Кэм вышел вперед и протянул пустые ладони.
— Я обещаю, что не сделаю им ничего плохого, — сказал он. — Я… даю слово. Мне просто нужна помощь, и я надеюсь, что твои друзья мне помогут. Понимаешь?
Альберт еще секунду не отводил взгляда, потом кивнул и удалился. Кэм посмотрел на меня.
— Крепкий орешек. Наверное, работал вышибалой.
Я улыбнулась, и мы пошли к двери. На стук открыл Бен Дэнзигер. Он оглядел Камерона с ног до головы не менее пристально, чем Альберт, и отступил на шаг.
— Заходите.
Мара высунула голову из кухни.
— Кто-нибудь хочет кофе к пирогу?
— Я с удовольствием, спасибо, Мара, — сказала я.
— Было бы очень неплохо, спасибо, мэм, — сказал Камерон.
— О господи, зови меня Мара. Даже студенты не говорят мне 'мэм'.
Мара улыбнулась, исчезла на кухне и крикнула оттуда:
— Начинайте. Бен введет меня в курс дела, если я что-то пропущу.
Мы с Камероном переглянулись, Бен повел нас в зал и жестом предложил усаживаться. Сам опустился на кресло с высокой спинкой у камина. Камерон занял уголок дивана, я села рядом с ним, несмотря на головокружение, которого стоило мне это соседство.
— Значит, — начал Бен, — ты думаешь, что твой друг вампир?
Не успела я ответить, как Кэм хохотнул и оскалился, показывая зубы.
— Харпер может думать что угодно, а я знаю. Три месяца назад у меня были абсолютно нормальные зубы. А теперь полюбуйтесь. Я просыпался утром, и у меня билось сердце. Сейчас я не встаю до заката, и по моему пульсу можно засекать скорость движения льдов.
Бен смотрел недоверчиво и в то же время взволнованно.
— Ты уверен, что это не помрачение ума?
— Совершенно.
— Пойди сюда.
Кэм неспешно приблизился к Бену, тот взял его за запястье.
— Черт, ты холодный!
— Ага. Если снаружи мороз, мне надо около двух часов, чтобы набрать комнатную температуру.
— Гм… интересно почему.
— Тепловая инерция, наверно. Если становится слишком тепло, вблизи от меня не особо приятно пахнет. Лето обещает быть забавным.
— На запястье пульс не прощупывается.
Бен протянул руку к шее Кэма.
— Не возражаешь?
Кэм нагнулся. Бен прижал пальцы по бокам.
— На сонной артерии пульса тоже нет.
— С этой стороны яремная вена. Поверьте мне — я изучил свою кровеносную систему вдоль и поперек.
Бен поморщился.
— Ой. Харпер говорила, у меня плохо пахнет изо рта. Не знаю, прилагается это к моему состоянию, или я просто забываю чистить зубы. Я как-то потерял счет времени. Выбился из колеи.
— Могу себе представить.
Бен откинулся на стуле, и Кэм вернулся на диван.
— Ну, ты и вправду похож на… нежить. Ты знаешь, какая у тебя температура тела?
— Не точно. Большинство обычных градусников вообще ее не регистрируют. Наверное, около пятнадцати градусов, но не поручусь.
— Думаю, одного этого достаточно, чтобы признать тебя мертвым. Меня больше интересует, почему ты живой. Может, ты зомби?
— Вряд ли, — сказал Кэм, откидываясь на спинку дивана. — У меня есть свобода воли, я не испытываю потребности в человеческой плоти, только в крови — хотя и ее мне, как правило, хватает около чашки. Я не люблю солнце. Не отбрасываю тени и не отражаюсь в зеркалах — по крайней мере, когда сам смотрю. Иногда могу стать невидимым. Но не для Харпер.
— Что у тебя с рукой? — спросил Бен. — Ты ее бережешь.
— Один урод сломал сегодня ломом, потом Харпер меня подстрелила.
Бен возмущенно уставился на меня.
— Подстрелила?
Я ответила на его взгляд с не меньшим возмущением.
— Он на меня напал.
— Эй, ничего страшного, — вмешался Кэм. — Я заслужил. К тому же скоро все пройдет. Я быстро выздоравливаю.
Бен подошел к Кэму.
— Дай-ка взглянуть.
Появилась Мара, а Бен все еще пялился на закрывшуюся рану от пули. Он подскочил, когда его жена заговорила.
— Что ты делаешь, Бен? — спросила она.
— Смотрю на рану. Поразительно.
— Бен, он не образец для анализа. Он гость. Не будь грубияном.
Бен смутился и отступил, Мара поставила поднос с пирогом и кофе на стол. Раздала чашки и блюдца со словами:
— Харпер говорит, тебе негде остановиться. Как так вышло?
— Я…спал в своей машине, но ее взломала парочка двуногих без перьев, — объяснил Камерон.
— Без перьев… О! — засмеялась она. — Нехорошо.
— Кажется, ему можно доверять, — предположил Бен. — Если ты не против, я бы с радостью приютил Камерона.
— Ты ведь не собираешься изучать его всю ночь, а?
— Мара…
— О, ладно. Я не против. По словам Альберта, он обещал примерно себя вести, а обещанное призракам так просто не нарушить.
Камерон вздрогнул. Мара серьезно на него посмотрела, потом смягчилась.
— Ничего страшного. Альберт тебя не обременит, может только таскаться за тобой повсюду. Он очень за нас беспокоится. Тебе что-нибудь нужно?
— Гм… нет, — промямлил Кэм. — Вряд ли. Я чуть-чуть нервничаю без земли, но, думаю, обойдется. Это все-таки Сиэтл. Особенно в подвале, там близко к земле, ничего со мной не случится.
— При чем здесь земля? — спросил Бен.
Камерон собрался было объяснять насчет родной земли, когда Мара передала ему кусок пирога. Камерон уставился на него с ностальгической жаждой и отказался.
— Нет? — удивилась Мара.
— Нет. Он выглядит аппетитно, просто… гм… я не могу… — Он запнулся.
— Аллергия? — спросила она.
— Нет, меня стошнит.
Мы с Беном съежились, а Мара рассмеялась.
— Врать, что ли, не умеешь, а?
— Совсем.
— Придется научиться. Хорошо?
Камерон кивнул.
— Ну ладно. Я уверена, Бен найдет место и для твоего кусочка.
Бен оторвался от своего наполовину съеденного куска.
— Гм… давай.
— Чем ты занимаешься, Камерон? — спросила Мара. — Помимо очевидного.
Кэм отпил кофе и медленно ответил:
— Гм… я учился в университете.
— То есть оканчиваешь?
Бен забеспокоился.
— Мара…
— О, Бен. Я не буду смущать парня теми жуткими вопросами, которыми мучила меня твоя сестра. Не глупи. Итак, — продолжила она, переводя взгляд ярких зеленых глаз обратно на Кэма.
— Я… я временно на больничном. По справке.
— Уже лучше.
— Спасибо.
— Что изучаешь?
— Ну, я не уверен, что буду доучиваться.
— Почему нет? Ученье — восхитительная вещь, если избежать образования.
— Что?
