Она улыбнулась и покраснела еще сильнее.
— Не так просто. Мы с Беном не всегда сходимся во взглядах, когда речь идет столкновении теории и практики. Он, конечно, любопытен, но настоящее колдовство не очень воспринимает. Его больше интересуют призраки и иже с ними. Боюсь, мы часто спорим на эту тему.
Мара замолчала и пару минут хлопотала над ужином, потом вернулась к духовке, положила что-то в горшок.
— Так даже лучше. Знаете, Мгла не настолько ужасна. Если вы видите мое маленькое заклинание и Альберта, значит, будет и на вашей улице праздник.
— Я увидела ваше колдовство — заклинание — из-за… этого?
— Да, конечно. С энергией можно работать при наличии определенных навыков и способности касаться узла. Магия — это лишь забор и перенаправление силы. Но без посредничества тут не обойтись, и оттого, чем вы пользуетесь, зависит тип подвластной вам магии.
Мое недоверие возросло.
— Подвластной мне?
— О нет! Не вам конкретно. Как я уже сказала, вы — Входящая во Мглу. Вы не воздействуете на материю Мглы. Вы в ней. И это надо обсудить. Вы должны понять, что можете делать, а что нет. И как защищаться от тех, кого вы привлечете. Уже наверняка привлекли. Потому что, как и наш дом, вы немного светитесь.
Я еще сомневалась, а может, устала бороться с этой мыслью, но в мой голос закралось недоверие.
— Я свечусь? Откуда вы знаете? Видите?
— Так же, как вы видели мое заклинание, да, а остальное просто догадки. Я из тех, кто стоит у края воды, вглядывается в очертания или вытягивает ведра. А Бен — чистый теоретик. Мы — не вы. Мы не можем знать, что знаете или испытываете вы. Мы многое понимаем и о многом догадываемся, но это другое.
— Если вы не знаете, как вы можете мне помочь? Я не хочу быть ведьмой или медиумом… или чем там еще.
— И не будете, потому что не являетесь ими изначально. И все равно вам надо выучить законы. Мы с Беном расскажем вам, что знаем о Мгле и ее принципах действия, о ее обитателях и методах защиты от них. Вам придется время от времени импровизировать, но у вас будет твердая база. Вы должны принять Мглу за реальность, смириться с тем, что она никуда не денется, и научиться жить в ней, а не только с ней.
— Нет. — Я встала из-за стола. — Я не могу так сразу. Просто в голове не укладывается!
Мара опустила плечи.
— Уложится. Ничего не поделаешь. Но я вам помогу, если вы мне позволите.
Я замотала головой так, что чуть не свернула себе шею.
— Не сегодня. Мне надо подумать. Я не смогу поверить на пустом месте. А это… слишком странно, чтобы принять.
Я взяла сумку и, выходя из кухни, столкнулась с Беном.
— Вы не останетесь на ужин? Мара чудесно готовит.
— Не думаю, что я смогу переварить пищу прежде, чем переварю кое-что другое.
— Ох… Ну, если что, заходите. Я знаю, такое за раз не проглотить.
Я посмотрела прямо ему в глаза.
— А если вообще не проглочу?
— Тогда вы назовете меня психом. И не будете первой. Не думаю, что я больной, да и у вас с головой все в порядке, но вы должны решить сами за себя. Без вас ничего не получится. И я надеюсь еще увидеться с вами. Вы показались мне… милой.
Я фыркнула.
— Давно мне такого не говорили. Спасибо.
Альберт тащился за мной до ворот и висел в арке, тая и подрагивая, пока я не уехала.
8
В пятницу утром я выбросила из головы странные разговоры предыдущего вечера и вместо них сосредоточилась на работе. Как вести дела, я точно знала. Если я уйду в них с головой, меня не затянет ни с того ни с сего в сверхъестественные миры… будем надеяться. Смутные тени не исчезли, но оставались на грани восприятия, где на них легче не обращать внимания.
Список Колин мне мало чем помог. С кем бы я ни связалась, вопросы о Камероне разбивались о вселенское безразличие. Большая часть друзей и родственников не видели его даже дольше, чем мать. Какие бы события ни заставили его исчезнуть, начались они гораздо раньше, чем первого марта. Мне повезло лишь однажды. Сосед Камерона по комнате согласился пообедать со мной в перерыве между занятиями.
Ричард Кальвин, РК, ждал меня перед «Греческим кафе» на Юниверсити-уэй. Невысокий, мускулистый и более ничем не примечательный. Мы сделали заказ у стойки и сели за столик неподалеку.
Я положила блокнот рядом с чашкой кофе.
— Ты говорил, что ничего не знаешь, но, может, мы найдем какую-нибудь зацепку. Когда ты в последний раз видел Кэма?
Он закатил глаза, размышляя.
— Гм… где-то в конце февраля, по-моему. Наверно, в четверг вечером, обычно в это время мы оба дома. Понимаете, у Кэма в пятницу нет лекций, как и у меня, так что по четвергам он долго не ложился и ждал, пока я приду домой с последних занятий.
— Он никуда не ходил?
— Ходил, сбегал сразу, как только мы обговорим ренту, счета и все такое. Забавно, я лишь сейчас вспомнил — он говорил, что на какое-то время исчезнет и не надо за него волноваться. Получается, я воспринял его слова всерьез, верно? Я ведь и думать про него забыл, пока его мать не позвонила. Ха! Странно, правда?
— Не совсем. Ты не заметил, может, он заходил в квартиру?
— Да. Около недели назад пропали кое-какие из его вещей. Я хотел одолжить у него книгу, ну и вроде как зашел к нему в комнату, а там много чего исчезло. По мелочи, типа шмоток и книжек, пара дорогих вещей, ноутбук, например, но и осталось тоже немало, поэтому я не подумал, что он, ну, сделал ноги. Пропали его вещевые мешки и рюкзак, вот я и решил, что он ушел в поход.
— И он тебе больше не звонил?
— Да нет. Мы всего лишь соседи по квартире. Не приятели. Мы из разных миров, что ли, понимаете?
Я кивнула.
— Он был чем-нибудь озабочен, какими-то проблемами? Может, у него внезапно изменилось поведение или расписание?
— Гм… ну, какое-то время я думал, что он завел себе девчонку, потому что ему часто названивала какая-то цыпочка, и он пропадал ночами, но Кэм сказал, что это всего лишь сестра, и у меня пропал интерес. Потом ему пару раз звонил какой-то малый, обычно вечером, когда я уже спать ложился. Оба раза Кэм был дома и забирал телефон к себе в комнату, не хотел, чтобы я слышал. Не знаю, может, он голубой. А тот приятель больше не звонил.
— Мог он быть тем, кто заставил Кэма исчезнуть?
РК пожал мощными плечами и зарылся в свои сувлаки.[3] Он так набросился на еду, словно у него могли отобрать тарелку в любую секунду. Говорил он с набитым ртом.
— Не знаю. Не думаю. Тогда Кэм болел гриппом и все время спал. Скорее всего, кто-то из универа. По голосу — лет сорок, пятьдесят. Трудно сказать, к тому же это не мое дело.
— Не запомнил его имя? Он назвался?
Ричард жадно отхлебнул газировки, прежде чем ответить.
— Не помню. Кажется, один раз говорил… Эверет. Что-то вроде того. Такое снобистское имечко. Точно не помню.
— Если вспомнишь, позвони мне. Ты сказал, Камерон болел гриппом. С чего ты взял?
— А что там гадать, его неделю наизнанку выворачивало. Белый как мел, лицо какого-то нездорового цвета, вроде бы похудевший и измотанный. Если бы он не обнимался с унитазом, я бы решил, что дело в наркотиках. Он выглядел, знаете, как неизлечимо больные в старых фильмах — одни глаза на бледном лице. Рвало без конца. Кажется, он почти не ел, только пил воду и какой-то вонючий суп.
РК поднял голову и заметил, что я и сама не особо ем.
— Аппетит отбил? Простите. Меня уже ничего не смущает Я почти врач. Перед тем как свалить, он выглядел немного лучше, но бледность все равно оставалась.
— Ты уверен, что это грипп, а не какая-нибудь другая болезнь или наркотики? — справилась я, потягивая кофе.
Он снова пожал плечами.
— Может, и другое — то есть я ж еще не доктор, откуда мне знать? — но грипп очень опасен. Люди думают, это так, безделица, однако от него даже умирают. Нет гриппа, который проходит за сутки. Это обычно легкое пищевое отравление. Настоящий грипп, когда рвет изо всех сил и на стенку лезешь, — убийца. Эпидемия испанского гриппа в 1918-м унесла миллионы, всего-то другой штамм того же старого вируса, который заставляет остальных стучаться на небеса. Отвратительно, а?
Я согласно кивнула.
— Отвратительно. Кто-нибудь навещал Камерона, пока он болел? Девушка, однокурсники, приятели?
— Нет. Не припомню у него никакой девушки — кроме сестры, как я говорил. Никто не приходил, только парочка моих друзей и хозяин квартиры. И с тех пор тоже.
РК сунул в рот остатки рисового плова и запил газировкой.
— Вы не будете спанакопиту?[4]
Я взглянула на свою еду, к которой даже не притронулась.
— Я не голодна. Хочешь? — Я пододвинула к нему тарелку.
РК благодарно кивнул и подцепил вилкой большой кусок. Я удивленно наблюдала за ним, потягивая кофе. Я как-то читала в газете, что интерны страдают от недоедания и недосыпа. Ричард Кальвин явно решил позаботиться о себе заранее, прежде чем медицинская профессия его сломит. Интересно, посвящает ли он все свои выходные сну.
— Значит, больше ты Камерона не видел и не слышал? — спросила я.
— Не-а. Ни слова.
— А что с оставшимися вещами и рентой?
— Ну, его мама оплатила ренту и счета, попросила меня собрать вещи Кэма и сложить их в его комнате, пока он не вернется. А я тем временем ищу другого соседа, потому что один
