предметами.
Некоторые последующие беспорядки проходили под политическими или профсоюзными лозунгами, но никто на этот счет особо не обманывался — все понимали, что митинги стали действенным и безопасным способом грабежа магазинов и складов. Впрочем, несколько сотен особо идейных борцов с режимом попутно сводили сугубо личные счеты с ментами — за одну неделю по всей стране линчевали почти два десятка милиционеров вместе с их семьями, что потом Нашло отражение в национальных таблоидах, в рубриках «Народ против милиции!» или «Менты, не стреляйте в народ!».
Когда, спустя неделю, в Дагестане несколько тысяч митингующих вдруг начали требовать выделения элитных земельных участков представителям какой-то, наиболее обиженной из трехсот тамошних народностей, умные люди сразу догадались, чем кончится это мероприятие.
Мероприятие действительно закончилось разграблением всех магазинов и складов, где охрана испугалась применять оружие. А туда, где оружие применялось, из Москвы явились чрезвычайные комиссии, под улюлюканье федеральных телекомментаторов производившие аресты излишне ретивых частных охранников или милиционеров.
Еще через неделю запылала Казань, а потом понеслось по всей России, включая доселе совершенно тихие регионы вроде Карелии и Калининграда.
Больше того, «понеслось» и по всей Европе — вдруг оказалось, что полиция любой страны, возглавляемой правительством, слишком чутко реагирующим на настроения толпы, неспособна к сопротивлению, потому что сопротивление означает противодействие чаяниям народных масс, то есть демократии.
Сопротивляться демократии нельзя — это быстро поняли полицейские большинства европейских стран. И вот тогда демократия пошла на улицы, развлекаясь поджогами автомобилей и магазинов и зарабатывая грабежом на утренний сэндвич с виски.
Экскурс в новейшую историю Валера проводил с каким-то странным выражением на лице, и я все никак не мог понять смысла его неуловимой гримасы, пока он сам не разъяснил:
— Я ведь многих этих людей на улицах понимаю. Когда берешь урода, ну, к примеру, какого-нибудь убийцу поганого, но с хорошей «крышей», заранее знаешь, что судья арест не подпишет. И думаешь, что надо было валить уркагана на месте задержания — так проще и правильнее по жизни. А потом еще немного думаешь и понимаешь, что судью тоже надо валить — такой же гондон, только опаснее… А потом еще думаешь, смотришь по сторонам и понимаешь, что таких уродов у нас выше крыши. Коррупция даже в детских садиках прет, а уж в остальных заведениях она не только цветет, но и воняет. Достало это, понимаешь?!
Грустная беседа закончилась с возвращением к нашему микроавтобусу улыбающихся Палыча с генералом. Они вышли из помещения склада, встали на бетонном пандусе в одинаковых позах и помахали нам руками, как машут президенты на парадах восторженным зрителям.
Мы с Валерой выбрались из машины и прошли вслед за своими президентами в соседний ангар с нарисованным черной краской номером «17» на облупленном фасаде. Там, внутри, в небольшом закутке размером с кухню в «хрущевке», мы вчетвером пили неожиданно хороший кофе из бумажных стаканчиков и ждали, когда специально обученные люди погрузят в наш микроавтобус тяжелые ящики.
Тот самый многообещающий Значительный Подряд оказался банальным транспортным заказом, а генерал — всего лишь отставным полковником с хорошими связями. Правда, путь ожидался неблизкий — нам предстояло довезти до столицы Калмыкии два дизель-генератора, шесть ящиков оружия и боеприпасов и полтора десятка ящиков продуктов.
Отставной полковник подробно разъяснил диспозицию: моих партнеров по бизнесу в Элисте четыре филиала. Там ведь свободная экономическая зона — скидка по налогам и всяким сборам. Реально, конечно, фирмы функционируют в Москве и Питере, но в Калмыкии тоже приходится штат людей держать — чтоб налоговая не возбуждалась. А всего в нашем бизнес-центре в Элисте размещено свыше трехсот филиалов со всей России. Так вот, месяц назад в Элисте разгромили аэродром — просто разобрали по частям и унесли все, что не приколочено. Так что самолеты туда сейчас не летают. С армейскими коллегами из Прикаспийского округа тоже непросто — слышали, наверное, про попытку мятежа? Ну, так вот, не получилось с новым руководством договориться. Так что делаем все сами…
— Что именно? — насупился Валера, с откровенным недоверием глядя на самозваного генерала.
— Задача стоит такая: доставить в Элисту оружие и оборудование для автономной работы бизнес- центра и вывезти оттуда трех человек — двух бухгалтеров и технического директора, а также кое-какие документы. Еще кое-какие документы вам надо будет забрать в Москве и тоже доставить в Элисту, — подытожил отставной полковник, глядя честными глазами на Валеру.
— А что за оружие? — уточнил Васильев еще недоверчивее.
— Это гражданское оружие, так что все законно. Мы здесь подсуетились, в городском разрешительном управлении, поэтому все ружья уже зарегистрированы на ваш ЧОП. А в Элисте вы официально передадите их службе безопасности местного филиала.
Какой-то подвох все равно таился в уверенном, но чуть гнусавом голосе полковника, и я наудачу спросил:
— Сколько денег дадите?
— Когда вернетесь в Питер с нашими людьми и документами, получите сто тысяч долларов. Если управитесь за двенадцать дней, получите еще и премиальные.
— А сколько? — тут же уточнил Валера, и полковник раздраженно отмахнулся, тыча в Палыча ухоженной рукой:
— Мы с вашим руководителем все уже детально обсудили.
Палыч согласно кивнул, откашлялся в кулак и буркнул:
— Короче, если отработаем как надо, получим сто пятьдесят штук. Делим поровну, по полета каждому.
— Аванс! — потребовал Васильев, выворачивая карманы брюк, из которых посыпались табачные крошки и еще какая-то дрянь.
Палыч хрюкнул от еле сдерживаемого возмущения:
— Ребята, уймитесь, всё в порядке! Простая работа за хорошие деньги. Чего еще вам надо?!
Я, задумчиво почесываясь, промычал Палычу «су-ум-му-у», и тот прокомментировал ситуацию более предметно:
— Короче, расклад такой. Если доедем с грузом и вернемся с людьми — каждому по тридцать тысяч баксов на рыло. А если еще и вовремя — двадцать штук премии каждому. Всё получаем наличными. Лично я, кстати, потом сваливаю из этой бессмысленной страны на хрен. На пятьдесят штук в тех же Штатах можно три года нормально жить, пока здесь все не успокоится.
— Да нет, потом лучше в Таиланд валить, — авторитетно заявил на это Васильев, припадая к своему стаканчику с уже остывшим кофе.
— Почему в Таиланд? — спросил я у Валеры, глядя, впрочем, на полковника. Мне показалось, что при упоминании Таиланда тот похабно ухмыльнулся.
— Дык, во-первых, в Таиланде я смогу жить на свою пенсию. Там прожиточный минимум сто баксов в месяц. — Васильев допил кофе и тоже пристально поглядел на отставного полковника. — А во-вторых, там бабы такие реальные, что можно просто охренеть.
— А какая у тебя будет пенсия? — вяло поинтересовался я, разглядывая пустой стаканчик.
— Шесть тысяч рублей, — с непонятной гордостью ответил Васильев и демонстративно смерил полковника тяжелым взглядом.
— У меня сейчас меньше… — заерзал тот, дернув римским носом.
— Короче, вы, пенсионеры! — процедил Палыч, глядя на меня с Валерой. — Мы работаем или как?..
— Без вариантов, — кивнул Васильев, а я вслед за ним, потому что не видел никаких других способов выбраться из той задницы, где находился сам и куда была теперь погружена вся моя огромная, но такая несчастная страна.
Все встали, и тут я, по наитию, уже пожав руку отставнику, сказал:
— Ну, давайте звоните уже вашим партнерам в Элисту. Чтоб, значит, нам там поляну накрывали.
