдельно стояла глубокая миска с «селёдкой под шубой» (Сашкино творчество), где слои мелко натёртой свеклы чередовались со слоями кусочков вяленой плотвы и крупно порезанного репчатого лука. С напитками, правда, было немного скромнее: традиционный ягодный компот, охлаждённый чай, настоянный на сушёных лесных травах и, наконец, семилитровая баклага, наполненная неким странным напитком, приготовленным изобретательным Симоном Брауном. Сеня гордо именовал эту подозрительную тёмно-коричневую жидкость «пивом», но при этом долго и нудно объяснял извиняющимся тоном:
– Хмеля-то нашлось совсем мало, и тот дикий, не сортовой…. Да и корень Иван-чая плохо заменяет сахар. Поэтому вместо пшеницы пришлось использовать сухой горох, он, по идее, лучше должен бродить…. Не, я ручаюсь, что небольшой градус будет присутствовать! Какой же Новый год без спиртного?
Генка Федонин очень осторожно, стараясь не пролить ни капли, разлил «пиво» по глиняным (для мужчин) и эмалированным (для дам) кружкам, по подземному помещению тут же распространился специфический и очень сильный запах.
– Кошмар какой, честное слово! – недовольно высказалась Вера Попова, демонстративно зажав нос пальцами, украшенными многочисленными золотыми кольцами и перстнями, и бросая в сторону собственного супруга гневные взгляды. – Воняет, как прямо не знаю где! Это же надо было додуматься – вместо пшеницы использовать обычный горох! У некоторых мальчиков наблюдается какая-то чрезмерно извращённая сообразительность…
– Если не нравится, так и не пей! Остальным достанется больше! – тут же жёстко отпарировал Симон. – И вообще, беременным барышням алкоголь вовсе не полагается, если уж на то пошло…
– Как это – не полагается? – шутливо возмутилась Санька. – Полагается, да ещё как! Это я вам как доктор говорю. Если, конечно, по чуть-чуть…. Гена, раздавай народу кружки! Егора, как старший по воинскому званию, провозглашай праздничный тост! – внимательно посмотрела на часы, конфискованные у неизвестного мёртвого диверсанта – любителя гранатомётов: – Господа и дамы, сорок секунд остаётся до Нового года. Разбираем ёмкости, разбираем! Дедушка Платон, вот ваша, хватайте!
Егор поднялся со своего берёзового чурбака, взял кружку в руки, внимательно посмотрел на притихших соплеменников, откашлялся и выдал просимый тост:
