произведенную тут же на корабле при помощи нанотехнологий. А вот Дерел отличала редкая проницательность, особенно когда дело касалось настроения других людей.
– Они почти дома, Дер, – сказал он ей. – Может, просто взволнованы. Ну, сама понимаешь, думают, как на Земле поживают их семьи. Ведь их самих не было дома вот уже… интересно, сколько? Неужели целых двадцать два года по их летосчислению? Это, я скажу тебе, что-то! Даже если большую часть времени они провели в киберсне.
– Может, и так. Но я слышала, что их потому выбрали для прохождения службы на Эндуру, что у них на Земле нет никого из близких. Семейное положение номер один или два, вот как это у них называется. Они подались в добровольцы, зная, что когда вернутся домой, их Земля постареет на тысячу триста циклов. Но так как близких родственников у них нет, то в принципе какая разница. Нет, здесь явно что-то не так. Случилось что-то нехорошее.
– Я уверен, что будь на самом деле все так серьезно, нам бы тоже сказали. А пока…
Он не договорил. Одна из переборок зажглась, превратившись в большой экран, на котором появилась голова и плечи морского офицера – кстати сказать, женщины. Казалось. она держит в поле зрения все пространство столовой. Наль узнал ее – полковник Карла МакТаггард, командующая пятнадцатым полком, который последние сто двадцать циклов был дислоцирован на Новом Шумере.
– Добрый вечер, морпехи! – обратилась она к присутствующим. – Вернее, доброе утро, поскольку вы только что пробудились от долгого сна.
Однако на наших корабельных часах сейчас девятнадцать тридцать по Гринвичу, восемнадцатое марта 2314 года. После десяти лет полета – это объективно, а субъективно после двух – наше судно вошло в Солнечную систему и продолжает снижать скорость, следуя курсом к Земле. В данный момент мы находимся внутри орбиты Юпитера. Нашу родную планету, нашу Землю, отделяют от нас менее чем двести миллионов километров.
Тем не менее у меня имеются для вас… новости. Причем плохие, если не сказать более. Пять часов назад крейсер войск космической обороны ‹Эндимион› связался с нами посредством лазерной связи. После того как он опознал нас, нам было передано длинное сообщение, сделанное командованием базы морской пехоты на Марсе.
Текст сообщения, как только его загрузят в локальную сеть, будет в общем доступе, если кому-то из вас будет интересно с ним ознакомиться. Излагаю краткую версию. Две недели назад космическое судно ксулов на скорости, превышающей скорость света, вошло в Солнечную систему и направило в сторону Земли несколько выведенных с первоначальной орбиты астероидов, то есть фактически подвергло землю астероидной бомбардировке. Силами десанта морской пехоты США судно ксулов удалось уничтожить. Тем не менее, хотя большая часть ‹космических бомб›, выпущенных агрессором в сторону Земли, были перехвачены или уничтожены, по крайней мере одна такая бомба рухнула в Атлантический океан. Следствием падения стали приливные волны колоссальной разрушительной силы, а также грозовые бури и штормы.
На какое-то мгновение в зале воцарилась тишина, но уже в следующее мгновение разом заговорили почти все, кто здесь был, то есть несколько сот человек. Кто-то шепотом переговаривался с соседями по столику, кто-то кричал на весь зал.
– Прошу вас, морпехи, успокойтесь! – взмолилась полковник МакТаггард, вернее, ее изображение на экране. Она подождала, пока вновь установится тишина. – Боюсь, что сверх того, что я вам уже сказала, другой информацией я не располагаю. Известно одно – число человеческих жертв велико, погибли как минимум пять миллиардов человек, не исключено, что даже больше. Разрушения нанесены немыслимые – в буквальном смысле этого слова. Десятки крупных городов смыты с лица земли, а те, что остались, сильно пострадали.
Для съемки земной поверхности были посланы разведывательные зонды, вращавшиеся ранее на высоких орбитах. Согласно переданным ими изображениям больше всего пострадали такие районы, как Европа, Западная Африка и обе Америки, Северная и Южная. Азия и Австралия хотя и понесли урон, однако сохранились как функционирующие социополитические образования.
В отличие от них в других регионах положение остается крайне тяжелым. Повсюду миллиарды беженцев, запасы продовольствия разграблены, питьевой воды катастрофически не хватает, больницы и центры производства нанопрепаратов разрушены, нанофабрики и электростанции выведены из строя. Согласно переданным сведениям, уже имели место случаи каннибализма. Голод и эпидемии приняли неслыханные масштабы. В общем, можно говорить о крушении всей человеческой цивилизации. В отдельных местах произошли извержения вулканов и воздух отравлен ядовитыми газами. Землю окутывает плотный слой облачности, который отражает солнечные лучи назад в космос, отчего на поверхности с каждым днем становится все холоднее. Ученые полагают, что резкое падение температуры может стать началом нового ледникового периода. Сам собой возникает серьезный вопрос: способно ли человечество выжить на родной планете?
МакТаггард на минуту умолкла, давая присутствующим возможность осознать сказанное. Наль попробовал представить, что бы он чувствовал, скажи ему кто, что его родной Эндуру разрушен, а большинство знакомых мертвы, что деревни и анклавы свободных людей стерты с лица планеты.
Попробовал и не смог. Такое опустошение – нет. Оно в буквальном смысле невозможно.
– Когда произошло это несчастье, значительная часть вооруженных сил была размещена в космосе, – продолжила МакТаггард. – Некоторые из них, например силы космической обороны, по-прежнему дислоцированы там же на случай второй попытки вторжения со стороны агрессора. Однако большая часть, включая находящиеся в космосе подразделения морской пехоты, постепенно переводятся на Землю, где они будут принимать участие в акциях по поддержанию правопорядка и оказания помощи пострадавшему населению. Предполагалось, что наш корабль встанет на якорь на Л-5, однако командование распорядилось, чтобы мы заняли позицию на низкой околоземной орбите, откуда личный состав корабля на шаттлах будет переправлен на Землю.
– Нас с вами лишь тысяча сто человек, но мы сделаем все, что в наших силах…
МакТаггард продолжала говорить, но Наль ее уже не слушал. В столовой воцарилась гнетущая тишина, он почти ощущал ее кожей.
Правда, постепенно разговоры за столиками возобновились – негромкое перешептывание, время от времени прерываемое всхлипами, некоторые плакали.
Полковник выразила свое сомнение в том, что человечеству удастся выжить, однако в данный момент мысли Наля не шли дальше размышлений о том, как поведут себя в этой ситуации другие морпехов на борту транспорта. У некоторых в глазах застыл ужас, отчего они сами походили на загнанных в угол животных. Другие же просто сидели, уставившись невидящим взглядом в пространство. А спустя еще пару минут кое-кого стало рвать прямо здесь же, в столовой. Были и такие, кто резко вскакивал и убегал в свою каюту. Других – и мужчин, и женщин – сотрясали истерические рыдания.
Наль обратил внимание, что один морпех, судя по знакам отличия капрал, сидевший за соседним столиком, при помощи ножа наносит на коже руки крошечные, но аккуратные надрезы. Из надрезов вскоре начала сочиться кровь, скапливаясь лужицами на столе и полу. Правда, никто вокруг этого не замечал.
Человечество, возможно, и стоит на грани исчезновения. А вот морпехи на борту космического транспорта ‹Шозен› явно находятся на грани помешательства.
Глава 12
25 марта 2314 года, Ринг-Сити, Виргиния, США/ФРА, 17:20, по восточному времени
Сержант Трэвис Гарроуэй так и не смог уснуть. Сны один за другим посещали его, особенно тот, в котором он потерялся среди бесконечного, запутанного лабиринта внутри корабля ксулов. Жуткие твари – не то роботы, не то живые существа – подбирались все ближе и ближе, и ему во что бы то ни стало надо было выбраться отсюда, иначе всему конец…
А еще в этом сне присутствовали Кроум и Земля. И если он не сумеет выполнить возложенную на него миссию – а похоже, что так и будет, – то они обе погибнут.
Этот сон в том или ином своем варианте преследовал его уже на протяжении недель.
Несмотря на бессонную ночь, он все равно до самой побудки оставался на своей койке на втором этаже временной казармы для унтер-офицерского состава. Лишь когда протрубили подъем, он встал, оделся и спустился вниз на первый этаж, где располагалась столовая.
По мере того как морпехи по одному входили в зал, другие морпехи, те, что несли дежурство, выдавали им миску и завтрак. Последний представлял собой прямоугольный брусок темно- коричневого цвета, запечатанный в вакуумную упаковку и сильно походивший на кирпич высохшей глины.
Гарроуэй вздохнул. Его уже начинало мутить и от вида, и от вкуса искусственной нанопищи. ‹Интересно, дадут ли нам когда-нибудь нормально поесть›, – подумал он про себя.
Найдя свободное место за одним из длинных столов, он положил брусок в миску и легонько провел по нему большим пальцем. От его прикосновения упаковка тотчас сползла и растворилась, а ее содержимое вступило в контакт с воздухом.
Упаковки нанопайков, которые им сейчас раздавали за неимением лучшего, представляли собой спрессованный сухой порошок, герметически запечатанный в тонкую оболочку. Стоило вскрыть такую упаковку, чтобы ее содержимое соприкоснулось с воздухом, как в течение трех минут сухой порошок превращался в нечто такое, что стыдливо именовалось кашей. Дегидрированный порошок впитывал влагу из окружающего воздуха. Кроме того, каждый паек был запрограммирован на саморазрушение, в результате чего выделялись кванты теплоты, при помощи которых и разогревалось это с позволения сказать ‹блюдо›.
Что ж, оно было горячим и питательным, и все равно внешне напоминало комок глины.
Поковырявшись в тарелке с неаппетитным содержимым, Гарроуэй занялся другим делом: проверил бронекостюм и табельное оружие, после чего вышел на улицу. Затем, перейдя через плац, зашагал к монументу. Как и на протяжении всех предыдущих тридцати восьми дней, по-прежнему шел дождь, лишь с той разницей, что за последнюю неделю ливни сменились противной промозглой изморосью. Сегодня утром температура упала до пяти градусов и, судя по всему, продолжала снижаться.
Еще немного, и с небес посыплется снег.
Гарроуэй на ходу проверил лазерный карабин и перебросил его через плечо. Прошлой ночью в лагерь снова наведывались мародеры, пытались штурмом взять склад с оружием у южных ворот, буквально в двух шагах от Гендерсон-холла. Так что надо быть начеку, вполне возможно, что здесь по-прежнему засели снайперы.
Этим утром ожидался рейс с ‹Небесными драконами› с Западного побережья. Хотелось бы надеяться, что ничего не случится. Несколько таких ‹драконов› пригодились бы им, чтобы усилить охрану по периметру комплекса.
Дойдя до плаца рядом с казармой, он остановился. Было восемь утра, и специальная команда под звуки гимна поднимала под моросящим дождем самый звездно-полосатый флаг. Гарроуэй замер на месте и вытянулся по струнке, отдавая ему честь.
Эта короткая церемония была для него чрезвычайно важна, особенно если учесть, что, судя по всему, никаких Соединенных Штатов больше не существовало, равно как и Федеративной Республики Америка. В этом крошечном уголке рассыпавшегося осколками мира морпехи первой дивизии жили между памятью о цивилизации и темной, варварской реальностью.
Гарроуэй перешел тропу – некогда широкую дорогу для колесного транспорта, а теперь усаженную с обеих сторон Деревьями дорожку – и оказался на священной земле.
В конце двадцать первого века над этой священной парковой зоной возвели стовосьмидесятиметровый купол из прозрачного стекла, чтобы защитить монумент от губительных последствий кислотных дождей. Сейчас от купола ничего не осталось – пять недель назад его сорвало ураганом, налетевшим с Атлантики во время космического Армагеддона. Однако знаменитая бронзовая статуя – более двадцати трех метров в высоту, включая флагшток, – выстояла. Пять фигур стояли рядом, поднимая флаг – точная копия двухмерного фото, снятого Джо Розенталем. В бронзе были запечатлены пятеро морпехов и морской санитар, каждый десять метров в высоту: сержант Майкл Стрэнк, капрал Харлон Блок, рядовой первого класса Франклин Р. Саусли, рядовой первого класса Айра Хейз и матрос второго класса санитар Джон Брэдли. Розенталь сделал снимок – который позднее принес ему Пулитцеровскую премию – на вершине горы Сурибачи, самой высокой точке крошечного вулканического атолла под названием Иводзима, 23 февраля 1945 года. Из шести изображенных на нем людей, трое – Стрэнк, Блок и Саусли – позднее погибли во время боев у этого самого атолла.
Американский флаг, развевающийся на слегка наклонном флагштоке согласно президентскому декрету от 1961 года двадцать четыре часа в сутки, был сорван ураганом. Однако три недели назад, вскоре по прибытии на базу, морпехи подняли новый – семьдесят две звезды, расположенные концентрическими кругами на синем фоне, тринадцать красных и белых полос, символизирующих тринадцать первых штатов. Сейчас этот флаг уныло повис под мелким противным дождем, словно тоже пал духом.
