— Наслышаны. — Староста покачал головой.
Его лицо выдало напряженную работу мысли. С какой стороны меня может интересовать этот лес, ведь царев ярыжка, зачитавший государев указ о моей поимке, говорил, что я похитил царевну? А Катарина совсем не походит на царевну… которую никто из селян и в глаза не видел, зато каждый убежден, что царевна всегда ходит в богатых нарядах и короне.
— Так вот. Меня попросили найти убийцу древесных дев.
— Н-да… — Никодим накрутил на палец ус. — Нас это не касается. Мы люди маленькие, в мире со всеми.
— Не мог бы я поговорить с местным населением? Может, кто чего видел или слышал?
— Поговорите. Но лучше бы вам не задерживаться здесь. Мужики здесь простые, но целый ларец злата кого хошь с ума сведет.
— А вы-то сами что об убийце думаете?
— Да ничего. Мне дела до этого нет. Что касается моих односельчан — это моя забота, а остальное…
— А много ли в селе люду?
— Мы грамоте не очень обучены… Это хата Кузьмы Кривоногого. С ним ютятся жонка явойная, Клавдия, вредная баба, детишек штук, почитай, семь будет. Старшенький-то их, Вукол, все к моей Проське сватается. Лоботряс.
— Ага.
Прикинув со слов старосты численность населения, я определил его как три десятка взрослых и с полсотни малышни.
— То моя хата, — с гордостью указал староста на «шедевр» местного зодчества. — Я, Евдокия, Проська, Степа — младшенький мой, вот и все.
— А кто живет вон в том доме? — Я указал на кособокое строение, расписанное народными умельцами.
— Убогонький. Прибился того году. Срубил хату, так и живет. По дереву мастерит помаленьку, тем и кормится. А мне что? Человек тихий, безопасный — пускай себе живет.
— Спасибо.
— Не задерживайтесь, — посоветовал староста и удалился.
Я же направился к ближайшей хате.
Но конструктивной беседы не получилось. Собеседник отвечал неохотно, больше внимания уделяя стройной фигурке Кэт, чем моим вопросам.
Ничего так и не добившись, я вышел с подворья, пропустив ведьму вперед.
Раздался рев, и прямо на нас выскочил озверевший бык. Ведший его на поводу пастух полетел в придорожные лопухи, сопроводив свое падение гневной тирадой, оборвавшейся на полуслове.
Наклонив массивную голову, увенчанную острыми рогами, бык, злобно фыркая и вращая красными глазами, направил свою ярость на меня.
Кэт заверещала.
Выйдя из оцепенения, я дернул ее в сторону и втолкнул во двор, оставшись на пути озверевшей скотины.
Трое-из-Тени рванули меня каждый в свою сторону, вследствие чего я совершил головокружительное двойное сальто. Желудок подскочил к горлу, а затем рухнул в пятки.
— Ё! — только и сказал я, оказавшись на спине несущегося быка. Пальцы рефлекторно впились в грубую шерсть. Ошарашенный исчезновением объекта атаки, бык обиженно замычал и принялся крушить все вокруг. И все это со мной на спине.
Бросаемый из стороны в сторону, я тем не менее умудрялся каким-то чудом удерживаться на беснующемся животном. А уж он-то оттягивался по полной программе: с крушением плетней, вскапыванием земли копытами и исполнением гопака.
Если то, что я чувствовал, совпадает с тем, что чувствуют ковбои на родео, то хоть убейте — не понимаю, что заставляет их заниматься подобным самоистязанием.
Проделав очередную дыру в заборе и загнав очередную жертву в дом, бык бросился дальше.
«Что делать?» — мелькнуло в голове, когда я почувствовал, что пальцы предательски немеют и вот-вот разожмутся.
— Держи его! — донесся чей-то крик. Очередной скачок моего «скакуна» — и я слетаю с него, успев в последний момент ухватиться за хвост.
Не упал я только потому, что меня вовремя подхватили Трое-из-Тени.
Бык рванулся вперед, но боль заставила его умерить пыл. Он осмотрелся и увидел виновника своих бед.
В этот миг я висел, вцепившись в его хвост в метре от земли.
— Хозяин, бросай! — закричал Пусик. Но я не мог разжать пальцы.
И тут началось представление.
Бык пытается достать меня, Трое-из-Тени — не дают ему этого сделать, я же болтаюсь между небом и землей.
Все селяне попрятались по хатам, гадая, кто кого. И лишь Кэт оседлала метлу и теперь нарезает надо мной круги.
Хвост проскочил между пальцев, и меня забросило на крышу дома.
Бык со всей мочи припустил в сарай, где и забился в угол, дрожа всем телом.
— Фу-у-у, — облегченно вздохнул я, и тут солома подалась, и я провалился в образовавшуюся дыру.
Высыпавшие на улицу селяне извлекли меня из-под соломы и вынесли на улицу.
— Все в порядке, — успокоил я их.
Попытался подняться, но не смог. Ноги не держали, и все тело болело так, словно его пропустили через мясорубку.
Подошел староста, покачал головой.
— В дом тебя все равно никто не пустит, — сообщил он.
— Я, — сказал кто-то хриплым голосом. — Я пущу.
Все взоры обратились к сказавшему это. Мой тоже.
Он сильно отличался от остальных селян. Сереющее небо не позволяло всего рассмотреть, но рассматривать-то особенно и нечего. Длинный выцветший плащ, закрывающий человека с головы до ног, наброшенный на голову капюшон и широкая маска с прорезями для глаз.
— Несите, — приказал староста, и меня отнесли в нелепый дом со странными картинками на стенах.
Спустя несколько часов, лежа с открытыми глазами в полной темноте, я раздумывал о сложившейся ситуации.
У меня остался только один завтрашний день, чтобы найти маньяка. Уже следующей ночью он будет вновь творить свое грязное дело. А я, как назло, едва могу шевелить руками и ногами…
Из угла раздался стрекот сверчка. Тотчас что-то тяжелое полетело в тот угол и с грохотом ударило о стенку. Сверчок затих.
Оказывается, наш гостеприимный хозяин ненавидит сверчков.
У всех свои странности…
Донесся далекий волчий вой.
Собаки ответили лаем.
На нос сел комар. Пытаюсь прихлопнуть его, но из-за скованности в мышцах лишь хлопаю себя по лицу. Комар взлетает и принимается кружить надо мною, изводя меня своим писком.
Из-за занавески, за которой расположилась Кэт, раздаются шорохи и неразличимый шепот.
Затем возня усиливается, слышится звук оплеухи.
Да что там такое происходит?
— Отойди! — кричит она.
И я спешу на помощь. Но мои ноги, оказывается, привязаны к ножкам кровати, которые, в свою
