– Не думаю, что он имеет в виду бег наперегонки, – прошептал в ответ Ли. – Космос огромен. Если мы найдем себе новую планету, возможно, в другой галактике, даже ксулам потребуются миллионы лет, чтобы нас обнаружить – при условии, что они решат прочесать одну за одной все звездные системы. Не думаю, чтобы им хватит на это терпения.
– В другой галактике? Но ведь один только путь туда займет миллионы лет!
– Только не для нас, – ответил Ли. – К тому же если двигаться со скоростью, близкой к световой.
Ли мог поклясться, что именно это и хотел сказать посол Номмо. Даже могущество ксулов имеет свои границы. Те, кому посчастливилось выжить после их атак, научились больше не попадаться им на глаза. Звезд слишком много – четыреста миллиардов только в нашей галактике. Ксулы не могут одновременно искать повсюду, они не могут находиться одновременно во всех местах. Как и Номмо, человечество может затеряться посреди бескрайних глубин космоса.
А если прибавить к этому корабли Номмо с безынерционными двигателями, то даже полет в другую галактику не кажется уже столь неосуществимым. Ли как-то раз присутствовал при обсуждении этой идеи. Если корабль разогнать до скорости, близкой к скорости света, то для тех, кто будет находиться на его борту, время будет ползти с черепашьей скоростью. По некоторым оценкам, путь до туманности Андромеды, отстоящей от нашей планеты на две целых три десятых миллиона световых лет, займет, если верить бортовым часам, всего лишь двадцать семь лет. Разумеется, ни один из кораблей землян пока не в стоянии развивать такую скорость, но если помогут Номмо…
Что ж, может быть, смысл есть.
И все же…
Хотя для пассажиров такого межзвездного корабля минет всего двадцать семь лет, для ксулов – две целых три десятых миллиона. И пусть они меняют свои привычки крайне медленно, кто поручится, что через пару миллионов лет не изменятся они сами и их технологии?
Почему-то от этой мысли Ли стало не по себе.
Даже еще более не по себе, чем когда он думал о том, что уже произошло. Сенатор Ленгли прав. Как может горстка землян, которые волею судеб оказались в космосе, бросить своих собратьев там, на родной планете?
В течение предыдущего стандартного дня командование космическим флотом, находящееся на Фра Мауро, сумело ввести в атмосферу Земли довольно большое число зондов, ранее вращавшихся на более высоких орбитах, и вскоре от них начали поступать изображения земной поверхности. Космическое командование пока еще не располагало точными сведениями о числе тех, кто остался в живых после катастрофы. Но в том, что такие есть, можно было не сомневаться. Зонды обнаружили в отдельных местах целые скопления людей, пытающихся найти спасение от бес-конечных ливней, людей, ищущих скудное пропитание среди руин разрушенных городов. Иными словами, людей, для которых каждый миг – это борьба за выживание, борьба с неумолимой стихией.
Судя по всему, наихудшая ситуация сложилась в Западной Европе, где гигантские приливные волны смыли плодородный слой почвы до базальтового основания. На всей восточной части Северной Америки также практически ничего не осталось – ни инфраструктуры, ни какого-либо намека на правительство. Вашингтон, Балтимор, Нью-Йорк, Бостон, Чарльстон и другие города вплоть до Атланты были разрушены до основания, а большинство тех, что располагались на побережье, ушли под воду, когда на них обрушились приливные волны гигантского шторма, бушевавшего по всей Северной Атлантике. От некоторых из городов – таких, как Майами, Мобил, Новый Орлеан, Галвестон, – не осталось даже воспоминаний. Как, впрочем, от большей части Флориды и побережья Мексиканского залива, вплоть до Батон-Руж. Образовался новый морской залив, значительно укоротивший протяженность Миссисипи. В целом, в результате водного катаклизма уровень воды поднялся – пусть даже временно – более чем на тридцать метров.
В Южном полушарии и в Азии, как, впрочем, и в глубине Североамериканского материка, дела обстояли лучше. Здешние города уцелели, в воздух вновь поднялись самолеты, а армия и силы вооруженной полиции взялись за восстановление общественного порядка.
Сколько же их оставалось на планете, живых людей? Трудно сказать. Оценки колебались от пяти миллиардов, главным образом в Азии и Южном полушарии, до оптимистических десяти-двенадцати. Нестабильный контакт удалось установить с уцелевшим населением на западном побережье США. Ситуация там хотя и была тяжелая, как и везде, однако не столь безнадежная. Побережье и громадные, закрытые куполами супергорода пострадали от гигантских приливных волн, однако большинство людей, проживавших в глубине материка, практически не пострадали.
По крайней мере пока. Но и этому придет конец, как только температура начнет падать.
– Восемь тысяч ваших лет назад, – вещал тем временем Дурадх'а, – те, кто выжил после ледникового периода, не представляли для ксулов опасности. Судя по всему, время от времени они на всякий случай наносили повторные визиты на вашу планету, чтобы узнать, как обстоят на ней дела, однако после случая, имевшего место три тысячи пятьсот лет назад, перестали обращать на вас внимание. Уверяю вас, больше на это рассчитывать не приходится. Ваш вид проявил себя изобретательным, умеющим приспособиться к любым условиям и упрямым настолько, что это подтолкнуло ксулов к решению вас уничтожить. Затерявшись среди обширных звездных облаков в дальнем конце галактики или, что даже лучше, среди не нанесенных на карту солнц соседней, вы можете надеяться на то, что ваш вид выживет.
– Да, но какой ценой, Дурадх'а? – задал вопрос сенатор Ленгли. Его голос громким эхом прокатился по залу и в голове Ли. – Это не просто бегство в космос, это бегство в далекое будущее. И все ради того, чтобы начать новую жизнь бог знает где, отказаться от межзвездных путешествий, от использования термоядерной энергии, даже от радио, лишь бы не быть обнаруженными ксулами, жить в вечном страхе за свою жизнь, бояться высунуть голову – вы меня извините, сэр, но я вынужден ответить вам решительным отказом. Я знаю, как мне голосовать.
– Номмо по своему правы, Тед, – возразил ему человек в спортивном костюме. – Как ты надеешься противостоять тем, кто обогнал нас на миллионы лет по части технологий? Это все равно что идти с камнями против ракет или танков!
– У нас нет никаких шансов, – добавил какой-то полковник аэрокосмических войск.
– А вот и есть, – произнес генерал Гарроуэй. – Вернее, мы могли бы его получить. Взгляните вот на это.
На голографическом диске вновь замигал сигнал, и полковник Ли открыл ментальное окно. То, что предстало перед его взором, чем-то напоминало виртуальный тренажер – картинка казалась почти живой. Морпех в полном боевом снаряжении стоял на коленях на краю леса, целясь из портативного плазменного пистолета в невидимую цель. Позади него из леса показался неандерталец – голый, волосатый, с примитивным топором в руках. Это даже был не топор, а обыкновенный камень, привязанный полосками сыромятной кожи к концу толстой дубинки. Неандерталец сзади подкрался к морпеху – тот, судя по всему, не заметил приближения пещерного человека, – размахнулся каменным топором и – бац! – с силой обрушил его на закованную в шлем голову.
По залу прокатился смешок, однако тотчас же оборвался; большинство присутствующих встретило ‹мультик› холодным молчанием.
– Что вы хотите этим сказать, генерал? – спросила Петранова.
– То, что технология, это еще не самое последнее слово в бою. Если история современного оружия чему-то и научила нас, то только тому, что ничему она нас не научила.
‹А ведь он прав, – подумал Ли. – Корея… Вьетнам… Террористическая мировая война в начале двадцать первого века… Вторая и Третья мексиканские войны… Сибирь… Вторжение в Гизу… Бразилия… И всякий раз сильные, хорошо вооруженные американцы против крестьян-фанатиков, воюющих давно устаревшим оружием. Разумеется, проиграли мы только в Корее, Вьетнаме и Бразилии, и даже эти поражения скорее были политическими, нежели чисто военными.
Но всякий раз мы убеждались в том, что технология имеет свои пределы. Не все удары можно нанести при помощи роботов или даже с орбиты. Нам всегда был нужен пехотинец, обыкновенный солдат. Это он выполнял самую грязную работу, это он становился предметом насмешек.
Даже победы в войнах, одержанные благодаря высоким технологиям, никогда не давались с той легкостью, как хотели изобразить их сторонники. Не имеющего военной подготовки мирного жителя или слегка натасканного ополченца, вооруженного бог знает каким оружием и фанатичной уверенностью в том, что его дело правое, убить в принципе не так уж трудно. А вот убедить… Даже самое примитивное оружие способно убивать, если его правильно применить›.
– То есть вы, генерал, если я вас правильно понял, предлагаете партизанскую войну? – уточнил Вандеркаамп.
– Каким образом, черт возьми, нам вести партизанскую войну против ксулов, если те, несмотря на все наши усилия, могут появиться здесь в любую минуту и превратить наше солнце в сверхновую? – не выдержал какой-то флотский капитан. – Каким образом мы будем с ними сражаться, если мы не в состоянии даже догнать их?
– То, что я предлагаю, – ответил Гарроуэй после недолгих сомнений, – вряд ли можно назвать партизанской войной в полном смысле этого слова. Это скорее нечто такое, что убедит ксулов в том, что с нами лучше не связываться. Как говорится, себе дороже. Взгляните вот на это…
Космический корабль-госпиталь ‹Клара Бартон›, следующий курсом к Земле, 15:10 по Гринвичу
Трэвис открыл глаза, даже не зная, что увидит. На нем больше не было бронекостюма – что уже плюс, а главное, боль, которая до этого терзала его тело, куда-то отступила.
Но даже так он был не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, а воспоминание о той пусть и отступившей боли неприятно отдавалось в позвоночнике и висках.
С потолка лился мягкий, неяркий свет. И главное, это не был обгоревший потолок палубы десантного шаттла, с которого свисала перепутанная проводка, нанокабели и модули жизнеобеспечения.
Что тоже несомненный плюс.
– Что, черт возьми, в меня попало?
Между светящимся потолком и его лицом возник чей-то силуэт. Гарроуэй замигал, постарался сфокусировать взгляд, и силуэт превратился в лицо Кроум.
– В тебя попало двадцать часов нановосстановительного сна, – ответила она. – Я рада, что ты решил наконец составить нам компанию.
– Кроум! Черт! Неужели это ты?
Она довольно улыбнулась.
– Со мной все в порядке, как и с тобой. Ты не так изжарился, как некоторые из нас, поэтому тебя погрузили в сон последним. Врачи говорят, что едва успели к нам. Так что не волнуйся, у тебя еще могут быть дети.
По ее лицу беспрестанно ползали анимационные татуировки – хлопала крыльями летучая мышь, расплывался в жутком оскале череп, из пустых глазниц которого вырывались языки пламени, а голову украшали короткие рожки, старый моряк тянулся к испускающему лучи диску. В последнем Гарроуэй разглядел собственное отражение, голову и плечи. Правда, их очертания постоянно извивались, меняясь по мере того, как сама картинка проплывала то через скулы, затем через нос и исчезала на лбу.
– Слушай, отключи эти свои дурацкие картинки. У меня от них кружится голова.
– Ну как, теперь нормально? – Картины застыли на месте, после чего смешались, образовав что-то вроде камуфляжных пятен – черных, коричневых, зеленых.
– Чуть получше. – Гарроуэй попытался присесть и тотчас понял, что лежит на больничной койке, хотя бы потому, что сила тяжести здесь была близка к земной.
– Мы на Земле?
– Нет, – покачала головой Кроум, и Гарроуэй заметил, как позади камуфляжного рисунка по ее лицу пробежала тень непонятных эмоций. Тревога? Боль?
– Тогда где?
– Космический корабль-госпиталь ‹Клара Бартон›. Запущенный с ‹Пребла› зонд засек поврежденный шаттл, и ради нашего спасения с борта госпиталя успели отправить высокоскоростной транспорт.
– Я… я ничего не помню…
– И я тоже. Судя по всему, система жизнеобеспечения была практически на нуле. Если верить врачам, мы все были либо без сознания, либо в первой стадии смерти…
