— Большое спасибо, Харпер! Что я должен сказать? 'Привет, мам, я вампир'? — заорал Кэм.
Я покачала головой и глубже вжалась в кресло.
— Камерон, знаешь, иногда ты ведешь себя как плохо воспитанный ребенок. Ты избалован. О, и тебе предстоит еще кое-что, — добавила я, тыкая в него пальцем. — Сара. Ты старался ради нее, помнишь? Бросить ее гадать, не попал ли ты в беду, жестоко и эгоистично. И не надо опять жалостливо выть. Сара первая поверит в твою историю. Она могла закончить так же, как ты. Или хуже. Если ты расскажешь ей правду, то поможешь не только себе, но и ей. Она не понимает, что сделал Эдвард, и терзается. Ты ввязался в это, изображая героя, так что играй до конца или отваливай.
Камерон собрался что-то сказать, потом захлопнул рот, клацнув зубами, и уставился в пол.
— Хорошо. Ты права. Ты знаешь, где она? Я не видел Сару с начала этого кошмара. Полагаю, она не у мамы.
— Она живет на Бельвью, около торгового центра.
— В бабушкином доме?
— Там. Телефона нет, так что придется тебе съездить лично.
— Я съезжу. Как только мы закончим, клянусь.
— Отлично. Может, она подаст тебе идею, что сказать матери.
Кэм расцвел в улыбке на мегаватт.
— Да уж, точно!
— Когда позвонишь матери, передай, чтобы она связалась со мной, — добавила я.
— Не доверяешь?
— Не на сто процентов. Пока нет. Доверие не дар, Камерон. Его надо заслужить, и оно дорого стоит.
Он покачал головой и взглянул на меня искоса.
— Ты несгибаема.
— Уже слышали, — сказала я. — Теперь давай мне свой список и говори, как связаться с вампирами. Я начну работать, как только мне перезвонит твоя мама.
Кэм вручил мне короткий список имен с адресами, и мы составили контракт. Я сунула свою копию в папку и опять сосредоточилась на Камероне.
— Хорошо. Теперь скажи, что вбило клин в ваши отношения с Эдвардом.
Он избегал моего взгляда и что-то крутил в руках.
— Если ты считаешь, что я как истинный сноб заклеймлю тебя позором за секс с мужчиной, ты ошибаешься. У нас полгорода голубее Парижа весной.
— Я не голубой, — запротестовал он.
— Мне плевать, — подчеркнула я. — Хочешь, еще раз повторю?
— Нет, я понял.
Камерон без нужды глубоко вздохнул и пустился в объяснения:
— Он надменная свинья.
— Было бы очень дипломатично с твоей стороны ему об этом сказать.
— А я и сказал.
— И все?
— Нет. Я говорил недолго, но примерно на одну тему. То есть по рассказам Сары я знал, что он странный тип, извращенец, садист и большая скотина, прежде чем с ним сошелся. Мне понадобилось время, чтобы узнать, какой он на самом деле псих. Он вообще не верит, что последствия его действий вернутся к нему бумерангом. Он не просто надменный. Он психопат. Он не соблюдает ничьи правила.
Я медленно кивнула. Может, в данном случае психопатом Эдвард казался только со стороны. Если ты бессмертен, какая разница, что о тебе подумают? Я пустилась было в размышления, потом передумала. Камерон смотрел на меня так, словно видел все, что происходит в моей голове. Он растянул губы в горькой усмешке и продолжил:
— Ему все равно, что он сделал с Сарой. Поиграл пять минут и забыл. Ему все равно, что он сделал со мной или что делает сейчас. Он никогда не спрашивает разрешения.
— Ты говорил, что по своей воле отдался в его руки взамен Сары, — напомнила я.
— Верно, только я не видел целой картины. Да и как мог? Он понимал, что я не в курсе, в какую историю ввязываюсь. Я дурак, что полез в воду, не зная броду. Но я не соглашался на то, что произошло. Где-то по ходу он переиграл. Я не подозревал, что он собирается… превратить меня в вампира! Не думаю, что он изначально это планировал. Он просто делал, что хотел, и плевал на мое мнение. Я не сразу разозлился, был слишком напуган и сбит с толку. Я не знал, что со мной. Все еще не был уверен, что он вампир. То есть как ты приняла такое устройство мира поначалу? Если честно?
Я покачала головой и пожала плечами. Я еще его не приняла. Нарушенные контракты — это я понимаю. Остальное подождет.
— Когда я рассказал ему, что происходит, он рассмеялся, — продолжил Камерон. — Его веселило, что меня тошнит и рвет, когда я пытаюсь есть, как все нормальные люди. Потом он объяснял мне, в чем дело, и хохотал еще сильнее. Я чувствовал себя униженным и несчастным, но мне было так плохо, что я умолял его помочь мне. Он согласился, потому что я его «забавлял». Я был вроде дрессированной обезьянки, которую он любил показывать друзьям. Я слушал их и понимал, что именно из-за Эдварда мне так нелегко адаптироваться. За исключением унижений мне было плевать. Я приспосабливался, остальное меня не волновало. Но Эдвард… любит задевать людей. Для него это спорт. Я имею в виду обычных людей, которые ничего не понимают. Он может вести себя холодно или несносно с другими вампирами, только это другое. У него целое собрание лизоблюдов и подхалимов. С любым, кто кажется ему существом низшего порядка, он обращается как с животным или игрушкой. И, кажется, считает обычных людей грязью, которую можно топтать ногами. Поправившись, я сказал, что мне это не по душе.
Я сказал, знаешь, что посеешь, то и пожнешь. А он все надо мной смеялся. Заявил, что я не понимаю, о чем говорю, что я 'глупый мальчишка' и до сих пор больше животное, чем вампир, что я должен заткнуться, слушать во все уши и делать как приказано. Еще он запретил мне думать, что правила и мораль 'глупых животных' могут влиять на высший вид. 'Высший вид'! — фыркнул Камерон. — Я немного вспылил. Сказал ему, что он ничтожество. Что он развит не больше простейшего одноклеточного, бившего хвостом в первобытном иле. Что он не лучше переросшей мухи цеце, которая сосет кровь у существ гораздо выше себя и заражает их сонной болезнью собственной марки. Я сказал, что в любом обществе есть какие-то правила, и только подонки охотятся на тех, кто слабее и неудачливей, и что любое здравомыслящее общество выбросило бы его в ближайший вулкан перерабатываться в удобрения.
Камерон откинулся на спинку стула. Яростная декламация, похоже, лишила его сил.
— Он вышиб из меня мозги. Потом бросил на улице в Такоме и предупредил, что в следующий раз, когда я попытаюсь заговорить с ним, он пригвоздит меня колом на верхушке вашингтонской башни Мьючел и оставит лучам утреннего солнца. Больше я от него ни слова не слышал.
Мне пришлось пару раз вдохнуть и смирить ход мыслей, прежде чем я сумела заговорить:
— Ничего себе речь.
— Ага. Первый раз в жизни блеснул ораторским искусством, — признал Камерон.
— И потом никто не захотел с тобой разговаривать?
— Никто. Эллис разок предупредила, чтобы я держался подальше, но даже она больше на меня не смотрит… Эллис Лидл. Вампирша.
Камерон не стал пока вдаваться в детали.
— Эллис не любит Эдварда, но даже она сказала, что я слишком далеко зашел.
— Ты жалеешь о своих словах? — спросила я.
— Да. Не из-за порванных отношений, но… потерять все вот так… Он мог убить меня. Я просто сглупил. Надо было найти другой выход.
Кэм снова что-то вертел в руках.
— Значит, тебя смущает, что ты потерял самообладание?
— Ну да… очень некрасиво получилось.
Я подалась вперед и смотрела на Камерона, пока он не поднял на меня глаза. Я сумела выдержать его взгляд, несмотря на ледяные клинки, терзавшие мое тело.
— Ты идиот, — сказала я.
— Эй. Грубовато, а?
— Нет, — ответила я. — Ты ввязался в историю, не разобравшись и не оценив последствия. Вначале тебя еще можно было понять. Но дальше ты делал только хуже. Тебе должно быть стыдно. Теперь ты на ножах с Эдвардом из-за своей вспыльчивости и точно так же будешь на ножах со мной, если не обуздаешь норов. Ты должен быть перепуган до смерти, черт тебя возьми. Лично я перепугана.
Я откинулась назад, опустошенная собственным раздражением, замешенным на страхе.
— Я боюсь, — пробормотал Камерон. — Я боюсь всего. Дневного света. Людей. Себя. Боюсь причинить кому-нибудь вред. Что, если я наброшусь на сестру или маму? Что, если сорвусь и убью кого-то? Мне не надо убивать ради еды, но что, если случайно получится? Знаешь, все мои друзья гуляют в сквере. Вдруг меня кто-нибудь узнает и… и… я не хочу так. Я не хочу быть чудовищем!
А кто хочет? Я вздохнула.
— О, ради бога. Ты не чудовище. Ты же ничего не сделал Дэнзигерам, верно?
— Нет, но они знали и подготовились. У них… магия и все такое.
— У тебя тоже, если Дэнзигеры сказали правду. Ты магическое существо, обитатель Мглы. Да, трудно придется. — Добавила я, качая головой.
— Почему?
— Потому что я не в ладах со всеми этими призраками и магией, и я буду работать как умею, то есть обычным человеческим способом. Расследование, юридические вопросы, перекладывание бумажек. Если так не получится — не знаю, что мы будем делать, но надеюсь, не угробимся.
— Должно сработать… Я уверен, ты справишься. Ты просто обязана.
— Спасибо за доверие. К счастью, Эдвард, похоже, держал Сару в квартире, которая принадлежит «ТПМ». Я уже пытаюсь выяснить, какое отношение он имеет к корпорации. Ты случайно не знаешь его фамилию?
— Эдварда? Вроде никогда не слышал. Но «ТПМ»… Ого. Реальные тяжеловесы.
— Точно. И вот тебе забавное совпадение. Кроме квартир, они владеют и несколькими клубами Сиэтла, в том числе на Пайонир-сквер.
— Правда? — Камерон наклонился вперед. — Какими?
— 'Мраком ночи', о котором я никогда не слышала, и «Доминике», с вышибалой которого мне посчастливилось общаться — он-то и заметил тебя на Пайонир-сквер прошлой ночью.
— Иисусе… Я думал, хозяин «Доминике» — Эдвард. Но если он связан с 'ТПМ'…
— Эдвард не может быть главным в «Доминике». Стив, вышибала, сказал мне, что никогда о нем не слышал.
